Сергей Гомонов - Тень Уробороса (Лицедеи) Страница 5

— Ты… кто?

— Я… Алан… П-палладас… — на грани узнаваемости слов снова рявкнул дог.

— Матка Боска! — проронила Полина. — Ну, знаешь ли… Дядюшка Сяо, впустите его!

Доберман посторонился, и дог, осторожно ввинтившись в холл, потрусил к лестнице.

— Ты куда? — уточнила хозяйка дома.

— Надо… спать… — невнятно выдавил гость, дрожа от чрезмерного напряжения в горле. — Два… часа… Скажу — потом…

— Ну, знаешь ли… — Буш-Яновская развела руками и коротким выдохом раздула рыжую челку. — Рехнуться… Э-м-м-м-м-м… Ладно, тогда пошли наверх…

И Полина в сопровождении робота Дядюшки Сяо последовала за оглядывающимся догом.

Москва, Звягинцев Лог. Дом Полины Буш-Яновской. Конец мая 1001 года

Тихонько насвистывая незамысловатую песенку, Валентин Буш-Яновский выбрался из бассейна и накинул полотенце на свои мощные плечи. Солнце попыталось было коснуться его, но ветер вкрадчивой змейкой выжил робкий лучик с тела человека. Ветер заструился по коже, радуясь появлению зябких мурашек под каплями воды.

Валентин досадливо кхекнул и хлебнул из бокала остывшего глинтвейна. Когда уже наступит нормальное лето?

Мужчина сунул ноги в шлепанцы и подошел к столику возле шезлонга, чтобы поставить бокал. Теперь витраж зала для тенниса не закрывал обзор, и с места, где стоял Валентин, открылся вид на подъездную дорогу.

Их с Полиной дом со всеми пристройками стоял на спуске в лог. Это местечко издавна так и называлось — Звягинцев Лог, и уже почти никто не знал, почему. Валентин слышал, что некогда, еще в прошлую эпоху, археолог по фамилии Звягинцев откопал в этом овраге какой-то артефакт. Да бог с ними, с учеными и артефактами! Буш-Яновский историей, особенно древней, как и политикой, никогда особо не интересовался.

Зимой небольшой парк, окружавший здание (о! им несказанно повезло: поселиться не так уж далеко от городской черты, да еще и получить право на озеленение участка — спасибо жене-управленке!), становился прозрачным. С территории бассейна тогда можно было увидеть часть автострады и еще более дальние холмы, которые сохранились почти в первозданном виде. Прекрасное местечко — тихое, спокойное…

Сейчас к их дому, плавно преодолевая извилистые повороты, подъезжал темный микроавтобус — обычный, колесный, не на грави-приводе…

— Снова отдохнули, ч-ч-ч… — прошипел себе под нос мужчина.

Приехать к нему не мог сегодня никто. Все друзья знают: когда у Буш-Яновских совпадают выходные, чета пропадает для всего мира и лучше ее не беспокоить. Отсюда напрашивается вывод, что это к жене. Полининых коллег Валентин держал чуть ли не за врагов.

Буш-Яновский закутался в просторный черный халат, в котором поместилось бы двое далеко не тщедушных мужчин, причем с головой. Миновал внутренний коридор и оранжерею. Глупые попугаи, скачущие по любимым пальмам женушки, подняли гвалт. Они фыркали крыльями, суетились и орали на все лады.

— Перестрелял бы гадов! — буркнул Валентин.

— Перестрелял бы гадов! Перестрелял бы гадов! — привычно и даже с готовностью отозвались птицы.

Ладно, когда в их обитель вторгся вчера папаша Фанни, Валя еще стерпел. Как бы там ни было — свой человек. Правда, чем вызван был этот странный визит, Валентин не понял, а у Полины он давно уже привык не выспрашивать тех вещей, о которых она не говорила сама. Так или иначе, приезд Палладаса жена представила ему прошлым вечером как данность.

Алан спал в комнате для гостей, и с Валентином они увиделись лишь за завтраком. Биохимик вид имел помятый, и в ванной после него попахивало… как-то странно. Псиной, что ли… К тому же, судя по всему, своей одежды у Палладаса не было. Никакой. Пришлось выделить ему один из халатов.

Но теперь, похоже, их и без того недолгий покой готовы нарушить гости иного плана…

Валентин поднялся по ступенькам, но двери разъехались еще до его попадания в зону охвата фотоэлементами.

— О! Идешь? А я как раз за тобой!

Невысокая фигурка жены отступила на шаг назад, пропуская Валю в дом. Затем Полина присоединилась к нему, взяла под руку. Вместе они смотрелись просто неотразимо: титан и нимфа, которая не достигала ростом ему и до плеча. Однако Валентин никогда не решился бы вступить в единоборство с этой «нимфочкой».

— Там, кажется, к тебе, — Валентин хотел ущипнуть ее за бок, но передумал: зачем дразнить себя игрой, когда это все равно ни к чему не приведет из-за переизбытка гостей в их несчастном доме? Черт бы их всех взял!

Полина поняла его настроение и даже смягчилась:

— Это… просто гости, Валь… Мои друзья.

— Те самые, с которыми вы, нахлеставшись текилы, устраиваете спортивные игры? Ну это… типа «бега на ходулях с препятствиями», «плавания в мешках», «художественной гребли на песке»?..

Полина тут же шлепнула его по спине:

— Валька, гад, не ерничай! Это было давным-давно и всего один раз…

— …но како-о-ой! — ввинтил он.

— …с Яськой и Фанни…

— И Сэндэл!

— Сиди не было!

— Была, елки-палки, была!

— Ну, была… — сдалась жена. — Только это — совсем не такие друзья!

— Мне уже значительно легче. Значит, вызывать группу спасателей и выкапывать мешок с Сиди больше не придется?

Полина тотчас напустила на себя строгости:

— Валя!

— Да? — ух, как тяжко далось ему это «да»!

Он готов был посшибать стоявшие вдоль стен коридора пальмочки и никелевые статуэтки, изображавшие неизвестно что. Но с женой — она такая! — не поспоришь…

— Валя, смотайся после обеда в центр. Насчет Колубма… Ну, ты помнишь?

— Насчет чего?

— Колумба! Туг на ухо? Я решила, что нам, если и лететь, то на Колумб… Ты хотел отдыхать — вот и отдых.

— А ближе ничего нельзя найти? — огрызнулся Валентин: ну вот, уже откровенно гонят из дому, да еще и под таким идиотским предлогом.

— Нет, ближе нельзя! Это самый лучший курорт в Содружестве.

Что-то фальшивое проскользнуло в ее тоне. Нет, другой бы не заметил, но они с Полиной были женаты уже почти восемь лет, так что чувствовали друг друга и без слов. И эта фальшь насторожила Валентина.

— Хорошо, съезжу, — сквозь зубы вымолвил он, и на том разговор прекратился.

Все равно ведь будет так, как требует она: устами Полины глаголет все ВПРУ[3].

Внизу, в холле, приехавших гостей встречал услужливый Дядюшка Сяо.

Друзьями супруги на сей раз оказались трое мужчин и молодая женщина красы неописуемой. Все они были в строгих черных костюмах, показавшихся Валентину формой какого-то неизвестного подразделения.