Владимир Шимский - Дети Смерти Страница 67

— Ой, Рик! Сдается мне…

Но Рик все видел и сам — по освещенной тусклым розовым светом улочке к ним приближался Тай.

Тай возвращался с ночного лова.

Ночь подходила к концу, а вместе с ней и то время, когда все вокруг казалось родным и близким. Бледные лучи Таира высвечивали уродливые контуры унритских хижин, груды мусора на улочках, зловещие очертания окружающей Унру стены. Радостно перемигивались факелы на башнях. «Скоро смена стражи. Утро. Домой. Спать». Тай замедлил шаг и запрокинул голову: «Облака. Так. Похожи. На…», — мысли лениво цеплялись одна за другую. — «Вон то с золотистым, „поджарившимся“ боком, ну, совсем вылитый аскис. Того и гляди вытянет пушистые лапы, сладко потянется и…»

«Скоро совсем рассветет», — поторопил себя Тай. — Ох уж эти дни — жаркие, липкие, залитые слепящими лучами Таира и вонючим унритским потом. То ли дело ночь, когда серебристая Мона плавает по морской глади, когда, забросив сеть, вдыхаешь просоленный воздух и безмозглые мирары с легким шорохом трутся о борта лодки («а может быть это и не мирары вовсе, а мирмэны шепчутся на морском дне»), — Тай вздохнул и покрепче ухватил сеть с добычей — парой длинных черных смиалов и уродливым безвкусным хастаутом для хиссуна («голоден, небось», — мысленно усмехнулся юноша). Не густо. На днях прошел шторм и рыба ушла на глубину, а выброшенные на берег жалкие тушки пошли на корм хриссам. Да еще выманили с гор магрутов — наверняка бродят сейчас по побережью. Так что из Унры лучше не выходить. Тай еще раз бросил взгляд на небо. «Ои! Жаркий будет денек!», а губы сами собой прошептали:

— Элта…

Самая рыжая и самая прекрасная девушка в Унре. Дочь перекупщика, а, значит, не простого мальчишку-унрита прочит ей в мужья отец.

Хора-другая, и Элта проснется, снимет с груди сладко спящего хиссуна (о! как ревновал к нему Тай), ее тонкие руки взобьют на голове янтарную пену волос…

— Ои… — прошептал Тай…

…Весь день — весь этот долгий жаркий день, будет далекой, как печальная Мона, неприступной, как сам Маон…

…окутанные грязными взглядами унритов и красноватой печалью, которая на рассвете так похожа на кровь…

…веселой и грустной, но всегда — чужой, ибо никто не должен знать, что она любит его…

«О, Тай!» — как ему хотелось услышать ее голос (он почти слышал его). «Перестань, — тряхнул головой юноша. — Не сейчас. Ты устал и хочешь спать», — он переложил сеть с плеча на плечо и ускорил шаг.

Лин грубо дернул за конец веревки. Магрут недоуменно взглянул на унрита, потом понял. Тоже проделал с самкой Рик. Они остановились. Самка поспешила усесться на землю. Ее длинные — до пояса — волосы разметались по песку. Детеныш тут же прильнул к груди и стал неряшливо сосать, громко причмокивая и давясь молоком. По животу самки побежала белая струйка. Рик жадно смотрел на нее. «Хриссы вонючие. Где такую спрячешь? А надо бы. Иначе с ней переспит пол-Унры. И плакали пять корон. Нет, десять, — тут же решил он. — Я запрошу десять».

Рик взглянул на приближавшегося к ним Тая. Мальчишка их не замечал. «Почему? — недоумевал унрит. — Ага! — он взглянул на сосредоточенное лицо приятеля, — похоже на магические шуточки Лина». Тот частенько пользовался своими способностями. Особенно в таверне Носатого Игла, когда не хватало деньжат на очередную кружку эля. Или харуты. «А что? Внушил окружающим, что тебя нет и в помине, и пей сколько влезет», — завистливо подумал Рик.

— Так-то лучше, — шепнул ему на ухо Лин.

— Что? — вздрогнул унрит.

— Дурак ты однако. Для него нас здесь нет. Только — тсс! — приложил палец к губам Лин.

«Мне бы так, — с завистью подумал Рик, искоса поглядывая на ни о чем не подозревавшего мальчишку, и мысли его тут же вернулись к пленнице. Ишь какая тихая. А поначалу… — он с сожалением взглянул на исцарапанные руки. — И лицо не лучше. Надо было ее все-таки того, Рик».

— Да у него и меча-то нет, — огрызнулся унрит.

— Вот как?! А в штаны ты все-таки наложил.

И все-таки Тай заметил их. Не сразу. Внезапно завозившаяся за спиной рыбина отвлекла юношу, пришлось потуже затянуть сеть. А потом он почувствовал Запах. Чужой… горьковатый запах костров и заснеженных перевалов Магра. Тот самый, который приносил северный ветер. Запах страха и песка на зубах. Но сейчас ветер дул с моря.

Тай тряхнул головой («Показалось? Нет…»), в задумчивости прошел еще с десяток шагов. Поначалу резко усилившись, запах так же внезапно стал отдаляться. «Ага!» Тай остановился, и тут же спину обжег чей-то нетерпеливый взгляд. Он словно подталкивал юношу: «Ну же, иди, проваливай отсюда». Тай обернулся. Никого. Пустынная улица. Темные глазницы окон брошенных унритами хижин. Два, три жалких отблеска свечей. Ободранный куст лиимдрео (едва ли не единственный на всю Унру) тихо шелестел остатками золотых листьев. И все-таки кто-то за ним наблюдал.

— Эй!

Он наклонился и поднял с земли увесистый камень. «Да какое тебе дело? Пусть прячутся». «А если это магрут?» «Какой? Тебя бы давно разорвали в клочья». «Что ж, проверим, — Тай упрямо тряхнул головой. — Кто бы он ни был…» Несколько глубоких вздохов и выдохов помогли выровнять дыхание. Горьковатый запах сладко щекотал ноздри. В висках застучало. Он ощутил привычный жар в затылке. Почувствовал, как занервничал кто-то, кто находился поблизости.

— Меня нет, — нагло заявил он (слова звучали прямо в мозгу), — ты никого не…

— Вижу, вижу, — мысленно усмехнулся Тай.

— Хрисса ты.

— От хриссы и слышу.

Воздух перед Таем уплотнился. Из золотистых сумерек соткались полупрозрачные фигуры. Первая (та, что сидела на корточках) показалась юноше женской. Две других, стоявших поодаль, принадлежали мужчинам, в руке одного из них угадывался меч. Четвертая — маленькая и толстая задумчиво ковырялась в носу. «Ага, где-то я уже видел…»

— Ты что ли, Рик? — Тай заговорил вслух.

— Я, — растерянно промычал унрит.

— Может быть, хватит, а?

— Скажи вот ему, — фигура Рика кивнула на фигуру с мечом.

— А это кто?

— Не узнаешь?

— Лин?

— Он самый.

— А остальные?

— Ои! Твое какое дело? — хрипло отозвалась фигура Лина, подходя ближе.

«Какое? Я бы и сам хотел это знать», — подумал Тай. Что-то тревожило его: то ли запах, от которого приятно кружилась голова, то ли так и не узнанные им полупрозрачные фигуры, от которых (так ему казалось) этот запах исходил. Уходить не хотелось.

— А камешек-то брось, — с беспокойством сказал Рик.

— Ладно, — Тай разжал руку. Потом снял с плеча и поставил на землю скудный улов.