Душа змея - Екатерина В. Коробова Страница 5

Дальше шли главы о том, что умели иномирские змеи, и там понять написанное было легче. Больше всего иномирцы ценили их за способность открывать Окна в иной – человеческий – мир, но вот в описаниях этих Окон Никола вновь безнадежно запутался.

Сложнее (и страшнее) всего было читать про выбор души. Игра начиналась вместе с вытягиванием карты, значение которой нужно было хранить в секрете вплоть до самого пробуждения змея на третий день. Иначе Игра обрывалась – и жди беды, а уж в бедах иномирцы знали толк. О том, почему душой становился именно тот, на кого выпал жребий, зачем нужно было молчание, при чем тут Белое Цветение и почему для жеребьевки всегда брали старую колоду карт, было написано очень много, местами даже в стихах, но Никола не знал и половины этих слов. Он путался, перечитывал, выписывал на клочок бумаги короткие фразы (Ива пришла бы в ужас, узнай, что он так расходует запасы писчих принадлежностей), но так до конца и не разобрался.

– И это все? – спросил накануне вечером Никола Лавра. – Вытащить жребий и ждать? Змей… – он осторожно подбирал слова, избегая произносить «магия» и «волшебство»: иномирцы ненавидели эти названия, насквозь пропитанные людскими мыслями и человеческим страхом, – сам как-то все поймет? И это вся Игра? Просто вытянуть карту и трое суток молчать о ней, пока где-то что-то происходит?

Лавр на миг задумался.

– А этого разве мало? С такими-то последствиями?

– Я не заметил, как ты улизнул, – Лавр хлопнул Николу по плечу. От неожиданности тот вздрогнул и чуть не выронил книгу. Где-то вдали послышалось недовольное ворчание Ивы. – Опять про Игру? Я думал, ты сказал, что все уже прочитал.

Никола закрыл книгу.

– Так и есть. Просто хотел еще раз… Посмотреть.

– Чего ты так волнуешься? Не тебе же карты тянуть.

Никола осторожно поставил книгу на полку и взглянул на беспечно улыбающегося Лавра.

– Но вы-то будете тянуть. Ты. Вяз. Элоиза с Льдинией. Вдруг один из вас исчезнет?

– Ой да ладно. Нормально все будет. Во-первых, ну каковы шансы? И потом – ну это вроде как даже честь.

– Тебе бы хотелось стать змеем? – не отставал Никола.

– Не очень, честно говоря, – Лавр почесал в затылке. – То есть это вроде весьма почетно и излечивает душевную тоску по полету… Но я на нее особенно и не жалуюсь. Почет почетом, но мне и собой быть неплохо. Думаю, со мной многие бы согласились, несмотря на весь этот шум и напыщенные лица. С другой стороны, это все же лучше смерти.

– А разве душа… – Никола вспомнил эту карту: темный силуэт на золотом фоне, – разве она не… Не исчезнет для остальных? Не станет крылатым змеем?

– Ну, во-первых, она вроде как и не исчезает, а, наоборот, обретает свою истинную сущность. А во-вторых, ты видишь тут змея? – Лавр развел руками. – Вот и я нет. Ну зацвело дерево, предсветник, как изволила выразиться Элоиза, пробуждения. Так мы летим уже сколько! Бедное растеньице, наверное, совсем с ума сошло и решило, что всё вокруг и есть тот самый змей. Дома почти все они уже много веков как заснули, обратившись в горы и холмы, и не думали даже просыпаться. И душ себе никаких уже вон сколько не требовали. А что с ними после больших бед стало – одному только небу известно.

Никола вздохнул. Ему и правда никогда было не понять до конца. Иномирцы обожали игры. Чтобы не сойти с ума от скуки в этом бесконечном путешествии, они прихватили с собой и земные шахматы, нарды и го[2] (их, впрочем, не слишком полюбили), и свои собственные – тяжелые коробки со множеством незнакомых фигурок и карт. Они проводили за ними немыслимые часы, целиком погруженные в эти партии; сам Великий Змей завещал им коротать века за играми. Но ни одно из этих развлечений и жеребьевок не предполагало таких потерь, какие были в этой Игре.

– Ну и зачем тогда все это?

– Потому что, мой друг Горацио[3], – к Шекспиру у иномирцев было совершенно особенное отношение: из всей человеческой истории он стал одним из тех немногих, кого они считали почти за своего, – за тысячу лет неизбежно становится очень-очень, ну просто невыносимо… – Лавр сделал театральную паузу, склонился к Николе и доверительно громко шепнул: – Скучно. И любой повод делается хорош.

Интермедия

В обоих мирах большие беды пришли с моря. Самая первая – здесь, в родном мире Николы, – случилась еще до его рождения: явилась степенно, неотвратимо, не таясь, и не было ей никакого дела до горстки тех, кто пытался противиться.

Николин отец звал ее иначе – экологической катастрофой.

Морская вода сделалась зеленой и желтой от разросшихся водорослей, а после – мертвой; яд незаметно растекся по тонким венам планеты, отравил в первую очередь самых маленьких, незаметных рыбешек, затем тех, кто питался ими, а потом следующих и следующих в этой вечной цепочке. Дожди тоже сдались и стали нести гибель. Кожа – под чешуей ли, мехом или тканью защитной куртки – покрывалась незаживающими язвами. Океан долго безропотно брал все это – химикаты, отходы, всевозможную отраву, – но и вернул щедро. Сполна.

Слово «чистота» приобрело совсем иной смысл. Оно больше не означало вытертую поверхность кухонной плиты или белизну отглаженного воротничка рубашки. Чистота стала смыслом, спасением, надеждой. Они все грезили тогда ею, бредили, делали все, чтобы опять стало чисто – достаточно чисто для того, чтобы вновь можно было жить. Сооружения, станции, фильтры. Но куда деть грязь, накопленную за десятилетия, расползшуюся по планете, затаившуюся в самых укромных уголках? Ее закапывали – и земля гибла; жгли – и воздух делался ядовитым; топили – и вода становилась отравленной. Все казалось безвыходным.

Пока не пришли «Спасители».

Они явились в самый нужный момент. Настоящие герои из сказок, пусть и не с мечами и не в латах, а в дорогих костюмах и с последними моделями сотовых телефонов. Лощеные, корректные, вежливые. С простыми, понятными на первый взгляд решениями. Какая разница, что именно «Спасители» собирались делать – если они обещали избавить мир от Большой Беды, пришедшей с моря? И в чистоте они действительно знали толк. На перерабатывающий завод стали свозить отходы со всего света. Быстро, эффективно, надежно – ровно так, как и обещалось в глянцевых рекламных буклетах. Ничего лишнего, полная безопасность для окружающей