Сабля, птица и девица - Алексей Вячеславович Зубков Страница 6

— Ты пробовал? — удивился Павел.

— Нет. Бабки говорят.

— Я вас насквозь вижу! Прогуляете все деньги до копейки, и коней пропьете, и штаны последние снимете! Вам бы только с моих глаз подальше отойти!

— На два аршина?

— Я те покажу над батькой глумиться! Ласка пусть едет! Дал же Бог детей, прости Господи.

Посудили-порядили и сошлись на том, что за микстурой для глаз Ласка поедет один, без братьев, и после Великого Поста и Пасхи.

В немецкой слободе, да и у поляков с литвинами Ласка разузнал, что ближайший кладезь медицинских знаний это университет в Кракове, докуда от Москвы больше месяца пути. Лучше всего ехать через Смоленск, Минск и Сандомир, но можно сделать крюк через Вильно и Варшаву. В больших городах бывают хорошие лекари. А алхимики только в больших городах и бывают.

По пути можно бы было поискать лекарей и алхимиков при дворах магнатов. Острожские, Гаштольды, Радзивиллы, Сангушки, Потоцкие, Сапеги, Чарторыйские могли себе позволить разные диковины, которые и у короля не всегда есть. Вовсе не обязательно околачивать пороги самих магнатов. Достаточно узнать, хорош ли у ясновельможного пана дохтур, а если хорош, то на лечебные темы с дохтуром и говорить.

К Острожским батя ехать строго-настрого запретил. Покойный гетман Константин Острожский прославился подлым предательством. Проиграл битву на реке Ведроши князю Даниилу Щене, сдался в плен, под поручительством митрополита Симона дал присягу великому князю Василию, года не прослужил и сбежал в Литву. И ладно бы воевал только с татарами, но воевал и с Русью, морда иудина. Не иначе черту душу продал, чтобы из плена на свое место вернуться.

Старший сын Острожского Илья в прошлом году женился. Тут-то черт и взял свое. Жених выступил на конном турнире в день своей свадьбы. Не кто-нибудь, а сам королевич Сигизмунд Август выбил его из седла, да так, что Илья ушиб себе при падении какую-то требуху в брюхе, полгода проболел и умер. Красавица-жена после смерти мужа родила дочь. Младший сын гетмана Константина пока в ратный возраст не вошел, и сплетники гадали, ограничится нечистый мужским потомством по старшей линии или погубит весь род.

К Радзивиллам в Вильно батя тоже заглядывать не советовал, хотя иудами их не ругал и отзывался с уважением. Виленский каштелян Юрий Радзивилл по прозвищу Геркулес постоянно воевал с Москвой и считался достойным противником.

Насчет Гаштольдов и прочих батя сказал действовать по обстоятельствам. В гости не напрашиваться, от приглашений не отказываться. Станислав Гаштольд, в отличие от своего умершего прошлой осенью отца, пока что не прославился ничем, а кто в остальных польских родах сейчас старший, батя не вспомнил, значит, и зла на них не держал.

Карты у Ласки не было, да и карты тех времен давали самое общее представление о расположении городов и дорог. Зато он умел спрашивать дорогу. Устин, вернувшись аж через Новгород из татарского плена, настаивал, чтобы сыновья учили иностранные языки. Поэтому все трое могли объясниться и по-татарски, и по-польски, а Ласка даже по-немецки и по латыни, потому что часто ездил в немецкую слободу водку свою продавать. Русские люди водку бесхитростно пили, а немцы что только не ней не бодяжили, и наружные лекарства, и внутренние, и чуть ли не всякие колдовские штуки.

После Великого Поста в Польше и Литве наступала весна. Шляхтичи и купцы готовились к лету. В это время покупали, продавали и брали в аренду посевные земли, леса, мельницы и даже имения, занимали и отдавали взаймы деньги, платили долги и проценты. Во многих городах устраивали ярмарки, куда купцы приезжали с товарами из всех больших городов и из-за границы. Купцы заключали контракты на поставку хлеба, корабельного леса, пеньки, льна, семени льняного и прочего, чем славилась Белая Русь.

На польском престоле восседал король Сигизмунд Первый, он же великий князь Литовский. Польша вместе с Литвой считалась одной из величайших держав христианского мира. Хотя Литва имела статус как бы отдельного княжества, уже не первое поколение польских королей носило титул литовского князя, и в плане движения людей и товаров через условную границу никаких препятствий никто не ставил. Золото и серебро Польша добывала свое, и королевский монетный двор чеканил полновесную монету.

Пшеницы в Польше снимали с десятины заметно больше, чем на Руси. Русские так и говорили: «В Польше хлеба больше». И домашняя скотина зимовала там легче, и дичи в лесах водилось изрядно.

Русским тогда было не время смотреть на польские порядки сверху вниз. Однако же, вставали на цыпочки и пытались. Упрекали короля и в том, что он за свои юго-восточные земли дань татарам платит, и в том, что шляхта продавила закон Nihil Novi, по которому король не мог дурить и чудить по собственной воле без согласия Сейма.

При том при всем, признавали, что при Сигизмунде в Польше стало порядка поболее, чем при его предшественниках, да и землями Польша с Литвой, несмотря на потерю Смоленска, Себежа и Заволочья, все-таки скорее приросли. Литва получила Любеч и Гомель, а Польша — Мазовию, Покутье и вассальную Пруссию.

Куриная война 1537 года у московитов вызывала исключительно смех. Русский бунт пахнет кровью, порохом и холодным железом. Польский же — жареной курицей? Что за народ. На словах бунтовщики бунтовщиками, хоть вешай каждого именем короля. На деле саблями помахали и разошлись.

Но шутки шутками, а все помнили, что махать саблями поляки умеют не хуже своих восточных соседей, а временами и не в пример лучше. Случай, когда шляхта и король поссорились, но разошлись миром, решив не убивать друг друга, все-таки характеризовал поляков не с плохой стороны.

За пасхальным столом семья собралась, уже зная, что Ласка выедет прямо завтра. Поругали бездуховную Европу. Польшу особенно.

— Не езди туда! Знаем мы эту Польшу с Литвой, — сказал брат Петр, — Нет там никакого порядка. Не королевство, а не пойми что. Король не может закон принять без согласия всех панов!

— Не езди, Ласка в это дурное место. Встретишь там нехороших людей, они тебя плохому научат, — сказал брат Павел.

— Да ладно. Поляки с литвинами, какие ни есть, а крещеные. Всяко не басурмане.

— Только ведут себя, как будто их бес попутал. Поедешь, и тебя попутает, — сказал Петр.

— Где это видано, чтобы добрый молодец бесов боялся? — Ласка перекрестился, — Бояться надобно Бога и больше никого.

— Отца еще! — строго напомнил