Узник тумана - Мария Павловна Лунёва Страница 56

Я подалась вперёд, готовая ответить, да только… Взглянув на спящего огромного мужчину, растерялась.

Уверенность схлынула волной, и Фальк это заметил. Он снова вытянул перед собой ноги, довольно скалясь. Добился своего. Нашёл слабое место.

– Какой запах ты ощущаешь, когда он рядом? – оказалось, он ещё не всё выведал.

– Шиповник, – прошептала я, понимая, что врать смысла не имеет. Быстрее отстанет и потеряет ко мне интерес.

– Его жизнь дороже твоей?

– Ценнее да? – я кивнула и возмущённо засопела.

– И дороже, чем смерть жриц? – вард приподнял светлую бровь.

– Я… – Не в силах справиться со своими мыслями и чувствами, я села и уставилась на блондина. – Кто вы такой? Что вам нужно от меня?

– М-м-м, а ты тоже умеешь задавать сложные вопросы, Сонья, – Фальк рассмеялся. – Я тот, кто может убить, а может – излечить. Мой отец – свет, а мать – тьма. Как думаешь, кто я?

Всё так же широко улыбаясь, он вопросительно взглянул на меня.

– Возможно, вы воскрешающий, – я пожала плечами.

– Откуда тебе это известно? – я его удивила.

Он явно не ожидал верного ответа.

– В библиотеке есть книга. Там много легенд и одна из них о том, кто одной рукой исцелял, а второй обращал тела в прах, – пояснила я. – Послушницы много читают во время обучения. А мой отец был северянином. Естественно, я прочитала всё о тех землях и народе.

– А ты куда умнее, чем кажешься на первый взгляд, сестрица. И душа твоя куда глубже и сложнее.

– Лучше не заглядывайте туда, вард Фальк, – из моих уст вырвался смешок.

– Хороший совет, и всё же почему ты не спишь? Поздно, Сонья.

– Мне стало холодно, – честно призналась я.

– А с Лассе нет? Ты пришла за ним?

– Да, с ним мне тепло, – отведя взгляд, я уставилась в дверной проём.

– Это так сложно признать? Что он нужен тебе.

Фальк вновь стал серьёзным и чуточку отстранённым.

– Нет, не сложно, – пролепетала я. – Скорее страшно.

– Почему?

– Когда у тебя что-то есть, вард, это можно потерять, – я тяжело вздохнула. – И вот тогда приходит страх.

– Ну, Лассе захочешь – не потеряешь! Ты же точно не хочешь?

Покачав головой, я не стала отвечать. Этот мужчина вызывал во мне противоречивые чувства. Казалось, он парой фраз способен душу встряхнуть. Но сознаёт ли он, что делает? Наверное, да.

Подняв на него взгляд, я склонила голову набок.

– Спроси, – снова улыбнулся он.

– Ваши глаза словно безжизненные…

– Глаза – окна в душу, – перебил он меня и тут же призадумался. – Но моя душа не пуста. В ней есть место моей семье.

– А на что вы взглянете, когда выйдете из своего тумана? – я решила сыграть в его же игру по его же правилам.

– В глаза своей избранной, Сонья. Я буду смотреть в её глаза и видеть там свет. Найти бы её. Мне сложнее, чем остальным. Я слышу чужую боль. Она отравляет меня. Забирая чужие чувства, я теряю свои. Мне нужна моя женщина, иначе всё потеряет смысл.

Улыбнувшись, я почувствовала, как щекочет в глазах, так бывает, когда очень хочется плакать.

– А он смотрит в мои глаза? – я перевела взгляд на Лассе и рвано вздохнула, беря под контроль свои чувства.

– Он уже не может оторваться от них. Мой брат поглощён тобой и это необратимо.

Поднявшись, тёмный целитель зевнул, прикрыв рот рукой. Затем, потянувшись рукой, легонько потрепал моего северянина за плечо и шепнул почти беззвучно:

– Вардиган, там твоя Сонья плачет…

Я возмущённо взглянула на варда. Он только и успел, что поднять указательный палец вверх, призывая меня к терпению.

– Что? – Лассе подорвался и не особо понимая, где он и что от него хотят, уставился на меня. Казалось, он ещё спит. Проморгавшись, он упёрся руками в столешницу и тряхнул головой.

– Пойдём спать, Лассе, – тихо позвала я, признавая, что этот мужчина мне не безразличен. – Оказывается, без тебя очень холодно.

Выпрямившись, он с неким недоверием взглянул на меня, а затем на Фалька.

– Я говорил тебе, иди отдыхать, ночь поздняя. Дождался, что твоя девочка сама за тобой явилась. Ночью, босая и в тунике.

Лассе немного заторможено перевёл взгляд на мои ноги и улыбнулся.

Глава 50

Ближе к рассвету в мареве сумрака прозвучал отчаянно громкий мужской крик. Подскочив, я было сорвалась с матраса, но была поймана за талию Лассе.

– Кричали, – выдохнула я.

– Я слышал, – поднявшись, он на мгновение прижал меня к себе и потянулся за штанами. Быстро надев их, северянин покинул комнату.

Постояв немного, я последовала за ним, спешно накинув прямо на тунику свободное серое платье.

Спускаясь по лестнице, старалась не попасться никому из вардов.

Двери в подземелье оказались распахнуты. Возле входа стайкой толпились послушницы. Волосы растрёпаны со сна, кое на ком вместо платья покрывала на плечах. Женщины испуганно переглядывались.

Подойдя ближе, обратила внимание на Светлу. Она замерла в проходе и, кажется, не решалась войти внутрь.

Что же, значит, это сделаю я.

Аккуратно протиснувшись вперёд, я скользнула на ступеньки и смело пошла вниз, ориентируясь на знакомые мужские голоса.

Все варды были там.

– Кто за ним следил? – рычал Лассе. – Фальк, ты был в дозоре, как он прошёл мимо тебя?

– Я не спал, но коридоры были пусты. И я не знаю, кто приглядывал за этим мальчишкой.

– Да никто, кому этот полоумный нужен?! – лениво отозвался Хаук.

Подойдя к перилам, я взглянула вниз.

Варды стояли на втором ярусе. Ниже в ритуальном зале подальше от алтаря жались жрицы. Былой холености в них не осталось. Серые осунувшиеся лица, крысиные глаза злобой блестят. Подальше от них на коленях стояла Верховная. А на алтаре…

Я знала этого молодого мужчину. Поняла кто это даже со спины. Пленник, тот самый безумец!

– Что, карга, – рявкнула я, привлекая внимания Верховной, – оказывается, твой алтарь не одними послушницами сыт?

– Сонья! – услышав Лассе, я вздрогнула, но страх не показала. – В комнату…

– Конечно, – мои губы тронула улыбка, – на мягкий матрас да к сытному обеду. Не жизнь, а праздник.

Верховная, молча, прожигала меня взглядом.

– А ты помнишь, карга, что говорил мой отец перед смертью? Нет? А я да! Всю жизнь его слова в сердце хранила, верила в них как в пророчество.

Верховная продолжала молчать, а вот жрицы насторожились. Да, многие из них в ту ночь раскладывали хворост вокруг деревянного столба.

– Он сказал, что я твоя погибель, старуха. И знаешь, я уже выторговала твою смерть. Она мне дёшево встала!