Кхаа Тэ - Дарья Согрина – Друк Страница 62

Ребекка непроизвольно сжала кулаки. Она, с огромным удовольствием, сейчас бы стукнула по лысой макушке церковника, так холодно решившего вместо погребения, бросить тело несчастного юноши на растерзание диким зверям.

– Даже не думай, – раздался над ухом строгий шепот Артура. – Одно гневное слово и храмовники отправят тебя на костер.

– Отец, нельзя допустить, что бы бедолагу, просто бросили в Дубраве, – с горечью тихо промолвила девчушка, глядя, как несколько адептов, заворачивают тело в плащ, пропитанный кровью.

– Дочка, не лезь в деяния Тарумона Милосердного. Я не переживу, если тебя обвинят в пособничестве эльфам.

– Я не понимаю. Не понимаю почему, наши жители так ненавидят нелюдей. Что они нам сделали? Никто же не трогает мендарвцев на территории Большой земли? Почему же наши соотечественники, так злостно уничтожают иные расы?

Артур пугливо огляделся по сторонам, дабы убедиться, что их никто не слышит. Зеваки разбрелись по своим делам в разные концы рынка. Храмовники, занятые мертвым эльфом, ничего не замечали вокруг, недовольно ворча под нос, что-то про запачканные рясы. Брат Конлет о чем-то переговаривался с травницей, которая, непрерывно качала головой и разводила руками.

– Здесь не место для таких разговоров. Пойдем домой. Как-нибудь я все тебе объясню. И про законы, и про ненависть, и про трусость. Но не сейчас, и не в окружении священнослужителей, с нетерпением ожидающих, кого обвинить в государственной измене или вероотступничестве, – Лангрен осторожно обнял за плечи дочь и повел ее прочь от базарного плаца.

Ребекка тихо всхлипнула и, склонив голову, чтобы встречный люд не видел ее мокрых глаз, послушно побрела в обнимку с отцом.

Холодный ветер беспощадно кружил над каменистым холмом, истязая макушки близлежащих исполинских елей. На самой вершине гранитного вала, темнеющим остовом возвышался необъятный Алмарин. Его ствол и ветви давно утратили жизнь, но крепкие корни глубоко вонзились в почву между мертвых камней. Дерево иссохло, но продолжало горделиво стоять, словно напоминание о легендарных эпохах, когда этим землям покровительствовала божественная сила Кхаа Лаура.

Тяжелый меч со свистом рассек воздух и безжалостно ударил по гладкой коре. Острые желтые щепки, со стонущим шипением, разлетелись по сторонам. Одной из них даже удалось оцарапать щеку обидчика, тонкая полоска зарделась под пурпурным шрамом. Огромные вороны, восседающие на мертвых ветвях, недовольно заворчали, но не покинули своего поста, внимательно наблюдая за магом, который нещадно изрезал острым оружием сухой ствол, когда-то священного древа.

На коре уже было достаточно глубоких зарубок. Но что бы свалить Алмарин, темноволосому чародею, понадобилась бы вечность. Ствол был настолько широк, что его могли обхватить не меньше десяти человек, и на столько прочен, что меч мага, хоть и с легкостью пронизывал плоть монстров и людей, был неспособен справиться с твердой, как алмаз древесиной. Ноэлу оставалось лишь кромсать податливую кору, изливая на ней свой гнев и беспокойство.

Взмах сверху! Боковой удар! Разворот, двойной выпад! Снова разворот! Звон металла о металл! Темные глаза мага прищурились, он гневно взглянул на противника, воспрянувшего на защиту Алмарин.

Рейвен Ниэмусд, с холодным спокойствием, опустил меч. Клинок Ноэла соскользнул с лезвия недруга и вонзился острием в бесплодную почву. Короткие седые волосы Магистра и аккуратная белесая бородка, прикрывающая острый подбородок, слегка всколыхнулись от резкого порыва ветра, но выражение лица осталось непроницаемым. Он изучающе оглядел своего любимого ученика, который слегка взмок от неравного боя с Алмарин.

Маг высшего ранга вложил оружие в ножны за спиной и поправил ворот черной накидки, дабы холодный воздух не морозил шею.

– В чем вина священного древа пред тобой? Чем вызван гнев, который ты обрушил на него, нещадно исполосовав мечом? – его голос был ровный, без ноток порицания или раздражения.

Визиканур стиснув зубы, выдернул клинок из земли и тоже спрятал в ножны. Он молча снял с сухого сука свой плащ и небрежно накинул его на плечи.

– Не исключено, Алмарин и не причастен к твоей ярости, но ты, под каким-то предлогом, решил его срубить… – задумчиво проговорил старший маг. – Если мои доводы верны, тогда ты – глупец! Единственное, что ждет тебя в этой бессмысленной схватке – это затупившееся оружие, да боль в мышцах от натуги. Неужели ты предположил, что за двести лет, как жизнь покинула его, не нашлось охотников, жаждущих распилить ценную древесину? Мертвое священное дерево нерушимо, его сердцевине даже не страшна магия. Именно поэтому, мы используем лишь свежесрезанные ветви Алмарин, для создания артефактов. Они податливы какое-то время и пригодны для поделок.

– Я не пытался уничтожить древо. Я посчитал его достойным противником для сражения. Он куда прочнее соломенных чучел, во дворе Цитадели.

Рейвен подошел к Алмарин и осторожно провел по зарубкам на коре. Занозы, подобно иглам ежа, впились в его пальцы. Алый бисер выступил на коже, где древесные иглы вонзились в нее. Магистр тряхнул кистью, избавляясь и от острой коры, и от крови. Через мгновение порезы заживут, не оставив даже напоминание о себе.

– Не терпится вновь влезть в драку? Ты только недавно вернулся с очередной миссии, весь изломанный, словно Цинтруонский лес после Бури Стихий. Намедни встал с постели и опять жаждешь сражений? Временами мне кажется, что ты торопишься встретиться с Деродой. Вот только, Темноликая вечно опаздывает на свидание с тобой. Но если ты будешь продолжать в том же духе, то однажды, она ответит на зов и одарит своим горьким последним поцелуем, – в голосе чародея высшего ранга звучала тревога.

На губах Ноэла промелькнула улыбка. Рейвен был, пожалуй, единственным Магистром в Цитадели, кто беспокоился о воспитанниках, словно о собственных детях, а не относился к ним, как слепому разящему оружию и магическим прислужникам, призванным охранять покой и мир Нирбисса.

– Не волнуйтесь, Магистр, ей придется еще долго терпеть мои ухаживания. И когда настанет час свидания, не скрою, я с огромным облегчением прильну к ее груди, и усну подобно младенцу в нежных материнских объятиях.

Маг покачал головой. В его прозрачных голубых глазах, промелькнул отблеск печали. Одаренный Визиканур вызывал восхищение и одновременно горечь в сердце. Он был храбр и безрассуден, силен и слаб в своих стремлениях подавить иную сущность, которая досталась ему от нерадивой демонессы.

– На твоем месте, я бы предпочел засыпать, как можно дольше в объятиях прекрасных дев, нежели мечтать оказаться в будуаре Дероды. Но не в моих