Андрей Акулов - Панголин. Запретная книга(СИ) Страница 59

Да поможет мне Бог!

Аминь!..»

«Родился Миронос!» - металлический звон дребезжал в голове. Грэм в исступлении повторял снова и снова: «Родился Миронос! Родился Миронос! Миронос! Мироонос!..» Слова повисли где-то посередине между пониманием и произношением, но тонкая пленка трещала и рвалась по швам, будто старая прогнившая рубаха, пропуская в сознание смысл: «Миронос жил здесь!» - прозвучали новые слова.

«Эта пещера была темницей человека… - думал Грэм, - обычного человека. Он прожил тут практически всю жизнь. Он пережил апокалипсис. Он пытался создать новый мир. Но все получилось очередным обманом! Все обман! Миронос не спускался с небес для спасения человечества. Он выполз из крысиной норы, где прятался долгие годы! Он не был сыном бога. Его отец был ученым, построившим эту тюрьму. Он переписал какую-то древнюю книгу – тоже библию. Значит и там был такой же Миронос или Богонос или… К черту!!! Все обман!!!»

Грэм машинально поднял руку и коснулся кончиками пальцев лба, опустил в область пупка и остановился – рука беспомощно повисла. Продолжать креститься не хотелось. Стало противно и стыдно. Охватило чувство, обманутого на рынке простофили. Ему всучили дохлого воробья, поднеся как изысканную райскую куропатку. И он съел его! И восхищался неповторимым волшебным вкусом, дающим спасение и надежду!

Мир рухнул в одночасье.

Грэм прислонился к стене и спрятал лицо в ладонях:

- Нет! Не может этого быть!.. Отец Иаков, как же это?.. Обман! Все обман!

Он думал о старухах, несущих последние деньги в церковь. Деньги, заработанные тяжким трудом или попрошайничеством. Деньги, которые можно было потратить на еду, на поддержание здоровья, отдавались на спасение придуманной души. Думал о простых людях, едва сводивших концы с концами, но исправно отдающих часть сбережений. Думал об убитых и замученных еретиках и отступниках, решивших думать иначе. Думать иначе?.. Нет, в их головах просто не было места этому обману. Они знали, что это все вранье, придуманное для управления, для подчинения людей! И они имели смелость говорить об этом! Теперь ему, Грэму, придется жить в новом мире! Новый мир! – мир без бога! – без обмана!

В голове возник образ Мироноса, приходившего в темницу: блестящее сальное лицо, сытый довольный румянец и массивный золотой крест, за который можно было прокормить небольшую семью целый год – Повелитель Мира, Наследник Божественной сути Великого Мироноса – Сына Божьего! А по сути – паразит!..

Грохот, тяжелые шаги – дверь распахнулась, и в комнату ввалились два муталюда с горящими факелами – комната наполнилась светом и пылью. Следом за ними вбежали солдаты, вскинув арбалеты – они тяжело дышали, по грязным лицам струился пот.

Из мрака коридора, шелестя плащом, как в тот день их первой встречи в темнице, выплыл Филипп:

- Не шевелись, гаденыш!

Грэм замер, повернувшись левым боком к монаху. Меч был в левой руке. Их разделяли только пять шагов и защелка внутренней пружины ненависти, готовая в любую секунду высвободить всю силу ярости в последнем броске. Но панголин не спешил.

- Вот и все. Добегался, - прошипел Филипп. - Тут ты умрешь. Но надо признать, ты добился своей цели. Правда, не совсем: ты не доведешь пророчество до конца, ты не уничтожишь дьявольскую книгу.

При последних словах Грэм презрительно хмыкнул.

- Это сделаю я! - повысив голос, продолжил чистильщик. - Ты не достоин этого. Ты убийца! Зеленая жаба! Ты идешь против Веры и будешь казнен как еретик! Комар – раздавлен и брошен в этом дьявольском месте без покаяния и отпевания. Тебя съедят крысы!

Филипп все больше подавался вперед и щурился, поднимая подбородок, как бы направляя свои ругательства прямо в лицо Грэму. Казалось, что вместе со словами изо рта вылетали брызги слюны, как у голодного, оскалившегося волка.

«Нет ни какой загробной жизни, есть только эта жизнь и она может оборваться в любую секунду» - почему-то, вспомнились слова еретика из темницы.

Филипп сделал шаг вперед.

«Еще шаг и я не промахнусь!» – панголин смерил расстояние. После вскрывшейся гнойной раны обмана он чувствовал себя голым сиротой, выброшенным с общей повозки, на которой улыбающиеся сквозь золоченую решетку люди поехали дальше к закрытым воротам театра марионеток. Если это конец, то пусть он будет таким. Жить не хотелось, хотелось только отомстить за отца Иакова – за смерть во имя лжи!

Но почему Филиппу? Ведь он только исполнял приказ Мироноса. А Миронос виноват ли? Он оберегал свою Веру, свою Власть, свой Закон – Систему! В праве ли я мстить им?..

Голос чистильщика перебил мысли:

- Убейте его, - медленно проговорил Филипп, обращаясь к арбалетчикам. Он еще больше сощурился и сжал губы.

- Да! - ответил панголин на свой вопрос.

Меч встрепенулся, сбрасывая с острия горящую тряпку в морду минотавру – тот машинально отскочил к солдатам. Книга – в монаха. Рука – к кинжалу на поясе. Прыжок в сторону и бросок…

Одновременно раздались щелчки арбалетных курков.

Глухой удар – истошный рев минотавра с болтом в спине. Свист – обжигающая боль в правом боку. Позади стрелков – взрыв! – кинжал угодил в висящий на стене красный бочонок с черной крышкой. Из него шипящей струей полетели хлопья белой пены, обдавая арбалетчиков с ног до головы. Грэм развернулся волчком и с размаху ударил, целясь в горло волколака. Тот отскочил назад, но не достаточно далеко – кончик меча достал мягкую плоть. Фонтаном брызнула кровь. Муталюд поскользнулся, шмякнулся на пол и забился в агонии. Пена, кровь, грязь – все смешалось в дикий коктейль бойни, сдобренный криком, хрипом, стоном.

Солдаты отбросили в сторону арбалеты и схватились за мечи. Панголин перекинул клинок в правую руку и лавиной обрушил на них град ударов, не давая возможности собраться и вести слаженный бой.

Полетели искры, брызги пота и крови. Комната наполнилась музыкой – беспощадной, победной музыкой! Меч пел – играл житарой! Грохотал барабан! Ревел горн! На срыве мелодии Грэм заорал, заглушая хруст костей и хрип солдата.

Первый упал. Разрубленная в плече рука выпустила меч, а из-под разбитого шлема потекла густая темная струя – вокруг головы медленно разрастался багровый ореол.

Выпад – удар! Уклон – блок! Удар! Удар! Еще и еще! – льется музыка! Песня! Рухнул второй арбалетчик, схватившись за живот.

Филипп пискнул и прижался к стене. Элитные воины спецотряда Мироноса лежали на полу. Над ними, широко расставив ноги, возвышался панголин – смертоносный ящер! На голове – красный гребень. На забрызганном кровью лице – зловещая улыбка. В руке – огненная сталь.