Александр Бушков - Чужие паруса Страница 57

В приказ по «Серебряному удару» пунктом первым вошло: не разговаривать никому ни с кем, сидеть на одном месте и думать, только думать, думать о чем угодно, но ни в коем случае не о белой обезьяне. Ни за что не думать о белой обезьяне под угрозой расстрела на месте, в клюз твою маму!!!

Если нельзя размышлять о белой обезьяне, то тут уж не сомневайтесь: белая обезьяна будет старательно скакать по вашим мыслям, никуда из них не выпрыгнет. Еще никто на свете, кому предписывали не думать хотя бы десять секунд о белой обезьяне, не продержался и половины раунда. Наоборот, ни о чем другом помыслить не удавалось, только об обезьяне. Любой может испробовать на себе…

Если твари чуют мысль и только мысль, то что они учуют в нашем случае? Правильно. Одну большую мысль. Огромную, размером в броненосец, общую Мысль. Как будто думает одно существо. Захотят они связываться с таким монстром? Если для них мысль равна пище, то глотки не хватит запихнуть в себя такой кусок. Пропихнуть в себя белую обезьяну. Однако все сказанное, подуманное и сделанное окажется верным, если только полковник Некуаззи не ошибся с выводами. Увидим…

Белая обезьяна не покидала и мыслей капитана Сварога, сидела в них, словно в клетке. Он старательно гнал примата-альбиноса, но тот, как и положено, упрямо возвращался.

В той тишине, что стояла в рубке, было невозможно не услышать, как громыхнула ступень трапа, ведущего к рубке. Издать подобный грохот она могла разве под немалой тяжестью. Отозвалась и вторая ступень – нечто втаскивало себя наверх.

Дверь рубки была закрыта. Но если тварь так сотрясает ступень (вот уже и третью), то выдавить стекло или вышибить дверь этакой массой – труд невеликий.

Если б был какой-то смысл метаться по кораблю, погруженному в серую слепоту, Сварог метался бы. Но больше смысла было в том, чтобы оставаться всем на своих местах – пускай, суки, поищут, – ждать и по необходимости достойно встречать.

Над левым виском, отгоняя образ белой обезьяны, вдруг опять мерзко запульсировало, совсем как тогда, после победы над Синим Клювом, но что это означало и означало ли вообще что-нибудь, Сварог не понимал. Да и разбираться пока не хотел: ну нету сейчас времени, нету! Чудовищным усилием воли он отогнал прилипчивый шарик…

Разнесшееся мерзкое шуршание, словно тварь по-коровьи чесалась о стену рубки, действовало на нервы столь же раздражающе, как громкое скрежетание зубов. Разом загрохотали ступени по всей длине трапа. Играет она на них, что ли… Хрястнули в креплениях поручни. Рядом со Сварогом зло сплюнул на пол боцман Тольго.

А потом раздался такой звук, будто нечто скатилось по ступеням. Последним, что нарушило тишину, было удаляющееся шуршание. И воцарилась тишина. Ну, если не считать человеческого дыхания, шевеления да звуков, сегодня прямо-таки ласкающих слух – звуков, естественных для режущего волны парохода.

– Расчищается, – шепнул Тольго.

Дож решился нарушить запрет на разговоры, когда туман стал рассыпаться на отдельные клочья, сквозь которые вновь начали проступать синь горизонта и лазурь воды.

– Кажется, проскочили, – сказал Сварог.

Туман редел потрясающе быстро, каждый пройденный судном кабелот освобождал от засилья серой липкой дряни, и вскоре «Серебряный удар» выскочил на чистую воду.

– Хвала Таросу! – возгласил рулевой.

«А также белой обезьяне», – добавил про себя Сварог.

Какое-то время они плыли по чистой, во всех смыслах, воде.

…Сперва даже показалось, что он всегда был здесь, он должен быть здесь, так и надо. Настолько спокойно – без пыли, шуму и спецэффектов – он возник, пристроился рядом и мирно шел себе параллельным курсом как бы с полным правом на соседство.

Представьте, что вы бредете по глухой лесной тропинке, поворачиваете голову – и замечаете, что рядом с вами, держа вашу скорость, топает чувак, без единого звука топает, вас не трогает, на вас вообще внимания ноль. Ваша реакция? В репу заехать для профилактики? Кряхтением пробудить интерес к своей персоне? Заговорить по душам? Впрямую влепить вопрос: «Че надо, братилло?» Убежать?.. Короче, выбор широкий. Ну, некоторое время, согласитесь, вы проведете в недоумении.

Кстати, Сварог, возможно, вообще бы его не заметил, поскольку по морским сторонам в тот момент взглядами не шарил. Сварог в тот исторический отрезок времени расхлебывал последствия тумана. Последствия имели место. И даже серьезные. Чертовы твари из тумана так и не издали своего знаменитого чавканья, зато оставили после себя на бортах и палубе полосы розовой, похожей на лягушачью икру слизи. Слизь смывали с палубы матросы, выливая ведра воды и шустря швабрами; матросы восстанавливали сломанные балясины трапа, ведущего к рубке, и погнутый в нескольких местах фальшборт. Это-то как раз ерунда, а не последствия – если, конечно, не касаться слизи руками. Неизвестно, что из этого может получиться, и касаться Сварог строго-настрого запретил.

Пропал ютовый наблюдатель, тоурантец. Его, конечно, искали, мало ли куда со страху забился, но в успех Сварогу что-то не верилось.

Пожилых людей на «Серебряном ударе», так случилось, было немного, но сердце не выдержало как раз таки молодое – одна из тоуранток скончалась от приступа.

И еще. От маррогов ли, от поганых ли туманов и того, что ползало под их покровом, повредился в уме тоурантец, двоюродный брат штурмана Кулка. Тоурантец забрался в каюту боцмана, заперся там с карабином и запасом патронов. Он не желал слушать ни двоюродного брата, ни дожа, ни капитана. На все попытки заговорить дырявил дверь выстрелом. У Сварога оставалась надежда на Клади, на ее умение внушать.

Сейчас Клади стояла вместе с капитаном в коридоре, возле несчастной двери с пулевыми отверстиями. Здесь же присутствовал и мастер Рошаль.

Клади и наткнулась на Рошаля во время прохождения через Слюну Ловьяда. Масграму чуть было не удалось повторить историю матроса из рассказа Пэвера. Он находился у себя в каюте, когда пал туман. Масграм направился в рубку, но в непроницаемых клубах споткнулся о комингс, упал и крепко приложился головой о стену. Причем неудачно попал на непригнанную заподлицо заклепку и мало того что здорово ушибся – еще и голову раскровенил. Да так и провалялся без сознания, пропустил самое интересное…

– Пока не выходит. Попробую еще, – наконец сказала Клади. – Люди в состоянии стресса воздействию поддаются плохо. Но все же поддаются – в моменты просветления… Я попытаюсь.

– Я тоже, – заявил Тольго и не стал откладывать. – Эй, Баор! Кончай валять дурака! Это я говорю, Тольго, тут со мной твой брат Кулк…

– Сколько нам еще ползти по этим местам, мастер Сварог? – негромко спросил Рошаль.