Антон Волк - Магия невозможного Страница 8

Однако посмотрим. Может, обойдется?

– В чем ваша проблема, мастер Лайт? – спросил Ауда, как-то странно сформулировав вопрос. Но я понял, что он имел в виду. Это одновременно была и проверка моего умственного уровня. Пойму ли я его заковыристый вопрос с подтекстом.

Я решил не валять дурака. Зингару не ронки. И даже не люди. Хитрить с ними опасно и обычно бесполезно.

– Я не убиваю людей по заказу. Это единственная проблема, тана Ауда[1].

– А как вы их убиваете?

– Только в случае самозащиты. Если меня вынуждают к этому.

Ауда наклонил голову.

– Разумное поведение.

– Благодарю, – сказал я. – Мне тоже так кажется. Вернее, казалось, пока я не встретился с вашими гориллами.

– Вы играете в шахматы, мастер Лайт? – спросил Ауда, сменив тему разговора и как бы не замечая моей шпильки.

– Да, – ответил я, провоцируя его. – Я играю не хуже, чем стреляю.

У меня действительно был разряд по шахматам. Стоило попробовать расшевелить этого кота. Шахматы в этот мир принесли таинственные «иженеры», и это было одной из игр, умение играть в которую признавалось зингару эталоном интеллекта. Некоторые их философы даже додумались утверждать, что ради создания этой игры для расы зингару и было создано человечество. Какое-то время мне казалось, что он сейчас предложит сыграть. На мою и жизнь Шани. Я бы рискнул. Я уже видел в уме, как несут так знакомую с детства, гремящую фигурками внутри шахматную доску. Но зингару опять свернул не туда, куда я подумал.

– В этой игре существует ситуация, когда противники не могут ни выиграть, ни сделать ход.

– Обычный пат, – добавил я название к его описанию.

– Да. И мне кажется, мы сейчас в такой ситуации. Вы не хотите принять наше предложение. И вы понимаете, что мы не можем вас просто так отпустить. Но ваше поведение нехарактерно. Вы что-то скрываете. Я не могу пока отдать приказ убить вас за отказ принять наше интересное предложение.

– Оно не такое уж и интересное, – сухо заметил я.

– Разве? – Он удивился, неискренне и деланно.

– А отпустить меня и Шани вы не можете. В чем проблема? Я умею держать язык за зубами, – предложил я вариант.

Ауда покачал головой.

– К сожалению, это потеря авторитета. Если один человек откажется выполнить наше поручение, то может и другой. Отказаться. Вы должны понимать, как это влияет на дело.

– Понимаю. Как же! Но вы могли бы сделать для нас исключение. Тем более ваш шаман проклял меня абсолютным проклятием. Какой мне резон вообще после этого выполнять эту «работу»?

Ауда помедлил с ответом, потом ошарашил:

– Проклятие не проблема, мастер Лайт. Его снимут, если вы успешно уничтожите цель.

– Я вам не верю, – сказал я, пытаясь прощупать его на вшивость, может, действительно не врет. – Проклятие Дан-Дан Флоров не снимается. Я это уже сегодня слышал несколько раз и от весьма уважаемых магов.

– А они не сказали вам, что есть три сущности, которые могут это сделать?

– Сказали. Мифическая королева шайнарских фей, мифический бог потерянного острова и еще такой же мифический «хренЗнаетКто» в тысячах стагах отсюда – кажется, добираться до него нужно два года. Верхом. Забыл его имя.

– Однако! Вы забыли самого важного для вас, мастер Лайт. Это настоятель ордена сенемитов. И они вовсе не мифические. Мне приходилось бывать на приеме у настоятеля. Лет двести назад. Или сто восемьдесят? Не помню точно. Это была предыдущая инкарнация.

– Ага, вспомнил, – поправился я. – Орден пустынных рыцарей. Аскеты и могучие маги. Но тоже вариант ничем не лучше мифических богов и королев, они на другом конце континента, насколько я осведомлен.

– В любом случае ваша проблема не проклятие, насколько я понимаю.

– Разве? – возразил я.

Играть на том, что они не могут снять проклятие, показалось мне разумной идеей. Я все равно не стал бы делать за них грязную работу, но говорить это прямо означало нарываться на драку. Говоря сленгом преступников, это было «хорошей отмазкой».

– Вы хотите сказать, что выполните задание, если проклятие снимут?

И тут я дал маху. Говорил же себе, что хитрить не стоит. Как человек из не магического мира, я постоянно забывал о том, что здесь мысль – материализуется. После десятисекундной напряженной паузы я сказал со всей возможной уверенностью:

– Если снимете проклятие, то – да.

Ауда наклонил голову. Внимательно сверля меня взглядом черных, как у ворона, зрачков. Я выдержал этот ужасный взгляд чужака. Но ошибку уже сделал.

Затем зингару поднял взгляд, глядя куда-то за моей спиной, спросил одну из стоящих у стены теней:

– Он говорит правду?

– Нет! – отозвался звонкий голос в ответ, по тону принадлежащий весьма юному, почти подросткового возраста, субъекту. – Он врет. И думает, как вас убить!

Телепат-чувственник! Я похолодел. В животе поселились льды Антарктики. Хорошо, что про лампу не сказал. Впрочем, понятно. Телепат-чувственник детектирует только мое желание. Мысли-слова ему недоступны.

Голос Ауды был уже с запахом могилы. Будничным деловым тоном, с красивым хрипловатым зингарским выговором, просто век бы слушал такой, он сказал:

– Убейте его!

– Ас-с!

…Полет над «гнездом кукушки»? Нет! Это полет над столом гангстеров! Мой полет! Я летел над столом с револьвером в руке, поворачиваясь в воздухе боком и распыляя на мелкие осколки керосиновую лампу, одновременно прикрывая глаза второй рукой. Труп Ауды Харийского еще не успел коснуться пола, когда вокруг уже стало темно от истребленного мной единственного источника света.

«ОДИННАДЦАТЬ!» – начал я обратный отсчет.

Я хлопнулся на другую сторону стола, сжимая уже теплый револьвер, так стремительно выскочивший из-под полы пиджака Туса и в миллисекунды оказавшийся в моей руке, готовый словно разъяренный зверь плюнуть огнем. Перекат. Сменить позицию. Быстро!

Я едва успел – на место моего падения полился свинцовый дождь.

Идиоты! Вспышки выстрелов освещали их фигуры на короткий миг. А я, скинув пиджак и свернув дважды, выстрелил в ответ, используя его как импровизированный пламегаситель. Первое правило снайпера – скрыть свое местоположение при ведении огня.

Две вспышки перестали светить, прежде чем они поняли, что к чему, и прекратили демаскирующий их огонь.

«ДЕСЯТЬ, ДЕВЯТЬ», – продолжил я, аккуратно и бесшумно отползая. Правило два хорошего снайпера. Меняй позицию, даже если думаешь, что ее не засекли.

Наступила пауза. В густейшей кромешной тьме. Во тьме, которую можно было резать и есть ломтями, давясь от страха и напряжения.

Тьма лотереи смерти!

Зря вы меня разозлили. Ох, зря! Волосы встали дыбом и адреналин вгонялся в кровь литрами.