Отражения одиночества - Светлана Залата Страница 53

В голосе парня была тоска и сожаление. И тут ему Саша могла только посочувствовать – для Миклоша мир изменился за мгновение до неузнаваемости. И не только мир, но и люди в нем. Он по-прежнему настороженно относился к Михаилу Ефимовичу, хотя и признал как-то, что до того видел его совершенно другим человеком. Что до наставника, который, по словам самой Саши, считал своего ученика безумным преступником, то Миклош наотрез отказался звонить ему или писать, настаивая только на личном общении. Точнее, пару раз они даже пообщались по телефону немного с Сашиным посредничеством, но на том все и кончилось. Миклош говорил, что для него это уже слишком, и пока он не увидит и не почувствует реальность Серафима рядом, никаких больше дел через «непонятного типа говорильный аппарат неизвестно с кем» иметь не будет.

И это можно было понять. У парня ведь выходит вообще никого не осталось. Не как у нее самой – когда близкие уходят постепенно, по одному превращаясь в воспоминания. За мгновение в собственной вселенной Миклош потерял все – свое тело, свое доброе имя, семью, друзей, наставника, вообще весь мир… Как если бы Саша закрыла глаза, заснула – а проснулась бы в каком-нибудь двадцать четвертом веке, где у всех компьютеры в мозгах, телепортаторы на кухне и полеты вместо Турции к Альфа-Центавре, и если кто из старых знакомых магов еще и жив, то уж точно изменился до неузнаваемости, привыкнув к этой новой реальности и став ее частью.

Все, что для Миклоша было понятно, привычно и знакомо – исчезло. Навсегда. Тут поневоле все будет волноваться.

Поезд наконец приблизился, сбрасывая скорость. Вокруг заторопились люди, ища нужный вагон. Миклош же чуть шагнул назад, явно чувствуя страх перед железной многотонной махиной, в которую надо залезть.

Саша после короткого колебания чуть коснулась его ментально, перекидывая кусок собственного спокойствия. Словами у нее никогда ничего не удавалась добиться от других. Да и сама она не была образцом безмятежности. Но, определённо, ей не хотелось, что бы нынешняя поездка превратилась для Миклоша в пытку. Саша поезда любила с детства, и надеялась эту любовь показать незнакомому с железной дорогой человеку.

Миклош чуть моргнул, несколько подозрительно посмотрев на нее. Но все же подошел ближе.

– Поездка на поезде, на мой вкус – отдельный вид досуга. Правда, места боковые плацкартные, но Орден все-таки не бесконечно богат, а я считай стажер бесправный, так что нам купе не выделили бы, это точно. И в любом случае – недолго. Всего сутки – и мы на месте. Я не раз была в Пензе, там у отца родственники жили. Идем.

Миклош чуть дернул головой, сжал губы – и шагнул за ней к проводнику, протягивая выданный буквально пару дней назад паспорт.

И опять замер перед необходимостью подняться на лестнице в вагон.

– Идем. Ты ведь эксперимент в одиночестве над собой проводил, а там было опаснее.

– Там было понятнее, – Миклош вздыхает.

– Миллионы людей пользуется этой штукой, и никого она еще не съела, – веселый тон по заказу у Саши никогда не получался. Но она старается.

– Знаешь, «еще» особенно утешает. Звучит так, что у меня есть возможность стать первым, – усмехается в тон ей Миклош.

Но в вагон все-таки поднимается. А Саша улыбается про себя, сама не зная почему.

Глава 3

– Чего не спишь?

Саша ответ на вопрос видела. Но пользоваться тем, что дает Отражение о других было как-то не слишком вежливо. Впрочем, Миклош хмыкает в ответ, прекрасно все понимая.

– Ты и сама знаешь.

– Нет, не знаю, – Саша отвечает искренне. Догадывается – пожалуй. Ощущает тревогу – да. Но она может только предполагать, как именно все видит человек, воспитанный совершенно в другое время. – Я понимаю, что все вокруг, наверное, сбивает с толку. Но Отражение не дает увидеть мир чужими глазами.

Миклош только криво улыбается.

– Раньше иногда я видел дурные сны. Этот никак не заканчивается.

Саша чуть склоняет голову. У нее не слишком много идей о том, что делать в такой ситуации. Самое простое – оставить парня наедине со своими мыслями. В конце концов ее не просили лезть в душу и вообще куда-то лезть. Лежала себе на верхней полке, и лежала бы дальше. Возможно, Миклошу просто нужно свое пространство. Но это простой выход. Отмахнуться, проигнорировать. Сама бы она не хотела, пожалуй, остаться в одиночестве в такой момент.

– Хочешь чая?

Брови парня взлетели вверх.

– Где ты его возьмешь в этой гусенице?

Саша выругалась про себя. Она как-то даже и не подумала рассказать про титан, сели же вечером – и не до того было. Свет выключили буквально через час после посадки. Миклош ничего не спрашивал про воду. Уборную-то она показала, а остальное..

– Здесь есть нечто вроде самовара, вон там, в начале вагона. Сейчас принесу кипяток. Черный, зеленый?

– Все равно.

Сонная проводница без вопросов продала и вафли, и конфеты, и пару сникерсов. Не похоже, что все это раньше пользовалось спросом, так что небольшой опт перевесил неудобства. По крайней мере, раздражение от прерванного сна из Отражения улетучилось быстро.

Саша притащила и кружки, и сладости, завалив ими почти весь стол. Все равно часть стипендии она давно не тратила.

– Чай без сахара, угощайся.

Миклош несколько секунд лишь разглядывал яркие упаковки. Потом вздохнул.

– Никак не привыкну к этому. Спасибо.

– Да не за что. Говорят, на ночь есть вредно, но вроде как для нас глюкоза лишней не будет. Сладкое, то бишь. Печенья, шоколад, этот с кокосом, этот с орехом, этот с нугой, этот молочный…

– Так, подожди. Не все сразу, ладно?

Парень казался еще больше сбитым с толку. И заинтересованным одновременно.

– Шоколад – это?.. Когда я, – Миклош оглядывается по сторонам, и Саша подхватывая его взгляд, вешает купол невнимания. Парень кивает и продолжает: – В общем пока я висел на дереве, был гостем в твоем разуме, я ощущал… Много разных вещей. Это не как смотреть чужими глазами, в уме ведь хранятся образы с самых ранних лет жизни, не всегда поймешь даже что реальное в них, а что нет. Я могу в этом ориентироваться, да и вообще о разуме знаю довольно много, хоть и не менталист. И знаю что некоторые вещи я словно… заимствовал у тебя. Воспоминания. Это не то, что я стремился сделать, побочный эффект, как я думаю, от этого странного первичного слияние разумов, произошедшего в момент твоего прикосновения к амулету. Михаил не слишком прояснил это все, только показал, как опираться на эти чувства для того чтобы я говорил как все и вел себя не как… гость из прошлого. В большинстве своем. Но я сам не знаю многого, образы