Третье правило пророка - Олег Рония Страница 8

Не прерывая пения, я жестом отослал помощников за Актой. Они явились посреди второго гимна — и без девушки. Прервать молитву было нельзя, и я долгих шесть стихов ждал их доклада. Прервавшись, я подошел к помощнику. Тот был бел, как полотно.

— Великий! Дева пропала! Евнухи убиты! Каюта пуста!

Я побледнел и сделал шаг назад. Будь я постарше лет на тридцать — то осел бы на руки слуг.

— Великий царь! — воскликнул я негромко (только паники перед битвой нам не хватало) — Акта пропала!

Гуррах качнулся, словно от удара копьем, а потом выругался — давненько я не слыхал такого забористого богохульства!

— Где Хара? — Надо отдать должное — царь знал о тайнах своего сына не хуже моего и понял все мгновенно.

Слуги сказали, что принц с утра остался в своей каюте — у него прихватило живот, а свою эскадру навестил накануне вечером. Естественно, в каюте его не было.

— Найдите этого щенка! — взревел царь так, что жертвенные быки повернули к нему большерогие головы.

Помощники, не понимая, почему нарушен церемониал, жестами звали меня к алтарю, старясь сохранить должное благолепие. Я вернулся к третьему гимну. И вот, когда я пел очень красивые, прямо-таки лиричные строки, которые не портил даже неуклюжий язык тшат, Богиня прервала меня.

— У ТЕБЯ СПЕРЛИ ДЕВУ, ОСЕЛ!!! — глас ее гремел, как никогда прежде. — ИЩИТЕ, ГЛУПЦЫ! — в ужасе я упал ниц, а кое-кто из моих помощников — так и вовсе за борт.

Я поручил обряд племяннику и побежал за гадательными костями из панциря зверя шапхха. Но они не понадобились.

— ОНИ У ПРАВОГО БОРТА, ОСТОЛОП! — глас Богини покрывал шум начинающейся битвы.

Небольшая, длинная лодка ходко шла, подскакивая на высокой волне; десяток друзей и слуг принца слаженно гребли. В центре сидел Хара, а рядом — нечто, подозрительно прикрытое полосатым покрывалом. Минута — и грозные окрики понеслись над флотом, задвигались значки на мачтах царской пентаремы и ближайшие к принцу суда вышли наперерез беглецам. Слуги Великого царя спешили выполнить его приказ, рассчитывая на почести и награды. Со всех сторон на воду спускали лодки.

Мощными гребками они сближались. Тогда поднялся сам Хара и броском копья сразил чернокожего великана-такирца на носу ближайшей лодки. Но их окружали уже десяток судов. Огромные триремы медленно приходили в движение. Лучники получили приказ не стрелять, чтобы не задеть деву, но солдат царя было во много раз больше, чем друзей Хары.

Принц недаром был закален в горниле битв. Скупыми жестами он отдавал приказы. С треском, слышным даже на нашем судне, его лодка врезалась в центр ближайшей царской ладьи. Хара первый перескочил на ее борт и проткнул ближайшего солдата… Бой был коротким, но яростным. Как это и бывает, одна прекрасная дева стоила жизни многим славным мужам.

Люди принца и люди царя усеяли своими телами сцепившиеся лодки, но Хару и его спутников оттеснили обратно на их окруженное суденышко. Темные волосы Акты виднелись в центре — она судорожно сжимала руку принца. Тот отстранил ее за спину и поднял меч. Броня его была изрублена.

Вода под лодками ударила вверх, словно гейзер, суденышки слуг царя полетели прочь. Массивное, темное тело всплыло перед лодкой принца и осторожно обхватило ее щупальцами. Хара поднял было меч, но опустил, признав существо из легенд — Каратака, морского коня самого Элидданского бога морей. Исполинская мокрая лошадиная голова встряхнулась, обдала всех водой, и наполнила воздух задорным ржанием.

А потом потащила за собой лодку принца. Громоздкий корабль с тремя рядами весел перекрыл ей путь. Конь дохнул водой и пробил борт. С грохотом, словно от ядра катапульты, он пролетел судно насквозь, таща лодку дальше. Половины корабля быстро тонули.

Тогда в дело вступила разгневанная Тшарат!

Богиня моя яростная и могучая, но, увы, не слишком меткая. Молнии ее падали на море, словно исполинские копья, сотканные из света. Грохот оглушил нас. Молнии разили впереди и сзади коня, убивая тех бедолаг, кто оказался в воде, поражали корабли царя, превращая их в полыхающие костры, но чудесный конь морей ловко уходил, вился из стороны в сторону и словно издевался над Тшарат.

Я невольно залюбовался этим чудным, игривым существом. Богиня азартно углубилась в погоню, как бывало, наверное, во времена моих пращуров, когда добычей нам служили панцирные кабаны джунглей Ниа…

В этот миг чудовищный разряд поразил царскую пентарему. Никто из нас не устоял на ногах. Поднявшись, я увидел вокруг себя искаженные ужасом лица. Обернулся… и похолодел — Тара был свободен! Молния разнесла в щепки мачту, к которой он был прикован, вокруг лежали оглушенными охранявшие его солдаты. Пока госпожа моя была отвлечена погоней, боги Элидданов нанесли неожиданный удар по царскому судну!

Молнии били и били с небес, а Тара медленно поднимался… Кто-то из солдат бросился на него — бывший бог сокрушил его одним ударом кулака и повернулся к своему палачу. Тот мчался на него с кнутом из кожи буйвола. Тара сделал шаг в сторону и вырвал кнут. Яростные удары один за одним настигали палача. Тот молча рухнул. Немногие пережившие удар богов солдаты шли на Тару, обнажив мечи, но он бешено обрушил на них длинный кнут, рассекая доспехи и снося черепа.

Великий царь громогласно отдавал приказы с носа корабля. Его отборные стражи приближались к Таре с разных сторон, кто-то готовил веревки. Тот застыл, словно зверь, и страшно сверкнули его глаза…

Тара бросился в атаку. Кнут его разил, отбирая жизни десятками. Шаг за шагом шел он к носу корабля, словно перед ним были не лучшие воины царя, а согнанные на убой крестьяне. Гуррах поднял копье и метнул. Он пробило икру Тары, но тот, хромая и оставляя кровавые следы, неотвратимо шел на него. Тара страшным усилием оторвался от палубы и перескочил на высокий мостик на носу, где еще стояли жертвенные сосуды и толпились бешено мычащие быки.

Кнут его сек. Быки в ужасе разорвали путы и ворвались в гущу телохранителей царя, сея смерть и хаос. В какой-то момент бог и царь встретились лицом к лицу. Гуррах выбросил вперед щит, Тара ушел в сторону, но в бешеной давке не смог