Юрий Бахорин - Меч Севера Страница 56

— Да ты, мой друг, почти поэт!

— Зря смеешься! — вскинулся Странник.— Я не могу тебя принудить сделать то, что нужно, но ты раскаешься в своем упрямстве! И очень скоро!

— Уж не грозишься ли ты снова?! — взревел Уру, вскакивая.

— В моих словах нет угрозы,— спокойно ответил Странник.— В них правда.

Глава шестая

Утро следующего дня выдалось совсем не радостным. Соня хмуро поднялась с постели, молча позавтракала. Память вновь и вновь возвращала ее к вчерашнему дню, к столкновению с крайне неприятным гостем Уру, и настроение от этого становилось все хуже и хуже.

Север, как всегда, держался спокойно, на вопросы отвечал сдержанно и веско. И без того не слишком весомые обвинения Странника рассыпались в прах. Он ничего толком не желал объяснять, просто упрямо требовал смерти Вожака. Но в том-то и дело, что никаких доказательств вины пленника и не требовалось! Здесь, в Янайдаре, вполне доставало воли владыки Уру, и будь ты хоть трижды невиновен, смерти не избежать! А владыка вовсе не намеревался ссориться со Странником.

Воительница посмотрела на подругу и горестно вздохнула, поняв, что от Ганы помощи ждать не приходится. Пожалуй, ей впервые было так плохо и казалось, что лет ей столько, на сколько она выглядит. Поднялись девушки поздно, но не потому, что устали, как накануне. Просто пытались убить время, потянувшееся невыносимо медленно именно теперь, когда пошел отсчет последних мгновений жизни Севера.

Соня видела, как предательски дрожит нижняя губа ее спутницы, вот-вот готовой разреветься, и, по правде сказать, не понимала, почему та сдерживается. Чтобы хоть как-то помочь, ей пришлось заставить подругу выпить много вина, прежде чем Гана почувствовала себя немного лучше. Впрочем, по той же причине воительница и сама выпила немало, чего прежде за ней не водилось.

Вино слегка затуманило мысли, и Соня ощутила, как боль понемногу отступает. Нет, она не перестала понимать, какая страшная угроза нависла над возлюбленным, просто у девушки вдруг появилась надежда, что все еще можно изменить. Она, правда, не могла объяснить, откуда взялась такая уверенность, но уже нисколько не сомневалась, что Северу не суждено пасть на ристалище и что его противник, этот мерзкий жирный Злун, не причинит ему никакого вреда. Север и на сей раз победит.

К чему это приведет, она вообще не задумывалась. Ей казалось, что со смертью телохранителя Уру все неприятности останутся позади. Видимо, очень уж сильное впечатление произвел тот на девушку. Зато Гана ни разу не видела Злуна и, хотя Соня накануне вечером описала его, весьма смутно представляла, с кем предстоит сражаться Вожаку. Скорее уж она чувствовала тревогу подруги, и именно это заставляло Гану так страдать.

Теперь же, после хмельного пальмового вина, девушка почувствовала, что все ее страхи рассеялись. К тому же воительница изо всех сил старалась подбодрить подругу. Она хотела увидеть поединок Севера, а значит, обе не должны ничем выдать себя. Во всяком случае, лучше им выглядеть пьяными, нежели убитыми горем!

Что уж возымело решающее действие, вино или нарочитая бодрость Сони, но, когда приблизилось время начала поединков, обе девушки окончательно пришли в себя. Более того, настроение у подруг неожиданно поднялось. Они сумели убедить друг друга, что идут смотреть на веселое представление с участием Вожака. На то, как он разделается со своим противником и завоюет тем самым желанную свободу. Даже встреча со слугой Темного Властелина перестала казаться им такой страшной. Девушки уже начали обсуждать ее и посмеиваться над Странником, когда в дверь постучали и тяжелая дубовая плита повернулась на петлях, пропуская согнувшегося в поклоне человека в покои жриц Затха.

— Прошу прощения за беспокойство, госпожи, но владыка велел передать, что поединки скоро начинаются.

— Хорошо,— кивнула одна из старух,— подожди нас за дверью.

Дождавшись, когда дверь закроется, воительница легко поднялась и, согнувшись, посмотрела на подругу. Зловещая улыбка застыла у нее на губах.

— Ну-ка, жабочка, посмотри на меня,— прошамкала старая карга.— Надеюсь, я хорошо выгляжу?

Она покрутилась перед спутницей и так и эдак, показывая себя со всех сторон.

— Ты великолепна, госпожа,— прогундосила та в ответ, и, чтобы проверить ее правоту, старая ведьма повертелась перед высоким зеркалом.

— По правде сказать, зрелище отвратительное,— усмехнулась она, рассматривая глядевшую на нее из глубины зеркала мерзкую рожу, больше всего походившую на высушенный гриб, бурый и сморщенный.— Но выгляжу я и впрямь великолепно,— помолчав, добавила она, и Гана привычно закивала и захихикала.

Трибуны гудели в предвкушении небывалого зрелища. Уже полдня продолжались поединки, и белый, как мука, песок, устилавший перед началом боев арену ристалища, почти повсюду побурел от впитавшейся в него крови. Напряжение достигло предела, когда владыка встал и долгим взглядом окинул расположившуюся на трибунах пеструю толпу. Некоторое время он молчал, видимо, надеясь, что подданные заметят своего повелителя и умолкнут, но этого не произошло.

Тогда Уру оглянулся и что-то сказал. В тот же миг стоявшие за его спиной глашатаи в белых шальварах, коротких с загнутыми на туранский манер носами сапогах, синих суконных безрукавках на голых телах вышли вперед и протрубили сигнал, призывающий к вниманию.

Люди начали понемногу успокаиваться, но только после третьего сигнала утихомирились окончательно. Тогда Уру вновь встал и вышел вперед.

— Жители славного Янайдара! — заговорил он негромко, но голос его услышали все.— К вам обращаюсь я, Уру, ваш отец и защитник! Почти целую луну мы следили за тем, как бьется великолепный Реве, наш новичок, в первом же бою сумевший не только приковать к себе внимание благородных янайдарцев, но и завоевать нашу благосклонность. Теперь же мы видим, что искусство этого воина столь высоко, что, если его не остановить, вскоре в Янайдаре, кроме него, не останется бойцов! Но кто же может сделать это? Кто бросит вызов непобедимому Ревсу? И не только вызовет его, но и победит?

Уру замолчал и вновь обвел взглядом чашу амфитеатра. Зрители, до того оживленно галдевшие, теперь напряженно молчали, ожидая, кто же этот человек, решивший помериться силами с самим Ревсом. Все знали, что если вначале за умелым новичком охотились, чуть ли не дрались за право убить его, то очень скоро бойцы успокоились. Даже самые тупые из гладиаторов поняли: никакой славы в поединке с Ревсом не добыть. Любого смельчака ждала смерть, а расставаться с жизнью не хотелось никому.