Наследие (СИ) - Рави Ивар Страница 8

— Всадников пятьдесят два, лошадей ещё больше — мы поймали всех разбежавшихся лошадей Дойчей, — бойко начал Гуран. — Мы всё время тренировались, как ты показывал: атака лезвием кинжала, атака с охватом боков врага. А пушки, — Гуран замялся, — мы не смогли их притащить: колёса не крутятся. Наши волы не смогли их сдвинуть с места, они сильно ушли в землю, — почти жалуясь, закончил рассказ брат Терса.

— Ладно, подумаем, как нам быть с пушками, — не стал обострять внимание на проколе парня. Я сам виноват, сделал всё, чтобы оси заржавели, а тащить волоком такие огромные дуры практически невозможно. Будь у меня Лайтфут, он бы бы придумал, как решить вопрос с пушками. Критические замечания в свой адрес выслушали командир арбалетчиков Мар и лучников — Сенг. Вернувшийся в комнату Шрам сидел молча, на его лице читались переживания. Парень, для первого раза неплохо справился со своими обязанностями, просто я хотел, чтобы они начали думать самостоятельно.

В дверной проем заглянул воин, показав знак рукой Шраму.

— Макс Са, пленных привели, — озвучил действия воина градоначальник.

Не говоря ни слова, я вышел, сопровождаемый командирами. Пленные представляли собой жалкое зрелище: в оборванных рубахах, босоногие, с цепями на ногах, скованные попарно. Будь я на их месте, пылал бы лютой ненавистью к своим поработителям, мечтая о дне возмездия. Именно из-за нечеловеческого отношения к рабам, случались все эти восстания в истории человечества.

— Вы понимаете язык Русов? — спросил у пленных, остановившись перед ними.

Двое пленных кивнули, а высокий крепкий молодой Дойч, ответил немного коряво:

— Немного понимать, командир.

— Как тебя зовут? — обратился к высокому пленному.

— Фрид, командир. — Немец был рослый, серо-голубые глаза смотрели без страха. Адский труд в каменоломнях и руднике его не сломал.

— Шрам, пусть с них снимут цепи, а ты, Фрид, переводи мои слова.

— Вы — храбрые воины, вы должны сражаться, а не работать, как простые люди. Я дарую вам свободу — можете вернуться в фюрлянд или остаться здесь и быть моими воинами. Вас накормят, вам дадут одежду, дадут место, где можно жить. Или возвращайтесь в фюрлянд, но там, скорее всего, Дитрих велит вас повесить. Среди вас был такой воин, его звали Илс, может, вы его знаете. Сейчас он живет в моем доме, является уважаемым человеком.

Фрид не понял и половины из моих слов: помогая ему простыми словами, жестами, нам удалось довести до немцев простую мысль — они могут остаться и жить, как все Русы.

— Ты нас не убивать? — серо-голубые глаза Фрида сверлили мою переносицу.

— Нет, не убью. Вы — воины, а воин имеет право умирать только в бою.

Не знаю, всё ли понял Фрид, но в его глазах мелькнул огонек удовлетворения. Из дома вышла женщина, вызванная Шрамом, и сообщила, что еда готова. Усевшись на землю, бывшие пленники растирали лодыжки, натертые кандалами до крови. Они разбились на две группы: около двадцати человек о чем-то бурно переговаривались с Фридом, меньшая группа опасливо смотрела в сторону крепостной стены. Наконец Фрид поднялся:

— Мы хотеть остаться, — он указал на группу, где кроме него оказалось восемнадцать человек.

— Они хотят уходить домой, — второй жест в сторону меньшей группы.

— Понятно. Кто хочет уйти — пусть уходит, я распоряжусь, чтобы вам выдали одежду, а ещё — продукты в дорогу. Остальные — идите за мной. Для вас приготовлена еда. Смелее, Фрид, — потянул я вожака Дойчей за руку, приглашая в дом.

Сам я не голоден, а вот немцы, похоже, готовы есть камни. Для меня всегда, как и для большинства русских людей, было характерно сострадание. Фрид сказал пару слов соплеменникам, смело входя за мной в комнату.

Переманивая немцев на свою сторону, я преследовал две цели: найти среди них толковых и преданных воинов. И существовала вторая цель — после тех сражений за Мехик количество женщин в городе сильно преобладало над мужчинами. У многих на руках были малые дети — без мужской опоры они обречены влачить жалкое существование.

