Галопом по Европам - Андрей Готлибович Шопперт Страница 52

Турок нас не напоит,

Но ответ держать велит:

«Чем вы, гости, торг ведёте

И куда теперь плывёте?»

— Эй, эй, а ну не хвататься за карамультуки свои. Эти проходимцы нам хоть частично, но живые нужны. — Остановил Брехт своих башибузуков уже спешащих подсыпать пороху на полку.

— Может, остановимся? — Это братец троюродный, тоже Петер, совет мудрый решил дать. Это старший. Ему двадцать. Орясина выше Брехта. Чуть не два метра. И не каланча какая, эдакий монстр, с братьев Кличко размерами и фигурой. Точно Александр генералом сделает, он в отличие от папеньки высоких вояк любит.

— Конечно, остановим. Ефим, команду по кораблям спускать паруса, бросить якорь.

Глава 21

Событие пятьдесят девятое

— Позвольте! — перервал один из студентов. — Янычары[2] не конное, а пехотное войско.

Загоскин М. Н.

Янычар этот был прямо как из фильма какого турецкого, про их валиде-султан. Красное платье, или халат без рукавов, сапоги из тонкой кожи без каблуков, почти, как чулки, до колена, под платьем-халатом рубашка тоже красно-коричневого цвета. На голове стриженой коротко шапка. Как бы описать её. Она из фетра, снизу круглая, а потом, оставаясь круглой, её взяли и сплюснули параллельно роже, и загнули вниз за спину, до середины спины загнули почти, что им для элитных войск лишние полметра материала жалко, посмотрели, похмыкали, и перо в центр на лоб вставили. Опять посмотрели, решили, что вычурно и перо павлинье или петушиное заменили на изготовленное из того же материала, что и вся шапка. Опять похмыкали и догадались по периметру шапки металлических круглых блях нашить. И красиво и голову от удара саблей защитит. Для завершения картины — пояс чёрный кожаный на платье, бляшками тоже металлическими украшенный, и наплечники в комплекте, тоже, видимо, от удара сабли должны защищать. К поясу пристёгнуты ножны. Это не сабля, скорее, это меч, всё же приличная ширина у этой штуки … Но и не прямой меч, оружие загнуто, как сабля. Кривой, одним словом, меч. И он короткий. Сантиметров шестьдесят всего клинок. Да, удар получается мощнее, чем у русской или любой другой европейской сабли, но раз это оружие в Европе не прижилось, то есть у него недостатки. Тот же вес. Махать, ведь, надо, а где вес, там и инерция. У Брехта все его люди в этом походе вооружены шашками образца Первой мировой. Она в районе метра длиной, почти прямая, но от настоящей шашки отличается наличием гарды, хоть и не закрывающей всю руку. Гибрид. Все откованы из шведского железа и не просто абы как, а так, как проковывают катаны в Японии. Из нескольких слоёв металла спаянных кузнечной сваркой.

Хотелось бы испытать эти два оружия в личном поединке. Нужны равные примерно соперники. Так вот. Янычары — это воины, которых воспитывают с детства опытные, прошедшие не одну войну учителя. Достойный соперник. Ну, и он своих три года почти учил. Да, и подобрал не на улице. Уже все по многу лет отвоевали.

— Гр-гыр-гыр. Бр-дыр-кын. — Гаркнул Петру Христиановичу в физиономию, обрызгав слюнями, янычарский главнюк.

— Ты берега-то видь! — Отступил на шаг Брехт. — Зубер, скажи ему по-турецки, всё, что ты знаешь о похождениях его мамы и соседского осла.

— Гыр-кыр. Быр-дыр. Крак-вяк. Лан-гар. Базар. — Спокойно, с улыбкой безмятежной на лице, начал рассказ эротический Зубер Шогенцугов.

Первую минуту красный прислушивался. Ну, черкес же предупреждал, что его турецкий далёк от совершенства, но братика его — недоучившегося муллы не было, он остался в Дербенте писать букварь и рассказы для чтения для детей на вновь созданном языке письменном. Вторую минуту красный стоял с открытым ртом. Оно понятно. Их же малышами совсем от матерей изымают, и потому узнать что-то о матери этим ожесточившимся сердцем воякам всегда хочется. Детская травма. Все наши комплексы из детства. Ну, а тут пусть и на ужасном турецком этот крестьянин рассказывает новости о его матери. Заслушаешься. Минуту на третью красный стал красным не токмо одеянием, но и ликом. И ещё этим ликом он стал грозен.

— Гр-гыр-гыр! Бр-дыр-кын!!! — наконец возопил главнюк янычарский и сделал движение подразумевающее, что он свой погнутый меч сейчас достанет и рассказчика, ага, акына этого без акыновки оставит.

Бамс, это стоящий чуть левее князь Витгенштейн не стал, хоть и очень хотелось, сравнивать мастерство сабельного боя и преимущество холодного оружия. Он аккуратно хукнул с левой в правую скулу красную от гнева. Делается это так: сильным резким движением кулак направляется в цель по максимально прямой директории. Когда кулак достигнет цели его нужно напрячь, и ещё один важный момент — нужно сделать короткий шаг левой ногой по направлению к цели, чтобы перенести всю тяжесть вашего веса на эту ногу.

— Показываю ещё раз, — Пётр Христианович, отступив на шаг, сделал потом два резких шажка вправо, и теперь уже правой впечатал в левую скулу молодца, тоже красного, что стоял чуть за спиной главнюка.

— Ефим, твою налево! — засмотрелись помощники, третий янычар меч успел из ножен достать. Но тут егерь ему прикладом по затылку съездил. Э! Хрень у этих шапок, а не защита от удара. Хрюкнув и выронив кривулину свою, янычарский охранник рухнул на палубу. А нефиг форсить. Кивер носи, он, может, и выдержал бы такой удар.

Этому эпическому действу предшествовало несколько более долгих и менее зрелищных событий. На флотилии спустили паруса и стали якоря отдавать. При этом их «Аустрия» оказалась чуть впереди всей банды разномастных кораблей и практически вплотную подошла к правой галере янычар. Надо отдать должное их умению, в смысле умению управлять галерой янычарам. Они чуть сдали назад и, сделав пару гребков одним бортом, оказались впритирку носами с галеасом. Галера пониже на полтора метра где-то и снизу там хрен чего разглядишь. Да и чего разглядывать — эти товарищи ничего не боятся, они тут хозяева, а эти европейские бараны сами принесли им добычу, нужно только сделать так, чтобы бараны не успели разбежаться. Нужно их заманить подальше в город под пушки. Столько кораблей, столько добычи, столько рабов! Ах, какие молодцы эти безбожники, вон как порадуют сегодня Аллаха.

Брехт дал команду сбросить верёвочную лестницу на галеру с борта «Аустрии», а сам всё на вторую галеру поглядывал. Нет, ну что можно сказать. Ах, какие молодцы