Питер Бретт - Дневная битва Страница 55

– …медовыми сластями, – объявила через секунду Кева.

Инэвера оцепенела и снова взглянула на кости, уверенная в правильности прочтения. Она посмотрела на Кеву и не поняла, что преисполнило ее большего страха – то, что дама Баден замучает и убьет невинного, или то, что ее великая наставница ошиблась.

Она заколебалась. Сказать? Нет-нет. Если она укажет на ошибку перед шарумами, это наверняка будет стоить жизни и ей, и всем присутствующим воинам, включая Соли. Дама’тинг не ошибаются.

Она вдохнула, нашла свой центр и промолчала.

Кашив поклонился опять.

– Дама Лакаш пытается отменить исключение, согласно которому личные шарумы дама сражаются в Лабиринте только на Ущерб. Как это предотвратить?

Кева неразборчиво буркнула и в третий раз бросила кости.

– Дама Киван, зять и наследник дама Лакаша, дурно высказался о тебе на совете. Обвини его в оскорблении, убей и возмести ущерб – забери себе в дживах сен его дживах ка, старшую дочь Лакаша Гизу. Женись на ней той же ночью и зачни ей дочь на третий день после церемонии.

Кашив скривил лицо:

– Это подводит меня, дама’тинг, к последнему вопросу дама: Мой пыл не обходит мужчин, но я утратил способность возлежать с женами и оплодотворять их. Как ее восстановить?

Кева фыркнула и отложила кости. Порылась в поясном мешке, откуда донеслось позвякивание закупоренных пузырьков, и наконец извлекла один:

– Нанеси это лично на копье дама перед соитием и скажи ему поторапливаться. – Она швырнула пузырек Кашиву. – Если не поможет, сунь ему палец в задницу.

Кашив с шарумами рассмеялись.

– А прошение? – напомнила Кева.

– Мой господин потерял за год девять дегустаторов отравы, – сообщил Кашив. – Он подозревает кого-то из своих многочисленных сыновей.

– И тратит вопрос на плюющегося хаффита, – заметила Кева.

Кашив низко поклонился:

– Сыновья укрепляют могущество господина, и он не хочет их убивать, а также не думает, что смерть одного остановит других. Он просит потир – роскошный, как подобает по его положению, и обогащенный магией, которая превращает яд в воду.

– Драгоценный дар, – произнесла Кева. – Трудно изготовить.

Кашив улыбнулся:

– Мой господин молится, чтобы с костями водного демона это оказалось легче.

Кева кивнула и встала:

– Можешь идти. Передай господину, что потир будет готов на первый Ущерб после весеннего равноденствия. Мы покажем, как правильно держать эту вещь, чтобы только он мог пробудить магию.

– Щедрость дама’тинг не знает границ. – Кашив прикоснулся лбом к полу и поднялся.

Когда шарумы тронулись с места, Соли оглянулся. На миг он встретился взглядом с Инэверой.

И подмигнул.

Последующие дни были ужасны: Инэвера и прочие най’дама’тинг, что заслужили право посещать Палату Теней, вытапливали плоть демона кислотой и огнем, не задевая хора. Затем кости натерли священными маслами, и най’дама’тинг скандировали бессчетные молитвы Эвераму, пока хора не почернели и не сделались твердыми, как обсидиан.

Мерзкий кислотный раствор нейтрализовали щелочью и получили яд, опасный, если тронуть пальцем, но полный магии, которую могли извлечь дама’тинг. Его слили в большие баки, соединенные с трубами, и жидкость заструилась по стенам дворца, словно по кровеносной системе, – она зажигала меточный свет, управляла климатом и питала бесчисленные заклятия, наложенные в метках по всему дворцу.

От этой работы девушки побледнели, их мутило, руки горели, а глаза слезились, но Инэвера едва обращала на неудобства внимание. Ее сознание было далеко от столь маловажного ветра. Она дышала ртом, скандировала молитвы, и руки сами занимались монотонным трудом, тогда как мысли вились вокруг образа Соли. Она уже годы сильно переживала за него, и сердце сжималось всякий раз, когда в шатер приносили раненых шарумов. Ей было достаточно увидеть его и узнать, что он жив, но подмигивание изменило все. Ему известна ее участь, и он по-прежнему ее любил. Он передаст Манвах, что с нею все благополучно, и успокоит материнское сердце.

Палата наполнилась звоном кимвалов. Инэвера кружила и поворачивалась, уверенно попирая босыми ногами полированный каменный пол. Ей исполнилось тринадцать, а тело уже стало женским – гибким, но с выдающимися формами. Она прищелкивала бедрами на Хавеля, и тот опешивал при каждом выпаде.

Младшие девушки завороженно следили. Теперь Инэвера давала начинающим уроки постельных плясок, хотя наличие бидо означало, что и сама она еще не постигла их полностью.

Бидо указывало на девственность. Священный закон предписывал обрученным с Эверамом хранить ее до получения покрывала. В первую ночь дамаджи’тинг сломает ее плеву и завершит бракосочетание с Эверамом, и Инэвера станет полноправной невестой.

На вторую ночь она будет вольна любить любого мужчину или предмет, какие приглянутся, – кто и что они по сравнению с объятиями Эверама? Игрушки.

Извиваясь перед евнухом, Инэвера перехватила его взгляд. Евнух полностью поддался ее чарам: глаза блестели, голова качалась в такт ее движениям. Он принадлежал ей.

Хавель был идеальным самцом – дама’тинг не потерпели бы меньшего от евнуха-угодника – с красивым лицом, горделивым подбородком и мускулистым, лоснящимся от масла телом. Обученный с малых лет массажу и прочим приемам, какими мужчина может доставить женщине удовольствие, он обещал оказаться искушенным любовником. Шептались, что им пользуются почти все дама’тинг и он постоянно получает снадобья для укрепления мужской силы, а также строго соблюдает режимы положенных упражнений и сна. За последние десять лет едва ли не каждая новоиспеченная дама’тинг призывала его на вторую ночь в свои покои, и ни одна не пожалела.

Однако, будучи способной оценить красоту евнуха, Инэвера не испытывала к нему ни малейшего влечения – не больше, чем к безупречной мужской статуе. Если другим девушкам не терпелось в полной мере освоить постельные пляски, то Инэвера не для того годами отрабатывала мастерство, чтобы расходовать его на полумужчину. Она, скорее, легла бы с хаффитом.

Она завершила демонстрацию и построила младших; затем помогла им правильно ставить ноги и отрабатывать повороты и щелчки, основу постельных плясок.

После занятия Инэвера перешла в купальню и глубоко вдохнула пар, горячая вода заструилась по мышцам. Мелан и Асави омывались там же и подчеркнуто игнорировали ее, но за те многие месяцы, что миновали с победы Инэверы над старшей девушкой, большинство най’дама’тинг изменило свое отношение к ней.

– Помыть тебя, сестра? – Джазира держала наготове мокрую тряпицу со слоем ароматического мыла.