Роберт Говард - Остров чёрных демонов Страница 8

Выругавшись, Конан схватил ее за волосы и принялся трясти, пока стены не заплясали у нее перед глазами.

— Ты должна это сделать! — прошипел он. — Это наш последний шанс!

— Постараюсь! — выдохнула она.

Удовлетворенно хмыкнув и отвесив ей шлепок, от которого девушка едва устояла на ногах, Конан устремился прочь.

Несколько мгновений спустя он уже стоял, пригнувшись, за аркой, что вела во двор с колодцем, внимательно наблюдая за врагом. Черные все еще сидели вокруг заводи, но явственно проявляли нетерпение. С дальнего двора, где лежали бесчувственные пираты, стоны начали доноситься все громче, вперемешку с нечленораздельными ругательствами. Конан напряг мышцы и застыл, точно готовый к прыжку леопард, выдыхая воздух сквозь зубы.

Гигант с обручем на лбу поднялся, отняв свою дудку от губ — и в этот миг киммериец влетел в круг остолбеневших черных. Подобно тому, как нападает на добычу тигр, не давая врагам опомниться, он бросился на них. Трижды вспыхнул клинок варвара, прежде чем гиганты успели прийти в себя и начать защищаться. А затем, разорвав круг, он бросился прочь со двора, За спиной его остались лежать три трупа с рассеченными черепами.

Но хотя неожиданная ярость атаки киммерийца застала черных врасплох, они быстро оправились и пустились в погоню. У западной арки они почти настигли его, и Конан поразился скорости, с какой несли гигантов их длинные ноги. Все же он не сомневался, что способен оторваться от преследователей, однако сейчас это не было его целью. Ему нужно было, чтобы они гнались за ним как молено дольше, чтобы дать Санче время разбудить и вооружить зингарцев.

Оказавшись во дворе за западной аркой, варвар выругался сквозь зубы. Этот двор отличался от всех прочих. Он был восьмиугольным, а не круглым, и у него имелся лишь один вход — тот самый, через который попал сюда Конан.

Развернувшись, он заметил, что преследователи уже совсем рядом. Часть из них остались в проходе, остальные, выстроившись в ряд, не спеша принялись надвигаться на киммерийца. Держась к ним лицом, он отступил к северной стене. Черные приближались полукругом, стремясь не дать ему ни малейшего пути к отступлению. Конан продолжил пятиться, все больше замедляя шаг, заметив, как увеличивается дистанция между нападавшими. Оки так боялись, что он попытается ускользнуть, обогнув их сбоку, что стали растягивать ряды, чтобы этому помешать.

С холодной настороженностью волка он следил, как они наступают — а затем нанес удар со стремительностью молнии… точно в середину полумесяца. Гигант, преградивший ему дорогу, рухнул навзничь, обливаясь кровью, и пират оказался за пределами смыкающегося круга, прежде чем черные успели осознать происходящее и прийти на помощь своему собрату. Гиганты у арки приготовились преградить ему путь, но Конан не стал атаковать их. Развернувшись, он уставился на своих преследователей. Лицо его не выражало никаких чувств, и тем более страха.

На сей раз они не стали расходиться, пытаясь окружить варвара, осознав, как опасно разделять свои силы, имел дело с непобедимой, безрассудной яростью киммерийца. Сгрудившись, они наступали на него плотной толпой, без спешки, не сводя с противника горящих ненавистью желтых глаз.

Конан сознавал, что, стоит ему подпустить их слишком близко, и у него не останется ни единого шанса. Острые когти разорвут его в клочья, и все воинское искусство и бесстрашие варвара не спасет его от разъяренной толпы. Быстро оглядевшись по сторонам, Конан заметил в одном из углов небольшой выступ, нечто вроде козырька над западной стеной. Он не знал, что это такое, но надеялся, что сумеет воспользоваться неожиданным шансом. Он стал пятиться в ту сторону, и гиганты двинулись на него. Похоже, они были уверены, что сами загоняют добычу в угол, и у Конана в голосе пронеслась мысль, что, должно быть, они считают его существом низшего порядка, не способным мыслить самостоятельно. Что же, тем лучше. Ничего не может быть хуже, чем недооценивать своего противника.

От стены его отделяло лишь несколько шагов, и черные ускорили шаг, надеясь прижать его в угол, прежде чем варвар сообразит, что происходит. Гиганты, сторожившие вход, также покинули свой пост и присоединились к остальным. Они наступали пригнувшись, вытянув вперед когтистые руки, готовясь отразить нападение. Глаза их полыхали адским пламенем, белые зубы сверкали. Они ждали, что киммериец нападет на них в любой момент, с прежней яростью — но он вновь застал их врасплох.

Вскинув меч, Конан шагнул к преследователям, затем резко развернулся и ринулся к степе. Там, с силой оттолкнувшись от земли, он взмыл в воздух и, вытянув вверх руку, ухватился за выступ на стене. Но в тот же миг раздался чудовищный треск, козырек обломился, и пират рухнул во двор.

Он сильно ударился спиной и переломал бы себе все ребра, но мягкая трава спасла варвара, и он вновь вскочил на нош, как огромная хищная кошка, готовясь отразить атаку черных. Злой задор покинул его взор. Теперь глаза его полыхали синим пламенем, грива черных волос разметалась, тонкие губы вздернулись в злобном оскале. В одно мгновение то, что он считал смелой игрой, подошло к концу, и теперь киммерийца ждал бой не на жизнь, а на смерть, и дикарская натура Конана показалась во всей своей необузданной ярости.

Черные, ошарашенные его прыжком, тут же опомнились и готовы были наброситься на врага. Как вдруг безмолвие нарушили истошные крики. Повернувшись на звук, гиганты узрели в проходе вооруженную толпу. Пираты все еще не слишком твердо держались на ногах и бессвязно ругались, но в руках у них были мечи, и они наступали с бешеной отвагой, на которую нимало не повлиял тот факт, что они ничего не понимали в происходящем.

Воспользовавшись замешательством черных, Конан с пронзительным воплем обрушился на них, точно карающий меч небес. Под клинком его они валились, точно спелые колосья, и жаждущие крови зингарцы, спотыкаясь, устремились на подмогу киммерийцу. Они еще не вполне очнулись от наркотического отупения, когда Санча принялась лихорадочно расталкивать их и совать в руки мечи, призывая спешить куда-то и с кем-то сражаться. Слов ее они почти не понимали, но при виде черных гигантов и льющейся крови воинственное возбуждение охватило их.

Во мгновение ока двор превратился в поле боя, или, скорее, в настоящую бойню. Зингарцы шатались, нетвердо держались на ногах, но руки их крепко сжимали мечи, и удары были пусть не слишком точны, зато исполнены яростной силы. Пираты приняли бой, сыпя проклятиями, не обращая внимания на полученные раны, если только те не оказывались смертельны. Численностью они значительно превосходили черных, однако те оказались серьезными противниками. Возвышаясь на две головы над пиратами, они рвали зингарцев когтями и зубами, нанося кулаком удары чудовищной силы, достаточные, чтобы проломить человеку череп. В этой орущей, животной толпе флибустьеры вскоре утратили преимущество, дарованное клинками, к тому же многие из них еще не вполне отошли от действия наркотика и не успевали уворачиваться от направленных на них ударов. Они сражались со слепым животным отчаянием, думая лишь о том, чтобы нести смерть, но не избегали ее. Мечи взлетали и опускались, подобно топору мясника. И по всему замку разносились крики, вопли и проклятия.