Благословение небожителей. Том 2 - Мосян Тунсю Страница 6

Он с крайней осторожностью вернул меч на подставку и мечтательно протянул:

– А ведь когда-то и у меня был свой арсенал… Жаль, что сгорел дотла. У тебя тут, Саньлан, такие диковинки! Береги их.

– И эту проблему мы решим. Давай буду помогать тебе с уборкой?

– Слишком большая честь для меня. Чтобы сам князь демонов – и у меня на побегушках?

Вдруг принц вспомнил, как перед отправкой сюда Цзюнь У предупреждал его: «Ятаган Эмин – проклятое оружие, несущее горе. Для его создания требуются человеческие жертвы. Не дай ему ранить тебя или вообще прикоснуться: может случиться большая беда».

Чуть поразмыслив, Се Лянь всё же завёл разговор:

– Впрочем, Саньлан, ничто здесь не сравнится с твоим Эмином, так ведь?

Хуа Чэн приподнял левую бровь:

– Надо же! Ты о нём слышал, гэгэ? О моём ятагане.

– Так, краем уха.

– Дай угадаю, – усмехнулся Хуа Чэн, – тебе наболтали, что он закалён кровавой чёрной магией и что я приносил им человеческие жертвы?

Как обычно, в самую точку.

– Я не думаю, что это правда… Дурные слухи могут ходить про каждого – не станешь же верить во все. А можно взглянуть на этот легендарный Эмин?

– На самом деле, ты уже его видел.

С этими словами Хуа Чэн подошёл поближе, встал перед Се Лянем и тихо произнёс:

– Смотри. Это и есть Эмин.

Глаз на рукояти висевшего у него на поясе клинка завращался, уставился на Се Ляня, а затем как будто даже прищурился.

Глава 42

Удача, данная взаймы. Ночная прогулка по Дворцу невероятного наслаждения

Часть первая

Се Лянь наклонился к ятагану:

– Здравствуй.

В ответ глаз сощурился ещё сильнее, почти сжался в щёлочку. Казалось, он улыбается – и, как самый настоящий глаз, не уставился в одну точку, а поглядывает по сторонам.

– Гэгэ, а ты ему нравишься, – тепло сказал Хуа Чэн.

Се Лянь поднял голову:

– Правда?

– Правда. Был бы ты ему неприятен, он и смотреть бы не стал. А ему редко кто приходится по душе.

Услышав это, принц обратился к Эмину:

– Что ж, тогда большое спасибо. Ты тоже мне нравишься…

От этих слов глаз заморгал, а потом клинок вдруг задрожал.

– Нельзя, – строго сказал Хуа Чэн.

– Что нельзя? – не понял Се Лянь.

– Нельзя.

Эмин опять задрожал, да так сильно, что чуть не выскочил из-за пояса. Се Лянь удивился:

– Ты это ему говоришь?

– Да, – с абсолютно серьёзным видом ответил Хуа Чэн. – Он хочет, чтобы ты его погладил. А я ему велю угомониться.

Принц расплылся в улыбке:

– Ну будет тебе! – и протянул к ятагану руку.

Эмин широко раскрыл глаз, будто изнывая от нетерпения, и Се Лянь подумал: «Наверное, не стоит прикасаться к глазу – ему же больно будет…» Он опустил руку пониже и несколько раз погладил ятаган сверху вниз. Глаз опять сощурился, и клинок затрясся ещё сильнее, словно эти прикосновения доставляли ему невероятное блаженство.

Принц испытывал странные чувства: он всегда ладил с животными, и, когда доводилось приласкать какую-нибудь пушистую кошку или собаку, обычно они были не против – звери довольно щурились, пофыркивали и стремились залезть к нему на руки. А сейчас он имел дело с холодным серебряным клинком – легендарным проклятым ятаганом – и чувствовал себя так же, как если бы гладил щеночка. Ну какое же это демоническое оружие?

