Взгляд со стороны - Евгений Сергеевич Старухин Страница 46

class="p1">Сиденье неподалёку от меня занимала бабулька с огромной хозяйственной сумкой, рядом с ней сидел великовозрастный детинушка, которому периодически доставалось в бок этой самой сумкой. Интересно, это её родственник, которого она таким образом пытается одёрнуть, чтобы он вёл себя приличней или у неё настолько склочный характер, что она так шпыняет незнакомого человека? «Распознавание» показало у них одинаковую фамилию, видимо сын. И страдает он то ли с похмелья, то ли от уже утреннего возлияния. Рядом с ними стоит женщина лет сорока-сорока пяти с уставшим лицом, которой упитый в хлам «сынуля» даже в упор не замечает. Да о чём я, если его даже сидя шатает? Не хватало ещё, чтобы он встал и на кого-нибудь рухнул или что ещё похуже. Пара школьниц беззаботно щебечет, изредка отбиваясь острыми локтями от наваливающихся с другой стороны от меня пассажиров. На другом сиденье с гордой осанкой сидит какой-то старый, но подтянутый мужчина в шляпе и с аккуратной бородкой. Его никак не поворачивается язык назвать старичком, скорее так и хочется величать профессором. Вот только взгляд у него какой-то колючий, не иначе как следователь. Уровень у него довольно высокий — пятидесятый. Но для его возраста, наверное, нормально.

С другой стороны, между сидений, заняв почти весь проход, подпирает потолок огромный мужчина с руками толще моих ног. Уровень у него шестнадцатый, а зовут его Клим Игнатьевич Крупенько. Я думал будет какой-нибудь Вакула Селянинович или что-то в этом духе, но не угадал. Но, надо сказать, фамилия ему подходит — действительно Крупенько!

Странная вообще ситуация с этими уровнями. Получается, что пока люди не пойдут работать уровни у них растут плохо, а потом, прибавляется по 3–4 в год. Хотя тут тоже непонятно — у кого-то прибавляется, а у кого-то и нет.

Вот, например, эти старшеклассницы: у одной второй уровень, у другой первый. А ведь они меня, всего на три года младше. И в целом почти у всех так. Бывают исключения, но редко. А вдруг это просто мне попадаются работающие школьники. И вообще уровни как-то связаны с материальной деятельностью. Что-то вроде: результат не воплощён в материальном мире, за него не дают опыт. А теоретические знания просто ничего не дают. Хотя нет, дают — я же, когда читаю новые учебники, опыт получаю. Может тогда дело в том, что пока руками не сделаешь, очень сложно понять суть процесса. То есть теоретически понимаешь, не глубоко так, поверхностно, а вот когда сам всё сделаешь, тогда погружаешься в суть проблемы по-настоящему. Если принять это за отправную точку, то получается, что все мои школьные и институтские знания дали мне всего два уровня. Зато потом, когда я стал сразу стараться выдать результат, то уровни потекли так, словно уже чем-то занялся всерьёз. Так что, права мама, надо быстрее устраиваться на работу. И денег заработаю, и уровни наращу.

Засунув руку в карман, прижал вплотную к телу и принялся спускать ману в себя. И всё бы было ничего, если бы троллейбус резко не повернул и до меня не дотронулся тот самый упитый «сынуля». И тот к моему счастью даже не заметил удара током. Он даже не вздрогнул. От такого нежданного подарка судьбы я едва к небесам не воспарил. Ведь можно током бить не себя, а этого алконавта, господи, какой же кайф! Несколько заклинаний прошли на ура, а потом мамаша заметила, что тело сына сползло в мою сторону и решила поправить бессознательную тушку как раз в тот момент, когда я шибанул его током. И вот она-то удар током очень даже почувствовала.

— А-а-а! Убивают! Товарищи, помогите, хулиганы током бьются! Держите этого бандита! ОН моего сына током убил!

Народ на мгновение ошарашенно притих, а потом все резко загомонили и основным лейтмотивом было:

— Лови его! — при этом все в меня тыкали пальцем, но схватить никто не пытался, все держались на расстоянии. Да ещё бабка эта никак не уймётся, тычет в меня пальцем и кричит, что я её сыночку убил. Надо как-то срочно выкручиваться. Вот только я не успел — почувствовал, как поднимаюсь вверх, одновременно с этим меня душит мой собственный воротник. Стоявший сзади громила банально поднял меня в воздух за шкирку и повернул к себе лицом, словно я котёнок, а не парень весом в семьдесят кило.

