Екатерина Соболь - Дар огня Страница 6

Он снова дернул плечом.

– Слушайте, с каких пор посланники беседуют с арестованными? Наручники у вас в левом кармане, надевайте уж побыстрее.

Еще пару дней назад я бы так и поступил, но странная радость от вчерашнего разговора со скриплером все еще никуда не делась и сейчас так и подбивала меня сделать глупость.

– Поводья возьми, твоя лошадь в сугроб уже заворачивает, – сказал я.

Парень посмотрел на меня так, будто у меня выросла вторая голова, но послушался.

– Законы нашего королевства против воров разумны, – негромко сказал я, потягиваясь. – У нас слишком мало имущества, чтобы спускать такое. Но я считаю, что пяти лет многовато за кражу кружки. Думаю, для воспитания юных умов вроде тебя года вполне достаточно.

Он вытаращил глаза:

– Вы точно посланник?

– Я работаю в отделе поиска предметов, а не в отделе наказаний. Но имей в виду: узнаю, что ты кого-нибудь обокрал, передумаю. – Я развернулся и приподнял ткань на повозке. Кроме старого одеяла, ведра воды и охапки соломы, там ничего не было, и я удовлетворенно кивнул. – Кстати, насчет краденого – на чем ты играл, когда ехал сюда?

– Ни на чем, – быстро ответил он, по-прежнему глядя на меня широко раскрытыми глазами.

– Ага, конечно. Давай сюда. – Я вытянул ладонь, и он, глубоко вздохнув, положил на нее губную гармошку. Я бережно повертел ее в руках. – Ее ты явно украл, – пробормотал я. – Такие редкие предметы даже мне нечасто удается достать.

– Не украл. Она моя, – запальчиво сказал он, и что-то такое было в его голосе, что я почему-то сразу ему поверил. – Всегда в нашей семье по наследству передавалась. Я ее спрятал, прежде чем в ту кражу ввязаться.

– Продай ее мне. Заплачу два золотых, цена хорошая.

– Я бы скорее бабушку продал, чем ее. Но бабушки у меня нет, так что можете за нее не беспокоиться, и… – Парень оборвал себя на полуслове, и глаза у него будто потемнели. – А, я понял. За свободу же надо чем-то расплатиться.

– У каждого есть предметы, которые не продают. – Я потер свой медальон, а потом протянул рыжему гармошку.

Тот недоверчиво посмотрел на меня и вдруг фыркнул и улыбнулся. Улыбка у него была на редкость хорошая, она будто заново перерисовывала его бесцветное, худое лицо.

– Вот это денек, – тихо сказал он.

– У вас все в порядке? – неожиданно подал голос пекарь, по-прежнему держась на расстоянии. – Держите карманы крепче, господин посланник, такой оборванец может и вором оказаться.

– Полный порядок, господин старейшина, – жизнерадостно сказал рыжий, пряча гармошку.

– Откуда знаешь, что я старейшина? – подозрительно спросил Йенс.

– Сразу видно! Внушительность, величие, царственная фигура, мощный голос.

Я был уверен, что такой грубой лестью никого не купишь, но Йенс приосанился и гордо выпятил подбородок.

– Устрою в вашей деревне просто грандиозное представление, многоуважаемейший господин старейшина. Могу ли я за него рассчитывать на три медяка?

– Посмотрим, – важно сказал пекарь. – Если хорошо нас развлечешь, получишь что-нибудь. Хотя с такого, как ты, довольно и двух. Господин посланник, может, слезете оттуда? Я бы вам про нашу деревню еще порассказал.

– Если хотите, я подвинусь, вы тоже сядете, место есть, – с готовностью сказал рыжий.

Йенс гневно отвернулся и зашагал быстрее.

– Откуда знаешь, что я уже устал его слушать? – весело пробормотал я.

– Если б я не видел дальше собственного носа, сидел бы еще в Цитадели, – фыркнул он. – Желаете послушать музыку?

– Не возражаю, – кивнул я. – Хотя, думаю, мастера древности играли получше.

– Это уж само собой. Но мастеров нет и уже не будет, а плохо – всегда лучше, чем никак. Думаю, об этом же думал тот, кто сделал эту телегу, – сказал он, пнув свое душераздирающе скрипящее средство передвижения, и вытащил из кармана гармошку.

Мы ехали уже долго, а вокруг ничего не менялось. Вдоль дороги не попадалось ни единого дома, только сосны да ели, крепко одетые инеем. Я понял, что Хейверхилл уже близко, когда в небе начали загораться разноцветные огни – их запускают в Зимний день в каждом городе и деревне, от Лютого Севера до Персикового Юга. Запасы этих огней и трубки для их запуска – единственное, что после предков осталось в изобилии. Запасов было столько, что в каждом городе и деревне до сих пор в Зимний день могли запускать огни. Для многих это были самые счастливые минуты. Люди собирались и, затаив дыхание, смотрели, как взмывают в небо огни, – самая яркая и красивая вещь, какую они увидят за год.

Огни вспыхивали в низком небе и тут же таяли, как сахар в горячей воде, скрипела телега, звенела гармошка, лошадиные копыта с хрустом вдавливались в снег, и почему-то настроение у меня было просто отличное.

А затем – алые огни как раз сменились зелеными – я заметил кое-что странное. Вдоль одной стороны дороги – той, что шла почти отвесно вверх, в гору, – на стволах всех деревьев была выжженная полоса, будто кто-то провел факелом на одной высоте, на уровне моего плеча.

– Что это такое? – поинтересовался я.

– А? – вскинулся Йенс. – Где? Метки? Да это пожар лесной у нас был.

– Какой-то странный пожар.

Йенс дернул плечами, беспокойно поглядывая на гору. Я посмотрел туда же и увидел: высоко на склоне среди деревьев пробирались люди в белых охотничьих полушубках, человек десять. Один из них замахал Йенсу рукой. Тот сделал вид, что не заметил.

– Никто и никогда не охотится в Зимний день, – насторожился я. – Что они там делают?

– Да я не знаю, кто это.

– Они вам помахали.

– А, ну, значит, наши парни из деревни решили пойти ловушки проверить. А может, и дичь подстрелить. Там уже, наверное, ярмарка началась, – изо всех пытаясь казаться спокойным, выдавил Йенс.

Но я видел, как он напуган: от его самоуверенности не осталось и следа. Он больше не снимал руку с ножа.

Мы шли все дальше, я тревожно вглядывался в лес. Вокруг было тихо и пусто, снег искрился, как глазурь на торте. Потом вдалеке я заметил неясное движение. Кто-то вскрикнул. В этом лесу явно что-то творилось.

Я сделал рыжему знак придержать лошадь, спрыгнул с повозки, нагнал Йенса и схватил его за рукав. А вдруг скриплер меня все же не обманул?

– Если вы сейчас же не скажете мне, в чем дело и почему кто-то охотится здесь в праздник, я вызову других посланников. И отдел поиска, и отдел наказаний. И все вместе мы выясним правду. Как вам такой план?

Йенс задышал тяжело, как бык, и я выложил лучшую свою карту.

– До меня дошли слухи, что вы здесь кое-что скрываете. Уверен, вам не хочется, чтобы об этом узнал отдел наказаний. Или нет?