Потеряв себя - Анатолий Новиков Страница 5

Слезы, начали неспешно заполнять его глаза, вырываясь из самой глубины его существа. Он чувствовал, как каждая капля была камнем, падающим в бездонную пропасть его души. Уфир потерял не только кусочек своей жизни, но и кусочек самого себя, который больше никогда не вернется. Эта потеря была безвозвратной, разрывая его на части, оставляя пустоту, которую ничто не сможет заполнить. Навсегда…

Глава 2: Потеряв себя, я познал боль

Уфир отказывался верить в реальность ужасного кошмара, который обрушился на него. Он желал, чтобы это оказалось всего лишь сном, от которого можно проснуться. Но чем сильнее он пытался ущипнуть себя, тем глубже его поглощали пучины отчаяния от осознания того, что это далеко не фантазии в его голове. Горло его сжималось, борясь с бурей слез и отчаяния. Хотелось кричать, рыдать, но слова застряли в его горле.

"Я отдал бы всё, чтобы вернуть её… Лишь бы вернуть мою Хани! Я готов продать душу дьяволу!" — мысли заглушали его разум, хотя он знал, что ни небеса, ни преисподняя не услышат его мольбы.

Схватив намокшее от слёз письмо с холодного пола, как его душа, он устремился домой. Бросив письмо на стол, заперся в комнате, достал бутылку вина, которую ему подарил Люпен. Уфир хотел перестать чувствовать боль, воцарившуюся в его сердце, но всё было безуспешно.

Уфир сел на кровать, дрожа от бессилия и горечи, которая разливалась в его душе. Бутылка с вином была последним приютом его утратившейся надежды. Он поднимал ее ко рту с трясущейся рукой, словно каждый глоток вина был каплей его гнева и разочарования.

Гнев вспыхнул в его груди, как пламя на костре, и он закричал, проклиная весь мир. Он проклинал не только жизнь, но и самого Творца, несправедливо лишившего его всего.

Уфир не мог понять, кто виноват в этой безнадежной ситуации. Природа? Судьба? Или сам Молох? В его глазах мерцал огонь ненависти и отчаяния, погасая последние искры веры в сердце, как угасающая свеча на ветру.

Тяжелый запах вина наполнял комнату, как тяжелая пелена, окутывающая его душу. В горьком вкусе алкоголя он искал забвения, но нашел лишь пустоту и одиночество. Его вера гасла, словно свет в темноте, и он погружался все глубже в бездонную пропасть отчаяния.

Минула неделя с той судьбоносной трагедии. Люпен был обеспокоен за Уфира, который не появлялся на занятиях около семи дней. Каждый день он приходил в общежитие, поднимался на второй этаж и стучался в дверь друга, но ответа не было. Он не знал, что творится за этой дверью, но чувствовал, что случилось что-то страшное. Вновь придя к дому Уфира, Люпен постучал ровно три раза, но молчание было его единственным ответом. Он собирался уйти, но вдруг услышал приглушенный звук падения внутри комнаты друга. Набравшись решительности, Люпен понял, что сейчас нужно действовать.

"Уфир… Если ты слышишь меня, знай… несмотря на все преграды, которые возникли на твоем пути, важно сохранять хладнокровие. Никто не сможет помочь тебе, если ты сам не решишься взять себя в руки. Я знаю, что мои слова — лишь капля в море, но верь мне, друг. Если тебе нужна помощь, я всегда буду рядом, чтобы поддержать тебя."

На другой стороне двери Уфир слышал каждое слово, но казалось, что он не в состоянии воспринять ни одного. Каждое произнесенное слово пронзало его как стрела, превращаясь в пепел, а в ушах звучал только глухой гул.

"Почему… Почему так больно?" — шептал он про себя, словно молитву, повторяя снова и снова, словно мантру, погружаясь медленно в безумие. "Я бы отдал свою жизнь, лишь бы вернуть ее…". Уфир погружался в бездны своих мыслей, словно спасаясь от мук реальности. Он ощущал, как огонь преисподней сжигает его душу, каждый вздох становился тяжелым, мучительным бременем, толкающим его к бездонной пустоте.

Его сердце разрывалось на части от боли каждый раз, когда в его воображении возникала она. Теперь все ее прелести — улыбка, голос, легкие прикосновения — стали лишь пылью в ветре. Уфир чувствовал, что его жизнь лишилась смысла, а каждый новый день становился лишь продолжением ада. Но внезапно сквозь туман горя до него доносился голос Люпена.

— Друг, все будет хорошо.

"Все будет хорошо", — единственное, что дошло до Уфира. Эти слова писала Ханиэль, когда ему было тяжело. Вспомнив, что эти слова часто говорила ему Ханиэль, когда он нуждался в поддержке, он почувствовал, как злость и ненависть к миру наполняют его сердце. "Ничего не будет хорошо", — пронеслось в его мыслях, словно отголосок его внутренней борьбы с безысходностью.

— Откуда тебе знать, что все будет хорошо? — рявкнул Уфир, голосом, пропитанным ядовитой злобой. — Ты думаешь, что понимаешь всё? Ничего ты не знаешь! Не вмешивайся, Люпен, ты ничем не сможешь помочь!

Руки Уфира дрожали, его дыхание срывалось на жёсткие вздохи. Он всячески старался сдержать свою ярость, но она бурлила внутри него, как лавина, готовая обрушиться на всех вокруг. Неистовство в его глазах отражалось в каждом слове, вырывавшемся из его груди. Это не было похоже на Уфира, ведь ранее он не позволял негативным эмоциям управлять им.

Люпену было больно слышать такие слова от друга. Каждое произнесенное Уфиром слово казалось ударом по его сердцу, как будто он видел, как их дружба исчезает перед глазами. Он ощущал, что за дверью скрывается не тот Уфир, которого он знал, и это наполняло его тревогой. Но Люпен, собрав свои мысли и подавив горечь, ответил:

— Я не знаю, что с тобой случилось, но я здесь, чтобы поддержать тебя. Можешь кричать на меня, если это поможет, но запомни, я не уйду. Я останусь с тобой, до тех пор, пока что тебе не станет лучше. Может быть, я не смогу решить твои проблемы, но я буду рядом, чтобы ты знал, что не одинок

— Да как же ты меня…

Уфир замолк. Он хотел что-то сказать,