— Ты что наделал, гадёныш мелкий? Зачем мужика грохнул?

— Да вы что, белены объелись? Никого я не убивал! Пьяный вуматину этот крендель, а по бабке дурдом плачет!

— Ещё скажи, что и током её не бил! Да, бабушка⁈ — детинушка обратился к верещащей бабке.

— Да какой ещё ток? Я что похож на генератор Теслы? Может быть её вообще статическим электричеством долбануло, а она на меня из-за чего-то орать стала!

— Не слушайте его, товарищи! Он уже неделю в нашем троллейбусе ездит и скалится нехорошо! Наркоман, наверное. Его все нормальные люди боятся. Всё время зубы кажет. А теперь вот честных людей шокером бить стал, а сам про какое-то статическое электричество врёт! Его в милицию надо.

И судя по реакции окружающих, верят они почему-то не мне, а бабке. Да и вообще моя речь про статическое электричество выглядела так, словно я оправдываюсь. Надо было сказать иначе: о чём вы, бабушка? Не понимаю, что вы имеете в виду. Пусть бы сама попробовала объяснить, в чём дело. Теперь же объясняться нужно уже мне. Но непонятно что говорить и как. Надо учить риторику и ораторское мастерство, они бы мне сейчас сильно пригодились.

— Нет уже милиции, её в полицию переименовали, — решаю сменить тему.

— А ты не умничай. Надо, и в полицию отведём. — Сообщает мне всё тот же товарищ, по-прежнему держащий меня за шкирку. От осознания последнего факта мне неожиданно стало настолько неприятно, что я неожиданно для себя, резко оскалился, и прошипел:

— Руки убрал!

Здоровяк вздрогнул и, резко отпустив мой воротник, сделал шаг назад. Я из-за этого чуть не упал, но все сейчас смотрели не на меня, а на него: люди настолько удивились его реакции, что даже перестали шуметь. А детинушка от всеобщего внимания покраснел. Наверное, ему стало стыдно, что он, такой большой, испугался меня, обычного студента.

Система тут же поспешила выдать табличку о том, что моя способность запугивания повысилась. Ну да, с риторикой у меня слабо, а вот запугивание растёт. Как говорится, добрым словом и пистолетом можно сделать больше, чем просто добрым словом.

И тут мне стало очень больно, прямо очень-очень! Это меня за запястье схватил дедушка с колючим взглядом. Хотя какой он дедушка⁈ Это же палач, вивисектор, гидравлический пресс! У меня от боли, слёзы на глазах выступили. И главное прихватил-то всего двумя пальцами, но боль такая, будто я себя опять заклинанием долблю, да ещё так, что аж в зубы отдаётся!

— Не балуй! И старшим не хами. — Жёстко приказал мне этот мучитель и тут же, обращаясь ко всему троллейбусу, добавил: — Спокойно товарищи! Я из силовых органов. Сейчас мы этого хулигана куда надо доставим. На выход, быстро!

И он, ещё надавив мне на запястье, заставил меня завыть от боли и поспешить за ним следом. Народ расступался перед нами, а я на полусогнутых чуть ли не бежал в только что открывшиеся двери.

На остановке дедушка отвел меня в сторону и отпустил руку.

— Тебя как зовут? — спросил он совершенно другим тоном, словно и не он только что выволок меня из троллейбуса, заставив за ним двигаться при помощи пыток.

— Дима. — решил всё-таки представиться я, потирая пострадавшее запястье. Самое странное, что на нём был след только от небольшого надавливания, но никаких повреждений и чего бы то ни было другого, хотя, судя по испытываемой боли, там должна была уже кость оголиться.

— Вот ты Дима, на этом троллейбусе третий год ездишь. И за все эти годы, голову от смартфона практически не поднимал. Ну так всё нынешнее поколение такое. Думаете, что вас никто не видит, и сами ни на кого не смотрите. Ты, Дима, живёшь в мире где тебя окружают тени. Ты в пассажирах троллейбуса людей вообще не видишь. И когда ты стал на пассажиров скалится, я только улыбнулся. Хоть что-то парень делать начал, тренируется, изучает мир, реакции людей. По сторонам наконец-то смотреть стал. Опять же, учебники толстые с собой таскаешь. Раньше-то с одной тетрадочкой ездил. Но за что же ты Колю шокером бить стал? Я понимаю, собрал ты игрушку. Смешную. Решил опробовать на том, кто послабее.