Крепостной (СИ) - Злотников Роман Валерьевич Страница 63

Ну, и с производством керосиновых ламп дело так же потихоньку налаживалось. Пока сосредоточились на производстве только самых дорогих вариантов, потому как до ввода в действие ректификационной колонны на новом заводе в устье Мги керосин производился только на, по существу, кустарно-лабораторной установке, представлявшей из себя этакую помесь между привычным европейским (или, если уж быть исторически точным — арабским) аламбиком, самогонным аппаратом и «чеченским самоваром» в объёме всего около пятнадцати вёдер в день. Причём пять вёдер бывший майор оставлял для заводских и собственных нужд…

Ну да — собственных. В этом году он построил-таки себе дом. Двухэтажный деревянный особняк в русском, так сказать, «теремном» стиле. Довольно большой — более пятисот «квадратов». И это если считать без подвала, в котором был расположен обширный погреб с ледником и топочная с водяным котлом и небольшим паровым насосом, и без мансарды, на которой были оборудованы три комнаты для слуг и два кустарно сделанных бойлера с горячей водой для отопления и душа. Впрочем, такие площади получились только потому, что когда Данька предоставил проект собственного дома на рассмотрение «совета акционеров», поскольку собирался задействовать в строительстве мощности завода плюс, типа, «взять кредит» из оборотных средств, потому что свою долю прибыли он так же неизменно пускал на развитие, как и доли обоих «старших партнёров» — Николай затребовал в нём по комнате себе и в тот момент находившемуся в таком же, как и у него «учебном путешествии», Михаилу. Ну, они же тоже собираются регулярно посещать «свой завод» — а где останавливаться? И что, что от завода до Петербурга или Царского села максимум полтора часа езды? А если общение затянется? То-то и оно… То есть сначала разговор вообще шёл о целом блоке апартаментов, но бывший майор взвился и заявил, что он в «помеси музея с дворцом жить не будет». Так что Николай с Михаилом милостиво согласились считать будущую Данькину «избушку» этаким «охотничьим домиком» или, даже, вообще «шалашом на пленэре» и ограничиться одной комнатой на каждого. Небольшой. Метров по сорок. Зато при каждой из этих комнат предусматривалось оборудование туалетной комнаты, в которой имелся унитаз, биде, раковина со сливом и, вершина сантехнического искусства бывшего майора — душевая кабина! Плюс водяное отопление… Надо ли говорить, что первая же ночёвка Великих князей, совмещённая с празднованием новоселья, которое он устроил для своих высокопоставленных покровителей… а, может, всё ещё и немножко приятелей, почти сразу по возвращении Михаила из путешествия — привела их в полный восторг. Причём настолько, что оба немедленно затребовали оборудовать всё точно так же и у них во дворцах… Даниил насилу отговорился большой загруженностью. Но явно ненадолго. Так что впереди явственно замаячила ещё и пара цехов по производству сантехнического и отопительного оборудования. Ну, ясно же, что парой Великих князей дело не обойдётся… Что его, откровенно, пугало. Он и так уже загружен — дальше некуда, ну куда ещё-то? Но с другой стороны — сам же Николаю на мозги капал по поводу необходимости промышленного развития России, так вот тебе, пожалуйста, ещё одно направление, которое если его не застолбить — точно уйдёт под иностранцев. И будут русские денежки опять привычно течь за границу, развивая чужую, а не свою промышленность.

«Увеселительная железная дорога» после пуска Гатчинской резко просела по доходам. Ну, ещё бы — ведь в Питере появилась настоящая и куда боле продвинутая. Но Данька уговорил Николая, за которым она «числилась», не бросить её, а демонтировать и перевезли в Москву. Железным дорогам требовалась реклама, и «увеселительная железная дорога» была вполне способна её обеспечить… К удивлению обоих — этот переезд оказался вполне в тему и с коммерческой точки зрения. На волне интереса к железной дороге, вызванного валом газетных публикаций о свадьбе Великого князя Николая Павловича, во время которой железная дорога, несомненно, оказалось одним из основных «гвоздей программы», в среде московской публики возник ажиотажный интерес к сему «чуду вонючему». Так что уже за первые два месяца работы в старой столице «увеселительная железная дорога» не только окупила свой переезд, но и заработала достаточно денег на своё функционирование в течение всего следующего года. После чего её ждал переезд в Нижний Новгород, а потом и в Казань. Затем «в очереди» стояли Киев, Минск, Варшава и Рига. Причём, если в относительные небольшие в настоящий момент города типа Нижнего, Казани и Минска дорога должна была быть отправлена за, так сказать, свой счёт и именно в рекламных целях, потому что именно эти направления Данька планировал развивать первыми (ну после Москвы, естественно), то в Киев, Варшаву и Ригу — уже за счёт местного купечества, которое скинулось и прислало к Николаю представителей, с просьбой открыть у них «диковину», приезд который они готовы оплатить. Чему Даниил был очень рад — а ну как они и на настоящие дороги смогут деньги собрать?

