Прозрение. Том 2 (СИ) - Бэд Кристиан Страница 62

Я посадил малую на шею и отправился вместе с ней на поминальный ужин. Может, Беспамятные дадут мне немного времени, чтобы посмотреть и на сына Тоо?

Что мне мои собственные «секреты»? Что было — не изменить уже. Я не вернусь на Север, не стану умнее. Хотя…

Данька была права: жажда понять прошлое разгоралась внутри всё яростней.

Мозаика не складывалась совсем чуть-чуть. Я так и не понял, было ли моё рождение случайным, и кто кроме Гендепа жаждал моей крови.

Гендеп ловил рыбу ладонями Душки, но кто ещё столько раз пытался убить меня и зачем? И почему прекратились эти попытки?

Впрочем, с покушениями можно было предположить простое: за последние два года я почти не вставал на землю Империи, а значит, те, кто покушался, были наши, свои.

Дьюп взбудоражил Гендеп, интересуясь моей родословной, я попёрся на Карат и засветился там с молодым эрцогом Дома Аметиста. И закрутилось…

Значит — только Империя? Разные ведомства просто делили тушку, пытаясь выслужиться? Тогда кто, кроме Гендепа? Разведка и контрразведка?

Но тогда их северные подразделения, те, что не под Мерисом. Свои, южные, меня бы в конце концов придушили, они точно знали где я и кто я.

Однако Мерис потрепал особистов на Аннхелле, и гоняться за мной северянам стало труднее. Сначала они расставили ловушку, но поймали Влану, мрази криворукие. А потом…

А потом вернулся Дьюп. И с его-то паранойей северных шпионов на Юге могли зачистить так капитально, что покушения почти сошли на нет.

А Гендеп? Почему он не шёл на открытый конфликт?

Эх, не надо было убивать Душку фон Айвина руками алайцев. Надо было поймать гада, повесить его за ноги башкой вниз, а под ним костёр развести!

Я зарычал, сдерживая ярость.

Нет, даже если Имэ следил за мной втихаря, вряд ли он тот человек, что может ответить на все мои вопросы.

Но тогда — кто?

История тридцать шестая. «Кому выгодно?»

Кьясна. Эйнитская храмовая община

Память — дурной рассказчик, она любит окрашивать фактуру под цвет эмоций.

Вечер был душным, тишина надсадной. Я съел какую-то дрянь из сладкого риса за длинным столом из досок, поставленных на козлы прямо во дворе нашего дома. Отдал Пуговицу Айяне, чтобы уложила спать. Забился в дальний угол сада, где голая земля да переплетённые корни. Сел на особо нахальный корень толщиной с моё бедро, бросил перед собой на землю таблетку фумигатора на случай ночных насекомых и открыл через спецбраслет корабельный архив «Персефоны».

Архив переносил Келли. Он, со своей тщательностью, собрал всё, что было нельзя и можно. Тут были и приказы по крылу, и даже номера шифровок Мериса. Не сами шифровки, но всё-таки…

Первые «капитанские» записи были сделаны ещё на эмке. Явно моей «рукой», потому что манера Келли — суше и зануднее.

У меня же поначалу и в отчётах гуляло чувство юмора. По самому-самому началу, пока не выветрился из головы Север.

«…Стреляли восемь раз. Для эмки — более чем достаточно. Реакторы перегрелись уже после седьмого светочастотного. Слушал разнообразный мат дежурных техников. Записать не успел…»

«…Оплавился третий огневой карман. Неджела пришлось из него вырезать. Пока резали — травили анекдоты про секс с алайцами. Давно я не видел такого весёлого Неджела…»

Я вспомнил и сглотнул. Неджел вечно тупил, лез с идиотскими шутками.

Нет, не дурак он был, просто любил валять этого самого дурака. Как я на Севере. Но у меня это быстро прошло.

Не потому, что я какой-то особенно умный. Просто выбрал другой путь выживания. А мог бы остаться весёлым дураком, почему нет?

Может, мне было бы сейчас не так пакостно копаться в собственном прошлом?

Армейская лямка тугая. Один из способов уцелеть — прикинуться улыбчивым недоумком, не понимающим, где жизнь, а где смерть. Глядишь, Белая Леди поглядит, улыбнётся в ответ и пройдёт мимо.

