Александр Бушков - Чужие паруса Страница 46

– Что? – Сварог наклонился над ней.

– Ну… как бы это объяснить… Знаешь, как я сама внушаю? Я представляю себе, что глажу человека по затылку, и от моих пальцев исходит такое… такое тепло, что ли, и человек уже не может противиться. Так вот, тут было что-то очень похожее – я проснулась от того, что кто-то вроде бы гладил меня по голове… А потом ты поворачиваешься и говоришь… Нет, не поворачиваешься, ты спиной ко мне лежал, но почему-то…

– Боевая тревога! Экипажу построиться на верхней палубе! Боцмана Тольго – в рубку! – надрывался Рошаль. Наблюдать за ним было горько и противно.

Клади подняла голову, сказала испуганным шепотом:

– Граф, что происходит?

– Вот то-то и оно. – Сварог выпрямился, прищурившись посмотрел в иллюминатор, где черным покрывалом лежала ночь. – Понять бы. Но ты права: что-то действительно происходит…

Глава десятая

Непонятки – косяками

Новая смена кочегаров довольно споро вернула броненосцу бодрый вид: дым красиво валил из всех трех оставшихся труб. Открывшиеся в сварных швах щели авральная команда законопатила, а где надо, наложила пластыри и подушки. Лучшего ремонта на ходу не сделать, так что работой маскап остался доволен. Вот разве что утро подкачало. Выглянуло бы солнце, просушило лужи на палубе – так нет же. Унылое, серое небо нависало над самой головой и царапалось о мачты. Выстроившийся в две шеренги у носовой мортиры экипаж выглядел подавленно. Хмурые физиономии, куда взгляд ни кинь…

Утром синее магическое свечение несколько пригасло, и к команде вроде бы стал возвращаться ум-разум. Идейка неведомого противника была не так уж и дурна, следует признать: значительно проще творить свои черные дела, когда и так все вокруг будто с ума посходили. А если поймают – всегда можно сослаться на помрачение… О событиях прошедшей ночи говорили много, но невнятно: идиотские заскоки у членов команды имели место сплошь и рядом. Кто-то попытался вручную размотать якорную цепь и поставить корабль на якорь, поскольку-де «нужно, чтобы паровые машины отдохнули», кто-то пытался взломать арсенал – по причине, которую и сам впоследствии объяснить не мог… А еще кто-то ночью забрался в капитанскую каюту, пока Сварог бегал по «Серебряному удару», и выяснял, что за чертовщина творится на борту. Этого «кого-то» вычислить пока не удалось, но у Сварога осталось стойкое убеждение, что Клади была специально отправлена подальше таинственной силой – дабы без помех разобраться с капитаном, который, к несчастью, магическому внушению не поддается… Спасибо тебе, умная крыска, выманила из ловушки. Если, конечно, ты не привиделась…

– Экипаж!.. – залихватски начал боцман Тольго, прохаживаясь между шеренг, и вдруг резко сменил тон на отеческий: – В общем, так, орлы. Ничего этакого говорить не буду. Сами знаете: среди нас есть враг. Который всеми силами старается помешать нам. То, что произошло ночью – только начало. Дальше может быть еще хуже. Ну, это вы и сами понимали с самого начала, понимали, на что идете. Путь на Граматар труден и опасен…

Сварог с некоторым беспокойством фиксировал, как осунувшиеся лица становятся еще пасмурнее. Сдурел, что ли, боцман – панихиду тут разводить? И тут Тольго вдруг заорал:

– Но за каким хреном нам на Граматаре нужны выжатые лимоны и сопливые нытики, а?! Нам нужны сильные, веселые и бодрые люди! Нам еще государство строить, не забыли? Мы одна команда или сборище сухопутных хомяков?! Какая-то сволочь сеет среди нас панику, и что я вижу – сеет вполне успешно! Да какие вы, в китовью задницу, моряки, если тут же раскисли?! Почему рожи кислые? Я вас спрашиваю! Магии испугались? Да, это магия! Теневая магия! И что с того?!! Короче, так. Для поднятия настроения и боевого духа маскап Сварог разрешает… нет, приказывает каждый вечер всем свободным от вахты членам команды собираться с дамами под ручку здесь, на верхней палубе, и устраивать танцы.

– А для азарта приказываю бертольеру выдавать всем свободным от вахты членам команды ежевечерне по чарке вина, – мрачно поддакнул Сварог.

– Баталеру, – уголком рта прошипел боцман. – Бертольер продуктовыми припасами не заведует.

– Поговори у меня еще, – беззлобно ответствовал маскап.

Судя по всему, со своей задачей дож справлялся: по рядам зашелестел заинтересованный ропот, а там, где в строю неловко пытались держать стойку «смирно» упомянутые «дамы», веселое перешептывание занялось в полный рост. Лица интернационального экипажа отчетливо порозовели.

– Ежели кто умеет играть на музыкальных инструментах, – продолжал Тольго с интонациями заправского агитатора, – прошу записаться у старпома Пэвера, он сейчас подойдет. Музыкантам, – косой взгляд на Сварога, – полагается двойная порция. Кроме танцев будем проводить состязания. Челночный бег, перетягивание каната, поднимание тяжестей, борьба, все такое прочее… С сегодняшнего вечера маскап Сварог будет обучать вас премудростям борьбы без оружия!

«Ну и дичь…» – обреченно вздохнул Сварог. Однако промолчал: в шеренгах царило явственное оживление, ночные страхи помаленьку экипаж покидали. Считая произведенный эффект достаточным, Тольго неожиданно взревел:

– Команды «вольно» не было, акульи потроха вам в глотку!.. – И опять понизил голос: – А теперь я жду, что каждый из вас посчитает личным долгом приложить все старания, чтобы поймать затесавшегося в наши ряды изменника. Разделитесь на тройки, и пусть двое по очереди допросят третьего о том, где он был и что делал сегодня ночью. Если заметите ложь, масграму Рошалю докладывайте немедля… А для начала я хочу, чтобы вперед выступили все, кто может что-нибудь важное сообщить о стоявшем ночью у штурвала и бесследно сгинувшем матросе Готтане.

И ведь, что характерно, ни одну из своих пословиц не ввернул. Хитрый шельмец, знает, как с командой обращаться…

Вперед моментально выступило пятеро матросов – и, что характерно не менее, исключительно из гидернийских. Сварог внутренне напрягся: приказа стучать друг на друга как явно, так и скрыто он Тольго не давал – по причине возможного нанесения урона боевому духу, – однако хитрый боцман, как видно, знал, что делал…

Выяснилось, что Готтан запросто мог слопать чужой кусок пирога и особенно был падок на сладкое. Что Готтан был нерадив, и прежний шторм-капитан однажды в запале распорядился вышвырнуть оболтуса за борт, но виновник на коленях вымолил прощенье. Что у Готтана в родичах писарь – конечно, не в самом Адмиралтействе, но на весьма почетной должности, да и сам Готтан из зажиточных мещан. В Катрании, столице Гидернии, его отец держал скобяную лавку, в которую запросто забегали адъютанты самого шудбината[16] Мадира. Что аккурат перед Исходом Готтан продул в «сто один» жалованье за три месяца и старинную серебряную бритву, так что вечно побирался и клянчил бритву у кого-нибудь из сотоварищей, причем просить у тоуран… простите, у клаустонцев брезговал…