С «химическими» делами Данька закончил только когда уже стемнело. Потому как одной лабораторией эти дела не ограничилось. Ещё была небольшая мастерская по производству капсюлей, под которые он переделал как все закупленные им в Англии винтовки Бейкера, так и их с Николаем седельные пистолеты. Кстати, на них он тоже оформил патент. И уже успел продать его Сестрорецкому оружейному заводу. Ну, то есть, военному ведомству, которое, потом и передало его в Сестрорецк. В первую очередь потому, что знакомые кирасиры, видевшие эти пистоли в деле, замучили его просьбами продать их им. Причём, число претендентов уже с первой недели превысило число доступных для продажи экземпляров минимум на порядок… Судя по тому, что он слышал — поставлять эти пистолеты в войска за государственный счёт не планировалось, но, видимо, кавалергарды достали не только его, вследствие чего в войсках было разрешено приобретать сии пистолеты за собственный счёт. Вот для того, чтобы удовлетворить образовавшийся спрос, видимо и было организовано производство в Сестрорецке.

Сами капсюли, в принципе, уже давно были известны и, даже, в некоторых странах защищены патентами, но в боевом оружии практически не использовались. Дорого. Для любого нынешнего государства, дорого. Даже для той же Британии… Но вот так — за свой счёт, кое-что получилось. Так что здесь Россия, неожиданно для себя, снова оказалась впереди планеты всей.

Впрочем, продажи капсюльных пистолетов пока были весьма небольшими. Насколько было известно Даниилу, за первый год производства удалось изготовить всего около двух сотен экземпляров, а продать — чуть больше ста шестидесяти. Но спрос потихоньку рос.

Если честно — более лезть в оружейное дело бывший майор не хотел. Он и тогда всем этим занялся почти исключительно для того, чтобы заработать авторитет в глазах мальчишек, буквально повёрнутых на военном деле… ну и плюс впереди была война с Наполеоном, так что хотелось как-то, пусть в малом, помочь своим, ну и, на всякий случай, заиметь хотя бы в своих руках что-то поубойнее «петровской фузеи» или местного штуцера, пулю в который надо было загонять молотком. Но с Наполеоном, слава Богу, разобрались и уж точно не хуже, чем в той, другой истории, так что ничем военным Даниил более заниматься не собирался.

Напоследок Данька заехал на участок пропитки шпал, расположенный на отшибе. Уж больно процесс вонючий получился. Ну, когда участок работал… Сейчас-то он делал это от случая к случаю, потому что после той ветки до порта в устье Мги железнодорожные пути более не строились. Но всё равно Даниил время от времени приказывал его запускать. В первую очередь для того, чтобы персонал не терял квалификацию и были основания выплачивать им заработную плату. Да и запас шпал не помешает. Потому что была идея сделать себе ещё и морской порт. Причём расположить его приблизительно в тех местах, где он находился в XXI веке. Сейчас это место было пустынным, голым и никому не интересным, потому как находилось в паре-тройке вёрст от городских окраин… А то с отгрузкой продукции иностранцам заказчикам был тот ещё геморрой! Сначала её по железнодорожной ветке везли в тот самый новый небольшой порт в устье Мги, там перегружали на баржи или речные барки и везли уже в морской порт Санкт-Петербурга, который в настоящий момент располагался в самом центре Питера, практически под окнами Зимнего дворца — на стрелке Васильевского острова. И уже там разгружали в арендованный за немалую денежку склад, в котором копёр или кран дожидались перегрузки на морское судно.