Джон Норман - Изгой Гора Страница 6

– Пусть Царствующие Жрецы простят меня! – вскричал он.

Он отбросил топор, который зазвенел на каменных плитах. Зоск опустился на землю и сел, скрестив ноги. Его большое тело сотрясалось от рыданий. Огромные руки обхватили голову, слышались низкие гортанные стоны.

В такие моменты с человеком говорить нельзя, так как горийцы считают, что когда человек скорбит, ему нельзя мешать. Считалось, что каждый может любить, но не каждому дано искренне скорбеть.

И я пошел, забыв голод и жажду, также все опасности ночного путешествия. Я должен прийти в Ко-Ро-Ба на рассвете.

ГЛАВА 4. СЛИН

Я шел в темноте, направляясь к городу,стуча по камням копьем, чтобы не сбиться с дороги и отпугнуть змей. Это было кошмарное путешествие. И глупое. Потому что глупо было идти сквозь ночь, подвергая себя бесчисленным опасностям, и все только потому, что я не мог позволить себе отдохнуть, пока снова не поднимусь на высокие мосты Ко-Ро-Ба.

Разве я не Тэрл из Ко-Ро-Ба? Разве нет такого города? Каждый пасанг говорил, что есть такой город. Он в конце этой дороги. Но почему дорога так пустынна и запущена? Почему по ней никто не ездит? Почему так странно вел себя Зоск из касты лесников? Почему на моем щите, шлеме, одежде нет гордых символов города Ко-Ро-Ба?

И тут я вскрикнул от боли. Два клыка вонзились в мою икру. Змея ост!

– понял я. Клыки держались крепко. Но это оказалось хищное растение, которое высасывало кровь из жертв. Я наклонился, вырвал растение из почвы и отбросил его на обочину. Оно извивалось на земле, как змея. Затем я вырвал шипы из ноги. Это растение жалит как кобра, втыкая свои шипы в тело жертвы. Оно действует как насос, высасывая кровь для питания. Я порадовался, что это не был укус ядовитого оста. Три луны наконец пробились сквозь густые облака. Я взглянул на вырванное растение и в серебристом свете лун было видно, что моя кровь смешалась с соком растения и окрасило его в темный цвет до самых корней. Обычно эти растения выпалывают с обочин дорог и вообще тех мест, где живут люди. Оно опасно для детей и небольших животных. Но даже взрослый человек, попав в заросли этих растений, имеет мало шансов остаться живым.

Я приготовился идти дальше. Свет лун сделал мой путь намного легче. Я спросил себя, почему бы мне не найти укромное местечко на ночь? Я знал, что это было бы разумное решение, но я не мог этого сделать. Тысячи вопросов жалили мой мозг, но я боялся отвечать на них. Только мои собственные глаза и уши могли рассеять мои страхи. Я боялся узнать правду, но я должен был узнать ее. А правда лежала в конце этой дороги.

Вдруг до меня донесся запах, очень похожий на запах хорька или ласки, но значительно более сильный. Я застыл, насторожившись. Я стоял, не двигаясь, и, насторожившись, незаметно поворачивая голову, осматривая камни и кусты возле дороги. Мне показалось, что я услышал глухое рычание, а затем вновь наступила тишина.

Животное, наверно, тоже замерло, чувствуя меня. Скорее всего, это был слин. Хорошо, если молодой. Я решил, что он не охотился за мной, иначе я не почувствовал бы его с подветренной стороны. Я стоял неподвижно шесть-семь минут и затем увидел его, пробирающегося по дороге на шести коротких ногах. Длинное, покрытое шерстью тело ящерицы, вытянутый нос, вынюхивающий дорогу.

Я облегченно вздохнул.

Это был молодой слин, не более восьми футов длиной. У него не было терпения опытного зверя. Если он заметит меня, то конечно же, нападет с шипением и рычанием. Но он исчез в темноте, так и не заметив меня. Это был очень молодой слин. Он в своей самонадеянности не обратил внимание на слабые следы, которые довольно часто в хищном и жестоком мире Гора означают границу между жизнью и смертью.

Я продолжал свой путь.

Черные клубящиеся тучи вновь закрыли три луны. Начал усиливаться ветер. Я видел тени огромных деревьев ка-ла-на, которые качались в ночи. Их листья шелестели на ветру. Мне показалось, что собирается дождь. Где-то вдали сверкнула молния, а через несколько секунд донеслись раскаты грома.

Чем быстрее я шел, тем большее нетерпение охватывало меня. Мне казалось, что я должен уже видеть огни города. Ветер все усиливался. Он раскачивал деревья, грозя вырвать их с корнем.

При вспышках молний я пытался рассмотреть надписи на пасангах. Да, все правильно. Я должен был видеть огни Ко-Ро-Ба.

Но я не видел ничего. Город был погружен в мрак.

Почему не горят огни на высоких мостах? Почему не светятся разноцветными огнями окна цилиндров? Ведь по свету в окнах можно определить, чем занимаются в этот час хозяева: болтовней, ужином, любовью… Почему огромные маяки на стенах города не горят, созывая тарнсменов, вышедших на дальнюю охоту?

Я стоял у камня, пытаясь понять все это. Я был в полном смятении. Теперь, не видя огней города, я вдруг понял, что не видел огней окрестных деревень, факелов любителей ночной охоты на слинов. Да, ведь к этому времени меня уже несколько раз остановили бы ночные патрули!

Ужасные молнии рассекали темное небо, выхватывая из мрака отдельные куски реальности. Чудовищный грохот оглушил меня. Начиналась буря, ледяной дождь сек мое лицо.

Мгновенно я промок до нитки. Ветер рвал тунику. Я был ослеплен яростью бури. Глаза заливало водой, огненные хлысты молний обрушивались на окружающие холмы, то на мгновение освещая их ослепительным светом, то вновь погружая в беспросветный мрак.

Огненный столб ударил прямо в дорогу в пятидесяти ярдах передо мной. Мгновение он стоял, как гигантское искривленное огненное копье, а затем рассыпался искрами. Копье ударило передо мной. Это мог быть знак Царствующих Жрецов, запрещающий мне идти дальше.

Но я пошел вперед до моста, куда вонзилось копье. Несмотря на ледяной ветер и дождь, я почувствовал через сандалии тепло нагретых камней. Подняв глаза к небу, я вскинул щит и меч и крикнул в бурю. Мой голос утонул в грохоте разбушевавшийся стихии, в завываниях ветра, который рвал на мне одежду.

– Я иду в Ко-Ро-Ба! – крикнул я.

Но едва я сделал следующий шаг, как увидел слина, на этот раз вполне взрослого, 19-20 футов длиной. Он приближался ко мне, стремительно и бесшумно. Уши его прижимались к вытянутой голове, шерсть блестела от дождя, клыки были обнажены, огромные глаза горели жаждой убийства.

Странный звук вырвался у меня из груди – дикий хохот. Это была опасность, которую я мог видеть, с которой мог бороться.

С той же яростью, что и слин, я бросился вперед, а когда заметил его прыжок, выставил вперед копье с широким острием. Мою левую руку схватили острые клыки, а затем я полетел на землю, когда рычащее от ярости и боли тело обрушилось на меня. Я выдернул руку из ослабевших челюстей зверя.