Андрей Чернецов - Врата дракона Страница 6

«Мексиканская дуэль! – сообразила Бетси. – Кто смелее! Вот угораздило!»

Машины мчались навстречу друг другу с диким ревом. Дым выхлопных газов смешивался с дымом горящих покрышек. Еще мгновение! Еще миг и они врежутся, сомнется металл, пылающий двигатель влетит в салон, сокрушая все на своем пути… Осталось немного! Сосредоточенные лица китайцев за рулем, уже готовых умереть! Элизабет показалось, что она видит, как расширились зрачки у водителя «Мерседеса». До столкновения оставались считанные мгновения.

И тут!!!

Джимми утопил тормоз, опираясь грудью на баранку руля. Бетси швырнуло вперед, она, едва не сорвав ногти, ухватилась за спинку переднего кресла. Такси встало, как вкопанное, а «Мерседес», грозно рыча, выскочил на середину перпендикулярной улицы, где и был в одно мгновение снесен огромным многоколесным грузовиком!

Еще сыпались на асфальт осколки стекла, а мистер Чен уже повернулся к Бетси, чтобы радостно сообщить:

– Гонконгский бильярд! Куда бы вы хотели, чтобы я вас доставил?

Надо отметить, что распространяться о своей биографии Джимми Чен не любил. Та же ее версия, которую он иногда выдавал приятелям, была весьма примечательной, хоть и противоречивой.

Он де родился в очень бедной гонконгской семье. Даже для того, чтобы рассчитаться с доктором, принимавшим роды, родителям пришлось залезть в долги. Свое первое образование Джимми получил в беднейших кварталах Гонконга. До семи лет он проходил жестокую школу жизни под руководством самых суровых учителей: Голода и Нищеты. Однако на восьмом году жизни удача все же улыбнулась ему и его семье. Родители получили выгодную работу, появились деньги, и Джимми отдали в престижную школу, где он и жил, поскольку работа родителей была связана с постоянными разъездами.

Занятия в школе начинались в пять утра, с ежедневного ведра холодной воды, выливаемого на ученика, и продолжались до полуночи. Дисциплина поддерживалась при помощи древнейшего и действеннейшего метода – телесных наказаний. Такой оборот событий, однако, только укрепил дух мальчика, сделал его более выносливым, крепким физически и развил его сообразительность. Еще бы, попробуйте остаться тугодумом, когда за нерасторопность учитель хватает палку и начинает гоняться за вами по всему классу. От учителей, кстати, тоже требовалось многое. Обучать детей, которые уже после первого класса мастерски увертываются из-под палки, а в случае, когда наказания избежать не удается, скулят так жалобно, будто у них умерли все ближайшие родственники, вместе с дальними, очень дальними, а также с любимыми собачками, кошечками и хомячками.

В общем, парню в школе пришлось нелегко, но еще тяжелее было его учителям.

Закончив школу, Джимми нашел себе работу в съемочной группе знаменитого в Гонконге Вей Лоя. Но на должности каскадера он задержался недолго. Молодого Чена манили другие страны. Путешествия. Будучи человеком действия, он нанялся грузчиком в труппу гонконгского театра, который как раз отправлялся на гастроли по Европе.

Насмотревшись на чужие страны, Джимми вернулся в Китай совсем другим человеком. Он занялся бизнесом. Прогорел. Возил в Большой Китай мелкую контрабанду. Едва не попался. Но все же продолжал возить до тех пор, пока это приносило прибыль, и было ему интересно. Однако полученные деньги Джимми не тратил, а старательно сберегал, чтобы через четыре года открыть маленькую школу боевых искусств и акробатики для бедных детей при знаменитой школе Китайской Оперы. Вскоре этот проект встал на самостоятельную основу и начал функционировать независимо от своего основателя. Никаких доходов сие предприятие Джимми не принесло, да он к этому особенно и не стремился.

Жизнь несла Чена как полноводная Янцзы, которую в свое время частенько, если верить слухам, доходящим из Большого Китая, переплывал Председатель Мао Цзэдун. Иногда все происходящее вокруг казалось Джимми слишком пресным. Хотелось остроты, бурных событий. Но играть в излишне рискованные игры с законом, как было это во времена контрабандистской молодости, не хотелось. Вероятно, поэтому мистер Чен и зарабатывал на жизнь поисками приключений. Такой подход обеспечивал вполне безбедные периоды существования и огромное количество впечатлений. Работа, которую избрал для повседневного существования Джимми, была наиболее подходящей и будто притягивала неприятности. Таксист.

– Так куда же вас отвезти? – снова спросил улыбающийся водитель.

Бетси вытерла со лба испарину.

– Туда, где можно спокойно подумать.

– Я знаю такое место! – радостно откликнулся Джимми.

«Кто бы сомневался», – подумала англичанка.

И буквально через несколько минут избитая, вся в дырах и вмятинах машина лихо тормознулась около ворот темного дерева с иероглифической вывеской над створками.

– Что это?

– То, что вы и хотели! – Чен указал пальцем на вывеску и, тыча в каждый иероглиф по отдельности, прочитал:

– Место, где думают. Очень хорошее место.

– Ну, ладно, – вздохнула Элизабет. – Пойдем, подумаем.

Внутри оказалось вполне уютно. Седой, с длинной бородой старик встретил их и вежливо проводил в маленькую комнатку, отгороженную от всего остального пространства резными деревянными стенами, за которыми от легкого сквозняка трепетали красные шторы.

– Где мы? – тихо спросила Бетси.

На удивление Джимми тоже ответил шепотом:

– Тут можно подумать. Сюда приходят люди, чтобы посидеть в тишине и пораскинуть мозгами. Можно говорить, но тихо. Считается, что те, кто говорит тут громко, уже придумали все, что хотели, и должны уходить. Еще можно поесть. Если хотите.

– А вкусно? – спросила девушка, у которой от дневных приключений разыгрался аппетит.

– Вкусно. И много, – делая загадочные знаки бровями, ответил Джимми.

– Тогда закажи, а я пока подумаю. Но если много, то только себе. Мне же чего-нибудь… Чтобы не очень большое.

Мистер Чен радостно кивнул и исчез за портьерами, а когда появился, в его руках был поднос, доверху заставленный всякими чашечками, пиалушками, кувшинчиками и прочими предметами, от которых одуряюще пахло едой.

– Это все мне? – испуганно пискнула Бетси.

– Ну, в некотором смысле, – ответил китаец.

После этого на некоторое время думать стало невозможно, потому что голодный желудок требовал к себе внимания, а разные вкусности желали быть съеденными.

Когда, наконец, принесли чай, и можно было удовлетворенно откинуться на мягкую спинку низкого дивана, девушка присмотрелась к своему водителю.

– Джимми, ты бывал в Европе?

– Да, а как вы догадались?

– Ты не бросаешь объедки на пол, а складываешь их на краешек тарелочки. К тому же стараешься говорить тише, чем обычно говорят китайцы.