Морис Делез - Клинки Лемурии Страница 7

— А что тут сделаешь? — Барус устало вздохнул. — В городе Кулла нет. Весь остров прочесать мы не в силах.

— И что? Так и сидеть сложа руки?! — Глаза Шарги яростно сверкнули.

— Конечно, нет, но, пока не рассветет, о поисках и думать нечего.

Кулл и Лио лежали на плоской вершине скалы и смотрели в небо. Ни шум взбудораженного города, ни необычно яркий свет факелов не проникали сюда.

Девушка, положив голову на плечо атланта и зачарованно слушая его, с восторгом разглядывала черный бархат небосвода. Никогда прежде она даже представить себе не могла, сколько всего можно увидеть на небе. Если, конечно, знать, на что смотришь.

Если бы ее прежде попросили найти созвездие Дракона или, скажем, Единорога, она ни за что на свете не сумела бы сделать этого. Даже теперь, без труда отыскивая ставшие знакомыми фигуры, она не переставала дивиться безудержной фантазии безвестного, больное воображение которого дало имена случайным россыпям звезд, отыскав сходство их очертаний с обликами сказочных зверей.

— Скоро встанет солнце, — мечтательно заметила она, — а рассвет надо встречать на море.

— Ничего, еще успеем, — ответил он.

— Кажется, эти шакалы угомонились! — Более сообразительный верзила обернулся к своему притихшему товарищу и кивнул на раскинувшиеся в паре сотен локтей окраинные кварталы Дуур-Жада, где действительно стихли крики и погасли беспорядочно метавшиеся факелы. — Теперь можно продолжать поиски. Как думаешь, твои псы возьмут след? — Он обернулся к напарнику. — Все-таки времени прошло немало!

— Если бы ты принес обувку атланта, а не этого сопляка, точно взяли бы, а так не знаю.

— На, держи! — усмехнулся второй, бросая сапог псарю. — Зачем, думаешь, я бил парня по затылку? Вчера Кулл отдал мальчишке свою обувь.

— Дело! — усмехнулся егерь, и его покрытое крупными оспинами лицо просветлело — Нюхай, Бо! Нюхай, Мо! Нюхайте, собачки, и запоминайте запах! — Псы ткнулись тупыми мордами в сапог. — Ну! Вперед, мои дорогие!

Они вернулись к тому месту, где впервые встретили Зонгу, и псы закружились на месте, отыскивая нужный след. Они жадно втягивали пыль, фыркали и чихали, потихоньку разбираясь в хитросплетении невидимых глазу дорожек, и наконец рванулись в сторону от города, яростно рыча. Натасканные на человека, почуяв добычу, они рвались вперед, и псарь еле-еле сдерживал их.

— Ну наконец-то… — облегченно вздохнул верзила, поспешая за сообщником, которого едва ли не волочили за собой два здоровенных мастафа. Он прибавил шагу и вскоре догнал рябого.

— Куда они нас тащат? — поинтересовался тот.

— Не иначе как к Арене! — на бегу ответил верзила.

— Что еще за Арена?

— Увидишь!

— Далеко еще?!

— Уже пришли… Стой! — внезапно насторожился верзила, и в тот же миг псы глухо заворчали.

— Что такое? — Псарь вертел головой, пытаясь понять, что заставило его напарника насторожиться.

— Тихо, кретин!

— Ну, ты!…

— Молчать! — огрызнулся тот. — Вели псам заткнуться! — зашипел он, но те и сами, словно поняв, что от них требуется, ворчали все глуше. — Слышишь? — прошептал верзила, наклонившись к самому уху рябого. — Девчонка смеется! Это они! Вот только откуда идут, с Арены или… Ну-ка, пускай Бо по следу.

— Но почему только его?

— Да потому, что нам нельзя упускать атланта, болван! Мо останется с нами!

Сорвавшись с поводка, огромный пес почти бесшумно помчался по свежему следу, быстро исчезая из виду. Мо нервно переминался с лапы на лапу: ему тоже не терпелось ринуться следом за собратом, но, повинуясь команде хозяина, он лег и замер, терпеливо выжидая, когда настанет его черед.

Голоса все приближались, и не слышалось в них и тени тревоги или хотя бы озабоченности, лишь сдержанная радость мужчины да беззаботное веселье Лио. Они подошли уже совсем близко, когда верзила скомандовал:

— Пускай Мо и приготовь арбалет, но запомни: стрелять только по моему знаку!

Словно выпущенная из лука стрела, пес скрылся в темноте. Верзила, не обращая больше внимания на рябого, взвел рычаг и положил короткий тяжелый болт. Обернувшись, он увидел, что, в отличие от головы, руки его напарника работали ладно и он тоже приготовился стрелять.

— Идем! — кивнул громила, и сообщники осторожно двинулись вслед за собакой.

Кулл и Лио стояли на верхнем ряду амфитеатра, выше которого вздымалась только неровная, поросшая травой кромка кратера. Отсюда Арена казалась небольшим, почти правильной формы круглым блюдцем.

— Кулл, — взгляд девушки внезапно посерьезнел, — а ты видел хоть один настоящий смертельный бой?

— Конечно.

— Должно быть, это страшно — убивать другого человека на потеху толпе.

— Не говори глупостей, — отрезал атлант. — Здесь никто не дерется ради забавы.

Лио закусила губу, досадуя на себя: она ведь знала, что на Дуур-Жаде не проводятся гладиаторские бои.

— Но все-таки люди приходят сюда, чтобы убивать друг друга?

— Конечно! — Кулл равнодушно пожал плечами. — Кстати, посмотри отсюда на Арену: заросли кустарника, редкие деревца да одинокая скала посреди. Двое равных без труда найдут место, чтобы открыто выяснить отношения, а слабому есть где спрятаться и нанести удар из засады, что совсем не возбраняется.

— Но и сильный может затаиться!

— Ты так ничего и не поняла! — Пират покачал головой. — Сильному порой не достает ума и изворотливости, а умному — силы. На Арене их возможности становятся равными.

— А если и ума не слишком много? — ехидно поинтересовалась Лио.

— Такие на Дуур-Жаде долго не живут, — равнодушно ответил атлант.

Девушка задумалась:

— Но ведь кто-то из зрителей может подсказать одному из противников, где находится второй.

— Это запрещено.

— Но ведь всякое может случиться! — не унималась Лионтина.

Кулл удивленно посмотрел на подругу, но все же ответил:

— Умышленная подсказка карается смертью, а неумышленная делает человека рабом противника того, кому он подсказывал. Если, конечно, тот останется жив.

— А если нет?

— Тогда смерть.

— А кто решает, случайно он подсказал или нет?

— Совет капитанов стоящих в порту Дуур-Жада кораблей.

— А ты участвовал когда-нибудь в таком суде? — снова спросила Лио.

— Да, — нехотя ответил атлант.

— И чем кончилось дело?

— Девицу признали виновной, и она пробыла месяц наложницей того, кого люто ненавидела, потом отцу разрешили выкупить ее… Ладно, — проворчал Кулл, не желая больше говорить об этом, — идем, а то провороним восход.

Бо вихрем проскочил узкое, но короткое ущелье, служившее одним из входов на Арену, и помчался дальше. Несколько мгновений он покрутился у полузасохшего дерева, пока снова не взял след, правда, уже на другой стороне скалы. Тут пес заметался, петляя, и в один миг взлетел на самый верх, но пробыл там недолго, а, спустившись, бросился к дальнему выходу, уже нигде не останавливаясь.