Кристина Стайл - Дикая охота Страница 7

— Где она? — перебил охотник Шамана, — Она жива?

— Конечно, жива. Зачем мне мертвая женщина? Я предпочитаю живых, — гнусно ухмыльнулся Великий.

— Верни ее мне.

— Забудь и думать об этом.

— Тогда я всем расскажу, каким богам прислуживают женщины, которых ты собрал у себя. Их единственный бог — ты!

— Кто поверит тому, кто уже однажды солгал? — ехидно поинтересовался старик.

— Об этом никто не знает. Я снова солгу — и объясню всем, что ты помог найти Анкалю, но за это потребовал, чтобы она разделила с тобой ложе.

— Погоди, — нахмурился Щаман. — Так и быть, я снизойду до сделки с тобой. Ты оставляешь мне сестру, и о твоей лжи не узнает никто.

— Не буду я заключать с тобой никаких сделок!

— Забудь о сестре. Навсегда забудь! — вскричал Великий. — Ее нет сейчас здесь. И если ее не будет в моем умране, никто больше не увидит ее. И не стой у меня на пути. Со мной тебе не совладать. Ты сам выбрал судьбу для Анкали. Ее продадут в чужие земли. Она не вернется в стойбище.

— Я найду ее.

— Попытайся.

— Я найду ее, — упрямо повторил Млеткен, — А потом вернусь и расправлюсь с тобой.

Глава вторая

Джерим не помнил своих родителей. Иногда он даже Т сомневался, что они у него вообще были. Его нашли совсем крошечным младенцем в жарких и влажных вендийских джунглях неподалеку от затерянной в непроходимых дебрях маленькой деревушки. Он лежал в люльке, сплетенной из лиан, и сладко спал, время от времени всхлипывая во сне. Наверное, ему снился беспокойный сон. Именно эти звуки и привлекли внимание одной из женщин, отправившихся в то утро за хворостом. Она позвала подруг, и тихонько, на цыпочках, боясь всего на Свете, они пошли на шум. К общему изумлению, находка оказалась более чем неожиданной.

В мягкой слегка покачивающейся зеленой колыбели лежал аккуратный сверток из тончайшей и, по-видимому, очень дорогой ткани. Когда его развернули, на глазах женщин заблестели слезы умиления, настолько очаровательным был розовощекий младенец с шелковистыми волосками, закрученными в крупные кольца. На голеньком животике лежала записка, в которой, как выяснилось позже, было указано имя мальчика: Джерим.

На вид ребенку было около полугода. Его завидное здоровье и вполне благополучное существование до того, как он очутился в джунглях, не вызывали сомнений: ребенок радостно всем улыбался, доверчиво тянул руки к совершенно незнакомым людям, пухлые ножки с розовыми пятками оказались настолько крепкими, что малыш довольно скоро начал пытаться на них встать. Как он попал в такую глушь, почему его оставили на съедение хищникам, так никогда и не удалось выяснить. А впрочем, никто особенно и не старался это сделать. Младенца отнесли в деревню и отдали на воспитание одинокой бездетной немолодой уже женщине по имени Эндара.

Эндара восприняла найденыша как подарок богов и быстро привязалась к очаровательному мальчику настолько, что даже не могла представить, что когда-то его не было в ее жизни.

Джерим рос очень быстро, и годам к тринадцати это был уже вполне оформившийся юноша, высокий, стройный, с длинными слегка вьющимися черными волосами, отливающими синевой, благородным прямым носом, на котором обращали на себя внимание резко очерченные ноздри, и с удивительными глазами, посаженными слегка раскосо, ко не как у кхитайцев, а наоборот, скошенными к вискам вниз, невероятного цвета. Их можно было назвать карими, но не темными и бархатными, как у большинства вендийцев, а, скорее, золотисто-рыжими. Находясь целыми днями вне дома, он не мог не загореть, но солнце, казалось, не палило его кожу, а лишь ласково гладило, и она так и не приобрела характерного для обитателей здешних мест оттенка.

И только тогда, задумавшись, почему он так не похож на окружавших его людей, Джерим поинтересовался у Эндары, в чем дело. Бедняжке вовсе не хотелось признаваться мальчику, что она не родная мать ему, но и лгать приемному сыну она не могла. Пришлось Эвдаре рассказать о давних событиях. К ее радостному удивлению, Джерим отнесся к ее словам очень спокойно. Он обнял женщину, прижался к ней щекой и сказал:

— Кем бы ни были мои настоящие родители, я рад, что попал к тебе. У меня нет другой матери, кроме тебя, и я вовсе не буду любить тебя меньше оттого, что не ты меня родила.

Однако с этого дня юноша все чаще и чаще засиживался где-нибудь в стороне от людей, впадая в глубокую задумчивость. Похоже, он все-таки пытался вспомнить, кто он, однако все попытки, естественно, были напрасными. Однажды утром он отправился в джунгли, куда его словно манила какая-то сила. Он шел и шел, пока не поравнялся с тем местом, где когда-то висела его колыбель из лианы. Джерим долго стоял, ласково поглаживая растение, словно это были волосы его родной матери, и не заметил, как из зарослей показалась широкая, лобастая голова тигра.

Хищник замер, готовясь к прыжку, и когда мощные когтистые лапы уже готовы были оторваться от земли, юноша повернулся в его сторону и пристально посмотрел в глаза зверю, почему-то нисколько не испугавшись. Неожиданно выражение оскаленной морды резко изменилось, мгновение назад готовый напасть на жертву и уничтожить ее, тигр заурчал, как большая домашняя кошка, мягко шагнул вперед Я потерся головой о бок Джерима. Если звери могут улыбаться, то огромная полосатая кошка улыбалась.

Юноша положил ладонь на голову хищника и осторожно погладил ее. Тигр лизнул ему руку и лег возле ног, обвив их мягким хвостом, а затем посмотрел на Джерима, словно приглашая сесть рядом. Тот медленно опустился на землю, обнял тигра за сильную шею и замер, прижавшись щекой к теплой лоснящейся шерсти. Они сидели так долго, как будто встретились после долгой разлуки. Джерим не думал ни о чем.

Ему казалось, что он мог бы понять, уловить, услышать мысли зверя. Однако что-то ему мешало. Но он твердо знал, что рано или поздно сумеет смести последний барьер, а тогда постигнет язык животных.

Откуда пришла такая уверенность, юноша не понимал И готов был поступиться очень многим, чтобы проникнуть в эту тайну. Однако понимание пришло нескоро, а пока Джерим просто удивлял окружающих своими необыкновенными способностями. К нему тянулись животные и

Птицы, а несколько игривых и жизнерадостных гекконов даже поселились в доме Эндары. Скачала она побаивалась этих странных ящериц необычного вида, их огромных глаз, пристально глядевших с хищно заостренной мордочки, их невероятной способности передвигаться по совершенно ровной и гладкой поверхности, неприятных перепончатых лап.

О гекконах ходили страшные рассказы. Никто из обитателей джунглей не сомневался, что укус геккона смертелен, что одного прикосновения к ним достаточно, чтобы кожа начала пузыриться, а мясо почернело и отвалилось, что из крови ящерицы колдуны изготавливают жуткие яды. Однако все это оказалось просто глупыми сказками, и вскоре обитатели деревни привыкли к игривым безобидным существам, а когда убедились, что те ловят надоедливых мух и других всевозможных насекомых, начали даже прикармливать их, У гекконов обнаружилось еще одно замечательное свойство: они были ночными животными, и потому юркие ящерки нисколько не мешали людям.