Гребень Дяди Нэнси - Саша Фишер Страница 10

— Ну что, девочка из Сызрани, взорвем этот танцпол?

Мальчик слуга оттащил в сторону фанерный щит, заменявший арене ворота, и подбежал к громорокасу. Чудовищная птица что-то промурлыкала, потерлась клювастой башкой об его тощее черное плечо и замерла. Мальчик махнул рукой Прохору, приглашая в центр.

Прохор, не глядя на Эдну, протянул ей трость, потом скинул на руки плащ с меховой оторочкой. И гордо зашагал вперед, раскинув руки и улыбаясь. Раздались первые аплодисменты. У входа в «Грог Господина Ро» возникла толчея из откуда ни возьмись появившихся зрителей. По большей части новая публика была смуглой и чернокожей, а значит в основном «местная». Из НПС, а не игроков. Трибуна для бедных за минуту забилась до отказа, часть народа просто выстроилась вдоль бортиков, не пытаясь найти сидячие места.

Прохор остановился рядом с птицей. Стало понятно, насколько эта тварь большая — макушка парня едва доставала ей до спины. Но пока мальчик ее держал, тварь стояла почти неподвижно и никаких признаков агрессии не проявляла. Прохор погладил ее пестрый коричнево-белый бок.

— Маса ставит ногу вот в эту петлю и — оп! — наверх. И после «бэмс!» Бобби отпускает громорокаса. Маса понимает?

Прохор кивнул и ухватился за кожаную петлю между лопаток птицы, уперся ногой в другую петлю, на боку, почти под правым крылом. Взобраться с первого раза не получилось — и птица была высоковата, и опыта наездника у Прохора не было. Публика засмеялась, раздались выкрики и смешки. Прохор скривил рожу, отвесил зрителям низкий шутовской поклон, обошел птицу кругом с выражением картинной озадаченности на лице. Упер руки в бока, склонил голову и подступился к другому боку.

Снова схватился за элементы упряжи, названий которых не знал, оттолкнулся ногой и попытался запрыгнуть на спину здоровенной птицы. В этот раз результат был еще хуже — громорокас качнул боком, дернул крылом, и Прохор со всего маху рухнул в грязь.

Хохот стал громче. Прохор поднялся на четвереньки, сдул с кончика носа налипшую солому и поднялся. Его белоснежный костюм был покрыт буро-коричневыми пятнами.

Прохор трагически закатил глаза и драматично погрозил птице кулаком. Теперь зрители не только смеялись, но и хлопали. Эдна еще раз обругала себя. Она думала, что грязь арены Господина Ро собьет с него спесь и заставит отступить. Но вот этот клоун стоит там, в середине арены, весь уляпаный навозом и Бонди знает чем еще, заразительно смеется, а публика его уже обожает и пританцовывает вместе с ним. Эдна почувствовала, как заполыхали ее уши. Она хотела, чтобы Прохор опозорился, а вместо этого сама сейчас испытывала жгучий стыд. И обиду.

— Ну что, вредная птица, потанцуем? — под общий хохот и аплодисменты спросил Прохор, рассылая в толпу воздушные поцелуи. Третий раз он, с горем пополам, сумел взгромоздиться на спину громорокаса.

Раздался удар гонга.

— Ставки больше не принимаются! — провозгласил распорядитель. Мальчик протянул Прохору повод, быстро-быстро убежал с арены и задвинул фанерный щит. Громорокас переступил когтистыми лапами и повернул голову, стараясь разглядеть своего наездника. Прохор осторожно погладил птицу по шее. Громорокас зло каркнул и резко прыгнул вперед. Прохор каким-то чудом не кувыркнулся назад, успев ухватиться за шею. Птица понеслась вдоль фанерного бортика арены, высоко вскидывая когтистые лапы и дергая задом. Фигурка в белоснежном со спины костюме намертво прилепилась к его спине. Зрители сопровождали бешеную скачку бешеными же воплями. Птица резко остановилась, осыпав комьями грязи трибуны зрителей. От «мыльного пузыря» для богатых комки отскочили, зато «бедным» досталось щедро. Прохор был бледен, но все еще держался. Громорокас снова закрутил головой. Если бы птичья морда могла выражать недоумение, то оно сейчас было бы очень неподдельным. Громоркас поскреб когтями грязь, потом потоптался на месте. Медленно повернулся вокруг своей оси. Прохор выпрямил спину, отлипнув от шеи пернатого чудовища. Вымученно улыбнулся и помахал одной рукой зрителям. Трибуны взорвались воплем восторга. Но как раз этого момента птица и ждала — громорокас наклонил голову, попятился назад и бешено замахал короткими крыльями. Прохор кубарем скатился с его спины и рухнул в грязь, теперь уже на спину. Громорокас издал злобное карканье и навис над маленькой по сравнению с ним фигуркой человека, распростершегося среди соломы, навоза и прочих неопознаваемых бурых комьев.

Бобби резво отодвинул фанерный щит и бросился на середину арены, мелодично посвистывая на бегу. Громорокас передумал закусывать наездником в бывшем белом костюме и устремился навстречу мальчику, радостно курлыкая. С негромким треском сломался под когтистой лапой белый цилиндр, упавший с головы Прохора еще во время бешеной скачки по кругу.

Прохор осторожно пошевелился. Перевернулся на бок, поднялся на четвереньки. Теперь уже весь его белый костюм был покрыт равномерным слоем пятен. Публика замолчала. На нетвердых ногах Прохор поднялся. Помахал руками, пошевелил головой, словно проверяя, все ли части тела у него на месте. Потом поднял руки над головой и радостно закричал:

— Это было легендарно! Всем спасибо!

Зрители захлопали, зарпали, заулюлюкали, А Прохор, не переставая махать и рассылать воздушные поцелуи медленно пошел к выходу. Наклонился, чтоба поднять останки цилиндра, издал картинный печальный вздох и отшвырнул превратившийся в бесформенное нечто головной убор в сторону.

— Вы показали очень хороший результат, белый господин, — сказала Эдна. — Сейчас…

Но договорить он ей не дал. Размахнулся и засветил звонкую пощечину. Потом еще одну, по другой щеке. Схватил за подбородок и приблизился вплотную.

— Слушай сюда, девочка из Сызрани, — зло зашипел он. — Я тебя насквозь вижу, дрянь. Ты приволокла меня сюда, чтобы надо мной посмеялись, так?

— Простите, белый госпо…

— Я может быть и новичок в этой твоей игре, и у тебя аккаунт с миллионом полномочий, но таких как ты я отлично знаю. Так что не надо мне тут делать невинный вид, что ты не такая. Конечно же, из всех родео ты специально выбрала эту помойку, так?!

Эдна молчала. Уши полыхали от стыда, на щеках горели его пощечины.

— Только не угадала, правда? Все пошло совсем не так, и я не стал как мальчик канючить «доброе лоа, давай отсюда уйдем!»

Эдна почувствовала, что по щекам ее покатились слезы. Долбаный Прохор! Долбаная она сама…

— Теперь слушай сюда, сучка! Мне на этот белый костюм насрать. Мне и в жизни-то насрать на брендовые шмотки. Если бы ты хоть чуть-чуть разбиралась в людях, то сообразила бы, тупая черномазая овца, что астрономически дорогие тряпки только затем и покупают, чтобы картинно рухнуть в них в грязь.

— Простите, белый господин… — повторила Эдна. — Вы так восхитительно держались перед публикой.

— Простите, —