Все немцы в доме не поместились. Схватив кусок отварного мяса, многие устремлялись наружу. Как я и предполагал, еда оказалась главным убеждающим фактором: вторая группа немцев тоже изъявила желание остаться.

Когда Фрид наелся, отозвал в сторону его и Шрама: несколько раз по слогам повторил, что Шрам — командир, и его указания должны выполняться беспрекословно. Поручил командиру заняться вопросом распределения немцев по несколько человек в разные отряды, чтобы избежать их скученности в одном месте. Также Шраму велел снабдить их одеждой и решить вопрос размещения в двух казармах.

— Шрам, предупреди воинов Русов, что теперь они — наши люди, чтобы к ним никто не лез. Ты меня понял?

— Да, Макс Са.

— И ещё: нужно получше обучить их языку. Найдутся у нас грамотные люди для этого?

— Да, конечно!

— Фрид, — привлек внимание рослого Дойча, — скажи своим людям, что их будут кормить. А также, — я сделал паузу, — им можно выбирать себе женщин, чтобы они могли жить в домах. Но если будут их обижать — я повешу любого.

Угроза на любом языке быстрее всего доходит: понял и Фрид, кивнув головой и прикладывая руку к груди.

Шрам ушел, уводя с собой бывших пленных: освобожденные от цепей и вдосталь накормленные, Дойчи даже затянули что-то веселое, похожее на песню.

— Макс Са, не опасно их освобождать? — Никто, кроме Гурана не осмелился задать вопрос, вертящийся у всех на языке.

— Их всего двадцать семь. Наших воинов в Мехике — больше трех сотен, не считая всадников. Какая от них угроза? Кроме того, почувствовав, что их не убьют и не угробят в каменоломнях — они вряд ли захотят рисковать жизнью, нападая на вооруженных Русов. Может, несколько человек из них и попробуют уйти, но остальные останутся. Дома их ждет смерть, Дитрих не простит им плена; а здесь я даю им шанс жить. Не беспокойся, Гуран, я отлично разбираюсь в людях, они будут вести себя очень хорошо. А сейчас, Мар и Сенг, посмотрим, чему вы научили свои отряды.

Если лучниками в основном служили опытные воины, постоянно занимавшиеся стрельбой, то арбалетчики — все новобранцы. Сенг, командир лучников, — воин опытный, он ещё до Мехика командовал лучниками Берлина. Навесную стрельбу из лука, что я показал в прошлый раз, его воины освоили отлично. А вот Мар — из числа новобранцев, был одним из первых арбалетчиков, ещё в Берлине показавшим хорошие навыки стрельбы. Именно поэтому и по итогам двух сражений я остановил свой выбор на нем. Хороший арбалетчик, Мар не годился быть командиром: оружие находилось в ужасном состоянии, местами даже покрыто ржавчиной.

Стрелять парни научились, но никто не озаботился дополнительным комплектом арбалетных болтов: один воин мог иметь десять болтов, у второго находилось всего два. Всё это было отсутствием командирского таланта у Мара. Снятие с должности Мар воспринял с радостью, словно избавился от ноши. Передал арбалетчиков во временное подчинение Сенгу, дав указание подыскать толкового парня для командования этим отрядом.

Время подходило к вечеру, решил конную вылазку за стену крепости отложить на завтра. Предупредив Гурана, чтобы был готов с утра с несколькими всадниками, вернулся к себе в дом.

Перед сном почистил ружье и поручил Богдану, чтобы тот почистил и смазал свое ружье. Большое содержание углерода в железе вызывает повышенное образование ржавчины, поэтому ружья приходилось постоянно чистить и смазывать. Для смазки использовать стал отстоявшуюся густую фракцию нефти, смешав ее с животным жиром: в принципе, получалось неплохо.

Утром, до выезда за стену, нашел Шрама и узнал, как устроились немцы и не было ли побегов. Побегов не было. Освобожденные пленники, убедившись, что их никто не трогает, вели себя спокойно. Один из них умудрился уже найти себе постоянное жилье у молодой вдовушки с тремя детьми. Если и остальные последуют его примеру, за бывших Дойчей можно не беспокоиться: женщина удерживает мужчину покрепче клятвы верности. Да и «полное погружение в языковую среду» очень быстро даст результат такой, что Дойчам и обучаться русскому не придётся.