Се Лянь и раньше не больно-то верил слухам, а увидев Эмин лично, окончательно убедился, что они лгут. Нельзя с помощью чёрной магии и кровавых жертвоприношений вырастить такого милого и послушного духа.

Налюбовавшись вдоволь драгоценным оружием в хранилище, Се Лянь воодушевился настолько, что на обратном пути во Дворец невероятного наслаждения сам взял Хуа Чэна за руку.

Затем привели паренька, которого за это время успели отмыть и причесать. Выглядел он уже лучше: его одели в чистое, перевязали лицо белоснежными бинтами, и стало видно, что от природы он наделён изящной, благородной внешностью. Но некогда стройный и статный, сейчас мальчик смотрелся жалко: весь съёжился от испуга и не смел поднять головы. Се Лянь усадил его рядом с собой и сказал:

– Перед смертью Сяоин просила позаботиться о тебе, и я дал ей обещание. И всё-таки должен спросить: ты примешь мою помощь?

Парень смотрел в замешательстве – точно сама мысль, что кто-то захочет взять его на попечение, не укладывалась у него в голове. Он и радовался, и не верил своему счастью. А Се Лянь продолжил:

– Я живу скромно, но, ручаюсь, со мной тебе больше не придётся прятаться, воровать еду и терпеть побои.

Он не замечал, что стоящий рядом Хуа Чэн внимательно смотрит на мальчика ледяным, испытующим взглядом, и ласково продолжал:

– Раз ты не помнишь своего имени, давай дадим тебе новое.

Мальчик подумал и ответил:

– Ин.

Принц догадался, что бедняга хочет взять себе это имя в память о Сяоин, и кивнул:

– Хорошо. Очень красиво. Ты родом из государства Юнъань, там правила династия Лан. Теперь будешь зваться Лан Ин. Нравится?

Мальчик медленно кивнул. Се Лянь понял, что так тот выражает согласие и на новое имя, и на предложение помощи в целом.

Начался пир. Хуа Чэн организовал его для одного Се Ляня, но по размаху торжество не уступало пышным празднествам на множество гостей. Им прислуживали десятки прекрасных девушек, и нефритовые подносы в их руках были уставлены изысканными яствами, вином, свежими фруктами и сладостями. Мелкими шажочками красавицы кружились затейливым вихрем по залу, а когда оказывались возле кушетки, с поклоном протягивали гостям угощения. Лан Ин только смотрел, но брать ничего не брал – лишь после того, как Се Лянь сам поставил перед ним несколько тарелок, неуверенно принялся за еду.

Принц посмотрел на мальчика, и в памяти его внезапно всплыла картина: такой же мальчик, только грязный, с криво замотанным бинтами лицом, сидит на корточках с подносом и жадно глотает фрукты.

В этот момент прелестная прислужница в фиолетовом газовом платье поднесла им чаши. Хуа Чэн наполнил их вином и протянул одну Се Ляню:

– Гэгэ, выпьешь со мной?

Се Лянь, погружённый в свои мысли, не глядя взял её и опрокинул содержимое себе в рот. Почувствовав, что это вино, он обернулся – и встретился взглядом с той самой обольстительной служанкой. Девушка кокетливо подмигнула ему из-за спины Хуа Чэна.

От неожиданности принц подавился. Он успел проглотить вино и потому никого не обрызгал – только зашёлся в кашле, чем напугал Лан Ина, да так, что бедняга выронил из рук пирожное. Се Лянь прочистил горло и попытался успокоить мальчика:

– Всё хорошо, хорошо.

Хуа Чэн же легонько похлопал принца по спине:

– Что такое? Тебе не по вкусу моё вино, гэгэ?

– Нет-нет! – поспешил ответить Се Лянь. – Вино прекрасное. Я просто вспомнил, что мои обеты воспрещают мне пить…

– О-о-о, выходит, это я виноват, что не подумал заранее! Из-за меня гэгэ нарушил запрет.

– Нет, что ты, ты здесь ни при чём. Я сам