Боги, пиво и дурак (СИ) - Горина Юлия Николаевна Страница 46

Я присвистнул.

— Ах вот оно что.

— Так нужно же было как-то прикрыть появление обрезка на арене!

— Логично. А что будет, если вдруг представители этого рода явятся к нему и заявят, что я им не брат и не сват?

— Чего? — протянула Арахна. — Да Яну плевать, кто и что там требует. Да и являться-то некому — весь род был вырезан под корень по приказу короля.

Я невольно кашлянул.

— Так, погоди… Получается, я теперь якобы потомок опальной семьи, приговоренной к уничтожению самим королем?..

— Да расслабься ты, — небрежно пожала плечами Арахна. — Король-то давно сменился. Так что тебе ничего не угрожает…

У меня от сердца немного отлегло.

— … к тому же, в тебе теперь подозревают истинного грифа. И если это окажется правдой, поверь, король в тебя зубами вцепится…нет, не делай такие глаза! Вцепится не в том смысле, что прибьет, а что не упустит. Такому воину цены не будет, Даня.

— Почему?

— Что «почему»? — не поняла Арахна.

— Хоть ты можешь мне рассказать, в чем ценность истинного грифа? Мне ведь никто ничего толком не объясняет. Я только знаю, что это какой-то кривой маг, которому нужно тренировать физическое тело, чтобы обрести магию.

Арахна вдруг кокетливо откинула назад копну нечесаных волос и звонко расхохоталась.

— Серьезно? Это все, что ты знаешь об истинном грифе? Ну-ка сбегай вон туда, к большому факелу. Видишь там сундук? В нем хлеб и вино. Пиво пошло бы лучше, но тут уж ничего не поделаешь: эль твой я давно уговорила. В общем, неси винишко, и я тебе истину рассказывать буду!

И я отправился за вином, решив про себя, что непременно раздобуду денег и пожертвую Арахне и пива, и пару красивых гребней с зеркалом в придачу. А то ходят некоторые, понимаешь. Кто с хлебом, а кто вообще с влажными фантазиями к покойницам… А она ведь хищница, да еще и женщина к тому же.

Когда я вернулся с двумя бутылками вина, Арахна уже разложила свои паучьи ноги на ступеньках, ведущих к трону, и выжидающе глядела на меня. Я быстро откупорил ей одну бутыль и осмотрелся вокруг в поисках чего-нибудь похожего на кубок.

— А куда налить-то?..

— Ой, да не будь ты ханжой, — отмахнулась Арахна и забрала у меня всю бутыль и безо всяких божественных заносов отхлебнула прямо из горла.

Я присел рядом, и беседа наша потекла живей и радостней.

— Видишь ли, мой смертный друг, — начала мне объяснять паучиха. — каждому из людей этого мира изначально дается источник магической энергии. Ну, или почти всем. У кого-то он размером с воробьиную гузку, а у кого-то — целый фонтанище. И вот на протяжении всей жизни люди обучаются брать из этого источника энергию и использовать в своих целях. Хорошим воином считается тот, кто имеет хорошие магические данные и кто научился использовать свои возможности по максимуму. Но понимаешь, какая штука…

Она прильнула к горлышку бутылки, сделала несколько больших глотков вина и сморщила нос.

— Фу, сладость-то какая… А ты чего не пьешь? Открывай свою бутылку. Собеседникам нужно хмелеть одновременно, или уже не пить вовсе.

Резон в ее словах определенно был. Я кивнул головой, откупорил себе бутылку и тоже глотнул вина.

Оно действительно оказалось очень сладким и густым, но совсем недурственным.

— Так какая штука?

— А такая, Даня, что никто не может изменить в себе источник. И если ты родился с воробьиной гузкой в душе, то как ни старайся и как ни учись, в жопу Флоры она не превратится. Другими словами, у любого человека с самого рождения определен максимальный предел развития. Но истинный гриф — это другое. Совсем другое!

Она сделал еще один глоток и поставила бутыль рядом с собой.

— … У него, в отличие от остальных людей, источник представляет собой многослойное зерно. И по мере укрепления духа и тела его зерно приобретает новые слои. Так свечка превращается в большой костер, большой костер — в большой пожар, а большой пожар — в извержение вулкана. А самое интересное заключается в том, что предела этому росту не существует.

До сих пор я внимательно ловил ее каждое слово, но тут не удержался.

— Круто!