Только в бою такие как Ано Неджел становятся серьёзными и собранными. Только в бою расслабляется вымуштрованный кем-то Дерен, а Тусекс забывает, сколько раз его хотели списать за лишний вес, пока Мерис не перекупил контракт, а Келли не смонтировал ложемент «для толстяков».

Мерис подсказал мне тогда хорошее решение — перекупать неудобных. Мне нужны были в команде боевые качества, а не удобство. Команду я себе подбирал сам, жаловаться не на кого.

Хорошие парни, регулярно выводящие меня из себя. На Ано теперь не сорвёшься…

Да я и на Дерена регулярно срываюсь, а кто знает, что будет с нами завтра? И будет ли это завтра вообще?

Понять бы, какого Хэда Дерен меня так бесит? Хороший пилот, исполнительный, умный… Иногда даже слишком.

'…Хэд бы побрал залповые генераторы. Мерис приказал, чтоб освоили. И отписался в привате, что любая имперская комиссия за такую спецтехнику с меня голову срежет.

Генераторы залпового огня запрещены ещё со времён Земли. Но их использовали в войне с хаттами, потому у нас и нашлись относительно свежие образцы — каких-то сто лет. Вот и крутись, капитан Верен. Или генераторы лопнут от старости, или тебя накроет имперская комиссия, или Мерис репу начешет. Свалю-ка я эту тему на Келли….'

Это я ещё до штрафбата писал, вернее, наговаривал, кто ж в полевых условиях руками пишет. Генераторы — это мы, значит, на Прате стояли. Тогда мне было в новинку нарушение хаттской конвенции.

«…Конфедераты казнили восемьдесят заложников, пропустили их через мясоперерабатывающий конвейер соседнего пищевого завода и раздают фарш голодающим. А мы даже объявить не можем, что эти звери творят, потому что среди голодающих конфедератов на Мах-ми полно детей и женщин. Один наш боец тоже пошёл под раздачу. Джоб принёс килограмм фарша, чтобы похоронить…»

Ага, это — тоже до штрафбата. Бойца звали Разик, вечно везде лез. Иногда нарушение приказа приводит к удивительно радикальным результатам. Иногда — наоборот: не нарушишь — пойдёшь на фарш…

А это что?..

'…700 пластейров с мясопродуктами, 4 запасных батареи.

С 12.02 по 14.02 на рейде.

20.00 — нарушение дисциплины бойцом резервного десантблока Вассерманом.

15.02. 17.34 — приказ по армаде…'

Вот тут уже точно Келли пишет, значит, меня нет. Капитан Келли ни писать, ни говорить не любит, старается покороче.

Я пробыл три месяца на труповозке, ещё декаду — в тюрьме на Прате, потом недели две на Мах-ми.

Там меня снова зачислили на эмку, уже как Гордона Пайела, ветерана эскгамского конфликта, 93-летнего капитана со многими наградами за преданную службу Империи.

Мерис решил, что этого достаточно, кинул нас на Аннхелл, где всё и завертелось по новой.

О, а вот это уже, пожалуй, это моя первая запись после штрафбата.

Я быстро пробежал глазами половину листа…

«…готовность к параду. Думал, заработаем выговор за неуставные выражения рож, но чаша сия пролетела мимо, плеснув на армейских — у них тоже были неуставные. Зато я чуть не схлопотал ренектор или ди-латор-7. Марку ракеты точно определить не сумел даже Келли, от неё почти ничего не осталось. Зато от новобранца, закрывшего меня своим телом, бойца по фамилии Ратэ, осталось примерно полтора ведра. Отправить на генетическую экспертизу хватило с избытком. Жалко мальчишку — недели не прослужил…»

Да, вот оно — первое покушение на меня.

Потом Мерис якобы выяснил, кто стрелял, отправил меня бродить по Аннхеллу, как приманку.

Я приманился туда, куда он не ожидал. Дошёл до эйнитского храма и решил проверить, что там внутри.

Эйниты мне не обрадовались, но в семью взяли.

А вечером того же дня были: заминированная лестница прямо в здании спецона и агт-патрон на площади Первого колониста, выпущенный в меня почти в упор.