Вестник - Александра Лисина Страница 72

Мне вроде не послышалось. Посторонними видениями я тоже не страдал. Да и ауры у говорившего по-прежнему не имелось, поэтому даже если и был в это грязное месиво вмурован человек, то откуда он мог узнать обо мне?

— Айр… гнездо… князь… — словно угадав мои мысли, прошелестел несчастный. Ах, значит, он все-таки вампир! Но кто? — Адиан… когда-то меня звали так…

Я замер.

Не может быть… Адиан? Тот самый птенец, которого несколько лет назад потерял возле проклятой деревни Нардис? Помнится, их пропало двое: он и Вардин. Потом к ним в клетку угодила Лу. Но Адиана тогда уже не было в пещере, и Лу сказала, что он мертв. А он… выходит, вот где был все это время?

— Помоги! — выдохнул изменившийся до неузнаваемости вампир, от которого, по сути, осталась одна голова. — Не могу связаться с нашими… один… с ума уже схожу! Нет сил! Убей… уничтожь… сожги тут все, пока процесс еще не закончен!

— Что за процесс? — настороженно спросил я.

— Твари… зреют внизу… младшие питают их плотью, а мы… они высасывают из нас разум! Я уже мертв. У меня нет ни души, ни тела. Одни воспоминания… Но остальные еще хуже. Они уже как одно целое. Не помнят себя. Не помнят вообще ничего, кроме того, что им велел проклятый старик. Контролируют все… управляют… приказывают… поглощают… он отравил им души. Превратил в ненасытного монстра, пожирающего чужие ауры, плоть и кровь. Прошу, останови это! Пока не поздно… убей… до завершения процесса остались считанные дни… а потом… потом твари восстанут, и город падет!

Мы с Мором переглянулись.

Так вот почему вампиры Гнора такие тощие? Оказывается, кровь и мясо они собирают не столько для себя, сколько для нового поколения тварей. Младшие… расходный материал, которому хитроумный старик нашел-таки применение. Основную работу делает темный алтарь, а остальное — губка и то, что она породила. Вот, значит, где и как он выращивает свою армию?

Что ж, умно. На такой глубине даже эманации алтаря до храма не дотянутся. Все, что он вырабатывает, уходит на трансформацию тел в коконах. Поэтому я и сейчас ничего не чувствовал. То, что они впитают, укрепит их кости стократно. По сути, каждый из них после окончания процесса станет таким же, как Гнор. Ну разве что рассыпаться на части от неосторожного чиха не будет. Крепкие, сильные, выносливые, воистину неуязвимые… да даже десятка подобных тварей будет достаточно, чтобы ввергнуть мир в хаос.

Я с Гнором-то не придумал, что сделать, чтобы навсегда от него избавиться, а с этими тогда что будет?

И они ведь родятся не тупыми. Напротив, старик годами закачивал в них чужую память. Вон сколько наростов на колонне. Если каждый из них когда-то был чьей-то головой… Разум не разум, а соображать его монстры наверняка будут. И как только они выберутся из коконов, вот тогда империя содрогнется…

— Саан меня задери, — пробормотал проникшийся увиденным до печенок оборотень.

— Все гораздо хуже, чем я предполагал, — с мрачным видом добавил призрак. — Чтобы годами подпитывать такое количество тварей, да еще и одновременно, разлом между мирами должен быть довольно крупным. Если мы его вскроем, но не сумеем закрыть…

— Алтарь! — исступленно прошептал Адиан. — Разбейте алтарь, и твари издохнут! Пока они слабы… пока их еще можно убить…

Я окинул быстрым взглядом заполненную спящими тварями пещеру.

Вероятно, через алтарь Гнор и планировал их контролировать. Умные неуязвимые твари — до крайности опасные помощники, а старик, как ни крути, дураком не был. Полудохлый хозяин их бы не впечатлил. Чувство благодарности мертвецам тоже чуждо. Да и привязка на крови на них не сработает, поэтому единственным способом их контролировать могла быть сила… вернее, алтарь, который стараниями Гнора тут тоже был.

Я, правда, сомневался, что со временем твари не нашли бы иной способ восполнять свои силы. Проклятие, как известно, вещь в себе, поэтому при определенных условиях прекрасно самовосстанавливается. Но Гнор об этом то ли забыл, то ли придумал, чем его ограничить, поэтому с достойным фанатика упорством на протяжении нескольких лет вкладывал в свое лучшее творение массу времени и сил.

— Не могу… — вдруг выдохнул Адиан, и его голова обессиленно обвисла. — Одному… больше не могу противиться… их слишком много… они зовут… я должен подчиниться…

— Адиан! — окликнул я вампира, видя, что он снова покрывается слизью, а ослабленный стебель упорно клонится вниз. — Адиан, очнись! Кого много? Кто тебя зовет?

— Прости, — прошелестел он, окончательно сникая. — И прощай. Сожги логово. И передай князю, что только память о нем спасала меня от безумия.

Последние слова я едва расслышал, но после того, как вампир умолк, тот отросток, на котором держалась голова, внезапно съежился, усох, а сама голова превратилась в безжизненный довесок. Однако как только она утратила всякие признаки жизни, по всей колонне прошло подозрительное волнение. Она зашевелилась, зашуршала. Вдоль всей ее поверхности внезапно набухли и принялись лопаться громадные жирные пузыри. Во все стороны полетела липкая слизь, ошметки мертвой плоти… хорошо, что мы стояли достаточно далеко, так что оборотня не задело.

Я после этого уже не стал дожидаться, чем дело кончится, и отступил.

— Силу использовать нельзя, — скороговоркой проговорил Мор. — Сперва нужно разрушить алтарь, иначе ты еще больше его напитаешь и, скорее всего, завершишь процесс раньше времени.

Тоже верно. Но что же мне тогда, лезть в самую гущу этой массы самому?

Колонна к этому времени прямо-таки забурлила и явственно увеличилась в размерах. Причем и в ширину, и даже в высоту. Из нее во все стороны выстрелили сотни липких отростков. Она зашаталась, застонала, начала крениться. Однако немалая часть склизких «рук», прилепившись к соседним колоннам, помогла ей удержаться в вертикальном положении. А когда вверх выстрелил целый сноп таких же липких канатов, она наконец выпрямилась. Воспрянула. А та самая толстая, казавшаяся безжизненной вершина внезапно приподнялась, и на ней прямо на глазах распрямились десятки покрытых слизью стеблей, заканчивающихся человеческими головами.

— Чужа-а-ак! — разными голосами завыла и закричала она. Мужскими, женскими… правда, ничего человеческого в этих голосах уже не было. — Чужа-а-ак! Смерть! Опасность!..

Они выли и хрипели, словно несмазанная телега. Порой совсем неразборчиво, бездумно повторяясь или глотая слова, как если давно забыли, что такое нормальная речь. Осталось ли в них хоть что-то от тех людей, которыми они сюда попали, не знаю. Но было в них что-то механическое. То ли мертвое, то ли живое. Как вся эта пещера, заполнившая ее почти до краев плоть и эти головы, которых уже при всем желании не назовешь разумными.

— Саан… — вдруг пошатнулся мрон, и у него из носа покатилась крохотная капелька крови. — Они зовут!

— Кто тебя зовет? — не