Пока Боги воюют. Книга 2 - Лин Петрова Страница 59

Несколько лошадок отделились от основной группы, пытаясь пойти на перехват по берегу.

— Дора! — крикнул я.

Раздался ее рык и тут же раздался рык малышни. Да так убедительно, словно нас окружили взрослые особи.

Псы в страхе шарахнулись обратно, весь отряд воссоединился и продолжать двигаться за Милой. А та мчалась быстрее ветра. Молодец.

— Страхи, сгоните их поплотнее.

Мне нужно, чтобы их общий вес проломил лед.

Заметались вокруг отряда серые бесплотные тени.

А Мила успела добежать до края, развернулась к ним и снова помахала Псам рукой.

— Кто первый? — улыбалась она.

Я видел, что ей реально страшно, видя, как на неё несется толпа разъяренных Псов.

Ой-ёй-ёй. Нужно остановить их на середине.

— Тени, не пускайте их вперед, держите на середине.

И десятки карунов, словно ударившись о невидимую стену, встали на задние лапы, сбрасывая седоков.

— Держим! — я встал во весь рост, уже не боясь, что меня заметят.

И молился, чтобы лед сделал свое дело. Послышался хруст и я увидел, как тоненькая змейка, словно живая, побежала из под лап карунов, разрастаясь во все стороны и, наконец раздался громкий треск и отряд одновременно рухнул в холодную воду. Раздались проклятия, стоны и плеск воды. Каруны, пытаясь зацепиться за лед и выбраться на берег, смертельно ранили своих хозяев и они под тяжестью шкур, пропитанные насквозь водой, исчезали в толще темной воды.

Прямо кадр из фильма Титаник. Не-е-ет, это настоящее Ледовое побоище!

— Сюда- крикнул я повисшим на заборе ажарийцам, наблюдавшим за развернувшейся картиной.

— Вперед ребята- и десятки мужиков с палками и немногочисленным оружием побежали добивать своих врагов.

Мила, застыла на берегу, от страха прижав руки к груди, понемногу приходя в себя.

— Мила, иди сюда.

И когда она подошла, я обнял дрожавшую девушку.

— Умничка, все правильно сделала. Страшно было? Но теперь все закончилось- я гладил ее по голове, тихонько приговаривая, уводя обратно в селение.

Когда в селение пришли ажарийцы, во дворе поднялся радостный гул. Кто-то смеялся от быстрой и легкой победы, кто-то от возбуждения, а кто-то просто за компанию.

Я призвал их к порядку и тишине:

— Нужно быть осторожными и не привлекать их внимание. Если за крики придет второй отряд, то в озере он уже не поместиться. Правильно? Так что давайте в дом, так и обсудим.

— Ты же босиком! — констатировала Мила, широко открывая свои красивые глаза.

Теперь и я уже почувствовал, как сотни маленьких иголочек начали пронзать мои ноги.

Пока Мила накладывала мне мазь, я наставлял:

— Вот вам пример того, что умом и смекалкой можно их победить, для этого не нужно содержать арсенал оружия. Самый лучший бой-это тот, который не начался. Понятно?

Теперь я был уверен, что понесется молва во все уголки страны, и поднимется народ.

— Ну ты даешь, Рома- сказал Сафрон, когда мы уже улеглись.

— Я ведь и сообразить ничего не успел, а ты исчез из поля моего зрения.

— Вот и хорошо, что не успел. И никто не успел- пробормотал я, обнимая малышню и погружаясь в крепкий сон.

* * *

Вышли следующим вечером, с рюкзаками на спинах, забитыми едой. Но перед этим я рассказывал, каким образом можно задержать отряд или основательно его прорядить. И все из военных фильмом. Надеюсь, им пригодится.

— Погоди, Рома. Возьми нормальный меч, что же ты с этим ржавым то ходишь, прямо стыдно, честное слово.

Я рассмеялся:

— Нет. С ним начал свой путь, с ним и закончу. На переправе коней не меняют, ребята. Так что благодарю за предложение.

Мы шли всю ночь довольно спокойно, обходя жилые постройки, и решили остановиться, едва начало рассветать. Привал устроили среди больших поваленных деревьев, образовавшие довольно приличный природный шалашик.

Я заметил, что теперь ребята охотно разговаривали со мной, а Мила с улыбкой протягивала мне куски вареного мяса. Костра мы не разводили, поэтому обходились холодной пищей.

Сафрон с уханьем сел на прелые листья и вытянул ноги. Он молча переносил дорогу, иногда приваливаясь спиной к деревьям, тяжело дыша. Но все-таки упорно шел, туда, где были живы его воспоминания.

А я тосковал по рассветам, что нет возможности спокойно выйти на божий свет и замереть на несколько секунд, устремив глаза навстречу новому дню.

Но, не смотря на то, что я предавался воспоминаниям, заметил, что Кир себя немного странно ведет. Он то хмурил брови, то глубоко вздыхал, словно перед прыжком в бездну, переводя взгляд с сестры на меня, а затем решился.

— Хочу тебе кое-что рассказать, Рома. Молчи сестра! — резко прервал он Милу, пытавшейся возразить.

— Этот парень один сделал больше для нашего мира, чем мы все вместе взятые.

Он нахмурился и вдохнул морозного воздуха.

— Милу Тевар приметил с самого начала, как только попал в наш мир, и даже делал предложения несколько раз, но каждый раз получал отказы, да и родители не одобряли, если честно. А когда все случилось, захват то есть, он взял сестру силой и.. — он замолчал.

У меня не хватило смелости посмотреть на девушку.

— Родилась дочь. Сказать чтобы он любит её, нельзя. Держит возле себя словно домашнее животное, ждет, когда сила нашего рода проснется у дочери. Ну и как способ манипулировать сестрой, а теперь уже простая месть Мелитине- он облокотился спиной о шершавый ствол дерева и усмехнулся уголками губ.

— Когда уже невмоготу стало от его жестокости, сестра ему лицо и покалечила, еще умудрилась при всех это сделать. И теперь эта падла устроила на нас травлю по всему миру.

Кир помолчал, облизав губы:

— Знаешь, все бы ничего, пережили бы и холод, и голод, и погони, но эта мразь что удумала! Пригрозил, что дочь в отряд Псам отдаст на поругание, если Мелитина не вернется к нему.

Я застыл на месте, недоверчиво смотря на парня. Я не ослышался, черт меня подери!? Послышался сдавленная ругань Сафрона. Я наконец посмотрел на Милу. Она сидела, подтянув колени к груди и крепко обняла их, сжала руки. Из закрытых глаз скатилась одинокая слеза.

— Нам бы вызволить девочку, да свалить отсюда. Другого выхода у нас нет. В покое он нас не оставит.

Наверно было бы правильным найти какие-то слова утешения, но правда не знал, что можно сказать матери, у которой сердце болит за своего ребенка.

— Так шрам на пол лица твоя работа?

Они одновременно посмотрели на меня.

— Так в первый же день и увидел. Вы когда ушли, эти подкатили, от них и бежал что есть силы. Вот и правильно, пусть ему останется