Владимир Лещенко - Тьма внешняя Страница 61

…Вокруг не было ни души. Меня обступили массивные, грубо вырубленные из камня колонны, поддерживающие арочный свод, украшенные излучавшими тусклый свет желтыми кристаллами.

Прямо передо мной, на грубо отесанном обломке черного гранита, лежал череп. Он был выточен из единого куска горного хрусталя или чего-то похожего на него. Я попыталась осмотреться и со страхом увидела, что вновь не имею тела. Внезапно в алмазной глубине черепа вспыхнули радужные блики, и в освещенное светом от колонн пространство неслышно вошли две женщины. На них не было почти никакой одежды, кроме куска ткани на бедрах. В руках они держали небольшие светильники, стекла в которых заменяло множество разноцветных прозрачных камней. Такие же искрящиеся камни в тончайших, почти невидимых оправах в изобилии украшали их почти нагие тела. Они поставили лампы на постамент, на котором лежал зловещий предмет. Потом в молчании опустились на колени перед черепом, склонили головы, положив руки на него.

Они стояли совсем близко от меня, так, что я могла бы коснуться их, протянув руку, будь у меня сейчас руки. Одна из них была совсем юная девушка с длинными пепельными волосами и глазами цвета морской волны, с гибким мускулистым телом. Вторая сразу, с первых же мгновений, как я увидела ее, показалась мне необычной, хоть я и не поняла, в чем тут дело.

Невысокая, широкая в кости, с длинными руками, ногти на которых были позолочены, и сосками цвета темного пурпура, она вроде ничем не отличалась от обычной женщины. Разве что странные черты лица с раскосыми глазами…

И лишь когда она приподнялась, я все поняла. И содрогнулась.

Зрачки ее янтарных, хищно поблескивающих глаз, были вертикальными, как у кошки… или змеи. После этого я пробудилась.

Больше я не смогла уснуть и вышла на крыльцо своего нынешнего жилища подышать воздухом. Я переполошила задремавших охранников – они кинулись ко мне, и жестом руки я отослала их. Потом я долго стояла, глядя туда, где расположилась моя армия. От множества горевших среди ночного мрака костров равнина казалась похожей на ночное звездное небо. Совсем скоро эти люди принесут мне победу. Победу, которая, как я точно знаю, будет лишь одной в бесконечной цепи битв и побед, предстоящих мне.

Страха или сомнения давно уже нет. Есть уверенность. Мне с точностью известно, как будут действовать мои противники и как должна действовать я, где будут стоять королевские войска, кто, как и когда пойдет в атаку, и куда я должна направить главный удар, чтобы уничтожить моих врагов… Нет, не моих – Тех, чью волю я творю.

Таргиз поудобнее устроился в кресле. По обе стороны от него сидели Эст Хе и Кхамдорис. Сегодня они возьмут на себя второстепенные вопросы управления происходящим. При подготовке сегодняшней операции он особенно подробно изучал причины прошлых неудач и выяснил, что в девяти случаях из десяти то было случайное стечение неблагоприятных обстоятельств, внезапно возникавшее, а оттого втройне опасное.

Например, однажды, штаб, куда прибыл накануне решающего сражения фактотум, был по ошибке обстрелян собственной артиллерией. В другом случае противник неожиданно вывел на поле боя почти тысячу боевых слонов, и хотя их вожатым удалось внушить панический ужас, тем уже не удалось повернуть охваченных яростью животных…

Поэтому он постарался проявить максимальную осторожность. Не без некоторых колебаний – возможности фактотума еще не достигли полной силы, он решил, что необходимо будет задействовать на полную мощность его способности. Учитель Зоргорн не одобрил бы этого, но Авр блестяще показал, что без поддержки бунтовщики обречены даже при многократном превосходстве.

А теперь противник сам сделает все, чтобы потерпеть поражение. Причем почти без усилий с его стороны. Достаточно было немного подтолкнуть их в нужном направлении. Жаль будет уничтожать этих людей – с ними было так легко работать. Как просто удалось внушить им мысль: дать генеральное сражение на юге, уведя основные силы из центральных районов, где они могли бы рассчитывать на лояльность и помощь части местного населения.

Поздно, конечно, рассуждать, но, может быть, следовало продумать варианты, когда руководство осталось бы в живых?

Впрочем, сейчас эти рассуждения уже не имели смысла. Пора было преступать.

