Дуглас Брайан - Жертвоприношения не будет Страница 5

— Ты угадал. Моей матери больше нет, а меня препоручили заботам туранского владыки… И он выделил мне богатое приданое, а потом и самолично подыскал мужа. Первый мой супруг был человеком добрым, но не считал меня за ровню себе. У него были наложницы, я же жила у него как дочь. Он прятал меня от посторонних глаз, боясь, чтобы меня не обидели недобрые люди. О, я знала о том, что в мире полно недобрых людей! У моего покойного отца был сын от первой жены, давно умершей, — мой сводный брат и нашел мне второго мужа, господина Грифи, своего приятеля.

— И ты довольна?

— Очень.

— Надеюсь, господин Грифи не относится к тебе как к дочери? — спросил Конан, щурясь.

— Нет. — Она очень мило опустила глаза. — Полагаю, нет.

Конан допил вино из кувшина и щелкнул пальцами, однако служанка, вопреки обещанию Грифи, не появилась. Конан поднял брови.

— Грифи определенно говорил, что служанка будет стоять под дверью и ожидать приказания возобновить запасы вина.

— Я велела ей уйти, — сказала Джавис. — Не хотела, чтобы она подслушивала.

— Лучше было бы ей подслушивать, — возразил Конан. — В таком случае Грифи мог бы быть уверен в том, что мы ничего дурного не делаем.

— Он и так в этом будет уверен, — заявила Джавис.

— Ты даже не догадываешься о том, кем он меня считает! — вздохнул киммериец. — Особенно учитывая мои последние «подвиги»… Но расскажи еще о себе. Чем ты любишь заниматься?

— Рукодельем, — ответила она. — Я вышиваю стеклянными бусами. Еще мне нравятся лошади.

— Так, — сказал Конан. — Похоже, мы подбираемся к пастбищу. Что тебе известно о твоем приданом?

— Только то, что там хорошая трава.

— Как давно там появился монстр, пожирающий людей?

— Со времен моего замужества.

— Значит, за всем этим стоит Джамал, — задумчиво проговорил Конан. — Что ж, Джавис, я рад был познакомиться с тобой. Обязательно расскажи мужу о том, что мы с тобой виделись и разговаривали, иначе он начнет подозревать меня в разных ужасных вещах. Ты даже представить себе не можешь, какая извращенная фантазия бывает у мужчин!

Джавис поцеловала Конана в лоб и скрылась в доме. Киммериец снова улегся на коврах и скоро погрузился в крепкий сон без сновидений.

На следующий день Конан покинул дом Грифи, едва рассвело. Хорошую одежду, которую Грифи подарил своему гостю, киммериец оставил в комнате. Он натянул старые штаны и рваную куртку, полагая, что хорошего киммерийского меча будет довольно для того, чтобы к нему относились с почтением. Незачем лазить по болотам и драться с чудищами, будучи облаченным в белоснежный плащ и расшитое бисером одеяние.

Да и у местных жителей возникнет искушение ограбить беспечного богатея, забредшего в дикие места.

Конан проехал по дороге довольно большое расстояние до моря Вилайет, а затем остановил коня, приподнялся на стременах и стал озираться. Судя по всему, Зеленые Пастбища — источник благосостояния Грифи — должны быть уже неподалеку.

И точно, впереди и слева варвар приметил сверкающее зеркало моря, а еще левее — ярко-зеленое пятно низины. Туда Конан и направил коня, свернув с большой дороги на боковую.

В колоколе езды от перекрестка стояла небольшая таверна. Конан подивился ее местоположению: неужели здесь бывает достаточно посетителей для того, чтобы это заведение не умерло естественной смертью?

Этот вопрос он и задал хозяину, заехав под дырявую крышу и попросив холодной воды на медную монету.

— Ты ведь приехал сюда, — меланхолически ответил хозяин. — Почему же ты интересуешься тем, бывают ли у нас посетители?

— Я спрашиваю из любопытства, — ответил Копан, озираясь по сторонам. — Ибо люди, ведущие оседлый образ жизни да еще рискнувшие завести что-то вроде таверны, всегда казались мне отчаянными храбрецами.

— Здесь не требуется особенной храбрости, — буркнул хозяин.

— Ты прикован к своей собственности, точно раб к веслу галеры, только, в отличие от раба, наложил на себя цепи добровольно, — ответил Конан. — С твоей точки зрения, это сущее безумие.

— Ты выглядишь как житель севера, — сказал хозяин, ничуть не обижаясь. — Ты похож на всех этих бритунийцев или аквилонцев, а рассуждаешь как здешний кочевник.

— Почему бы и нет? — хмыкнул Конан. — Своими светлыми глазами я вижу ничуть не хуже, чем кочевники — своими черными. Да еще владею преимуществом — ведь, по вашим воззрениям, синий глаз дурной.

И он нарочно вытаращил свои ярко-синие глаза, словно рассчитывая запугать хозяина. Но тот лишь махнул рукой.

— Напрасно стараешься, верзила, — пробормотал он. — Мы в тутошних краях такого навидались — нас ни светлым глазом не запугаешь, ни пустыми угрозами.

Конан сощурился.

— Ты говоришь о монстре?

— Если тебе все известно — для чего спрашивать?

И с этими словами хозяин отошел за прилавок, где у него нашлись срочные дела.

Конан допил воду, положил рядом с кружкой еще одну медную монету и выбрался из таверны. И сразу же увидел рядом со своим конем какого-то оборванца, который деловито осматривал великолепное животное, щупал ему бабки и даже заглядывал в пасть.

— Эй, ты! — гаркнул Конан. — Что ты здесь делаешь?

Оборванец изобразил на лице полное почтение к господину, явившемуся так внезапно.

— Ничего дурного, господин! — ответил он с поклоном. — Просто созерцал это прекрасное существо, созданное богами на радость человеку.

— Если ты насладился созерцанием, то отойди, ибо я собираюсь сесть в седло и продолжить путь, — приказал киммериец.

— О господин! — опять заговорил оборванец. — Мое имя Аббас, и я не хотел бы, чтобы между нами возникло какое-либо плачевное недопонимание.

— Между нами уже установилась полная ясность, — сказал Конан. — Отойди в сторону и не путайся под ногами, иначе, клянусь Митрой, я растопчу тебя!

Он вскочил в седло и пустил коня галопом. Настроение у киммерийца было дурным, его не покидали отвратительные предчувствия. Все здесь что-то недоговаривали, даже старый приятель Грифи, даже его очаровательная крошка-жена. Не говоря уж о хмуром трактирщике и хитром оборванце.

Однако монстр, несомненно, существует. На собственном опыте Конан убедился в одном: если тебе рассказывают о чем-то хорошем — можно и усомниться, но любые слухи о плохом всегда оказываются правдой.

Низина открылась перед всадником широченным ярко-зеленым пятном, усеянном белыми пятнами — то были овцы и козы, несомненно, принадлежавшие Грифи. Конан поехал вдоль края пастбища, внимательно рассматривая его. Несколько раз огромные лохматые псы с громким лаем подбегали к всаднику, дабы продемонстрировать ему, кто здесь всем заправляет. Но Конан не нарушал границ и не совершал ничего запретного, и потому псы отбегали, угрожающе ворча.