— Да не то слово, — хмыкнула Арахна. — Вот только до сих пор никто это чудо природы в глаза не видел.

— В смысле?..

— В смысле есть только одна безумная теория одного безумного мастера магии и древний миф о человеке, который якобы обладал таким же источником. Ну и теперь есть ты, — улыбнулась она мне, накручивая спутанную прядь своих волос на тонкий пальчик. — Конечно, если ты на самом деле — гриф.

Я маханул вина. Потом задумчиво потер заросший подбородок и покосился на лукаво улыбавшуюся богиню.

— И как же это определить? Ведь должен же быть способ, — спросил я у Арахны.

— Ой, ну как же. Время, тренировки, и все такое, — протянула Арахна, хитро поглядывая на меня. — И со временем то, что даже боги с трудом могут разглядеть, станет очевидным для всех.

— Но на такую проверку могут уйти годы, — прищурился я. — А нельзя как-нибудь побыстрее?

Арахна тихонько рассмеялась.

— А почему ты меня об этом спрашиваешь? По-твоему, я похожа на ваших наставников?

— Думаю, все наставники на свете предпочитают традиционные методы обучения. А мне очень нужно… что-то альтернативное. И почему-то мне кажется, что одна великая и мудрая богиня определенно может помочь. Если, конечно, захочет.

— Ой ну ты скажешь тоже, — хихикнула богиня, и по выражению ее лица я мгновенно понял, что попал в яблочко. — Великая, мудрая… Насыпал тут комплиментов — лопатой не разгребешь.

— А надо разгребать? — улыбнулся я.

— Да нет, раз уж насыпал, — рассмеялась Арахна. — Пусть лежат себе, мне нравится. Давай выпьем?

— Давай, — поддержал я. Мы стукнулись боками пузатых бутылок, как старые друзья-алкоголики и отпили сладкой пьянящей жидкости.

— Хороший ты, Даня, — мечтательно проговорила Арахна. — Даже жалко, что смертный. Был бы ты богом — я б с тобой, может, роман закрутила. А так — только привяжешься-разохотишься, а тебе уже в гроб пора…

Хорошо, что в этот момент мне не пришло в голову глоточек сделать. А то подавился бы, как в анимашке.

Роман с Арахной… Я даже представлять себе не хотел физиологическую сторону такой радости.

— Да уж, — пробормотал я. — Как по мне, быть приятелями — это вот как-то… надежней, что ли, — подобрал я самое осторожное определение, какое только мог придумать.

— Согласна, — благосклонно кивнула паучиха. — Так о чем мы там говорили?..

— О коротких тропах.

— Ах да…

Она подняла свою бутылку двумя руками и присосалась к ней, как младенец к материнской груди. Тонкие струйки густого вина потекли из уголков ее рта к острому подбородку.

Опустошив бутылку, она покосилась на меня с хмельной кривоватой улыбочкой и протянула:

— Ты уверен, что хотел бы попробовать?

Черт возьми, а разве возможен другой вариант? Кто откажется вместо долгого размеренного восхождения попытаться прыгнуть далеко вперед?

— Конечно. Что я должен сделать?

Улыбка Арахны вдруг стала зловещей. Клыки вытянулись, как у дикого зверя, острое девичье личико начало искажаться, превращаясь в морду чудовища.

— Ты должен выжить! — прогромыхала она, разрастаясь на глазах. Ее лапы вытянулись, щетинистые колени поднялись выше моей головы, паучье тельце раздулось.

Но самая страшная метаморфоза произошла не с паучьей, а человеческой половиной. Тело Арахны стало большим и широким, как у раздутого на стероидах качка. Мускулы на руках бугрились, пресс и грудные мышцы проступили так рельефно, что женская грудь на их фоне смотрелась как два нелепых соска на мужиковском торсе. А на толстой шее, вставленной глубоко в плечи, возвышалась уродливая человекоподобная голова с выпученными красными глазами и незакрывающимся клыкастым ртом.

Я отпрянул, выпучив глаза. Перемена была такой внезапной, что я даже не успел ее толком осмыслить, как вокруг меня начала обматываться толстая белая паутина, похожая на перепачканную в меду бельевую веревку. Арахна вытягивала ее у себя изо рта человеческими руками и набрасывала на меня паучьими лапами. Паутина намертво прилипала к одежде и к коже, наматываясь слой за слоем с такой скоростью, что уже через мгновение я оказался спеленатым по рукам и ногам.