При мысли о предстоящем погружении он, как всегда, на мгновение ощутил глубоко затаенный страх, от которого, несмотря на все старания, так и не смог избавиться.

Собравшись, Таргиз взял с пульта блестящий сотнями металлических усиков-антенн шлем и решительно водрузил его на голову. Через миг он оказался поглощен непроглядной тьмой, утратив зрение, слух, осязание, лишившись всех человеческих чувств. Сколько длилось это состояние, он был бессилен определить, ибо ощущение времени ему тоже изменило. Потом он вдруг ощутил свой разум единым с разумом мыслящей машины. Это чувство нельзя было передать словами, как невозможно было внятно описать формулами процессы внутри этих плазменно-энергетических сгустков. Таргиз обрел возможность смотреть на мир тысячью глаз, к человеческим чувствам прибавились еще и нечеловеческие, для которых даже в языке Мидра не находилось слов.

Он ощущал проходящие через него множественные информационные потоки: изменения, вносимые фактотумом в инсайт-поле позволяли охватывать все происходящее в радиусе многих километров вокруг него, в его протяжении в пространстве и времени.

Веер вероятностных возможностей, схемы значимых действий, способных изменить реальность в благоприятном направлении, карты – схемы передвижения отрядов и даже отдельных всадников и пехотинцев. Время в измененном состоянии текло совершенно по иному, нежели в реальности, и он мог, при необходимости, менять его субъективное течение.

Хранитель видел десятки огоньков – спектральные характеристики психоэмоционального состояния военачальников.

Он только подумал, и к ним протянулись серебристые пунктиры линий связи и контроля. Таргиз старался разобраться в огромном числе равновероятных возможностей и решений и выбрать наилучшие. Это умение интуитивно определять наиболее оптимальные варианты было одним из непременных качеств хранителя. Далеко вверху – если понятия «верх» и «низ» были применимы здесь – переливался многоцветным радужным сиянием, испуская концентрические волны света, мерцающий огненный шар – отображение фактотума в виртуальной реальности, созданной для него мыслящими машинами.

Все было готово…

С возвышенности, где расположился резерв, хорошо был виден надвигающийся враг. Граф ощутил легкий холодок: ему ни разу за свою жизнь не приходилось видеть столь многочисленных полчищ. Множество дымков поднималось над этой слитной человеческой массой. Тревога де Граммона усилилась – что еще за гадость приготовила им Дьяволица?

Над идущей в бой в угрюмом молчании толпой вздымались черепа и целые скелеты, прибитые к высоким шестам, длинные полотнища черного цвета, на которых была грубо намалевана Смерть, грозно размахнувшаяся косой. Кое – где мелькали штандарты городов. Но больше всего было ставших уже давно привычными синих штандартов с восседавшей на единороге женщиной. «Блудница на звере», – как выразился какой-то остроумный богослов. Мятежники неуклонно приближались. Бертран испытал некоторое облегчение: того, чего он опасался, не случилось. Впереди наступающих не волокли рогаток, и в передовых шеренгах не маячили длинные пики. Приделанные вертикально к древкам остро отточенные косы, щиты, сбитые из досок, самодельные пики – вот и все почти. Изредка мелькнет трофейная алебарда или секира. Доспехов тоже почти не было видно. Среди моря голов возвышались грубо сколоченные метательные машины, издали напоминающие не то диковинные орудия пытки, не то виселицы.

Засмотревшись, де Граммон проглядел момент, когда с гиканьем, свистом и улюлюканьем вылетела из-за холмов легкая конница и устремилась на мятежников. Битва, позже названная Битвой Судного Дня, началась. На левое крыло наступающих обрушился ливень стрел. По всей массе вражеского войска прошло волнообразное движение, над головами поднялись неуклюжие самодельные щиты. Какое-то время воинство Дьяволицы еще ползло вперед, не обращая внимания ни на вертящихся перед ними всадников, ни на потери. Новая волна конницы хлынула из – за холмов на поле, и бунтовщики стали замедлять движение и, наконец, остановились. Правый фланг начал было заходить на всадников сбоку, но, видимо, там вовремя сообразили, что быстро окажутся под ударом стоящих на холме рыцарей. Строй быстро выровнялся, подавшись назад. «Сейчас самое время пустить пехоту», – подумал граф.

Похоже, тот, кто командовал битвой, счел, первую часть плана выполненной.