Обличия тьмы - Мария Кущиди Страница 11

него или хотя бы немного побыть в нем, уже не сможешь из него выйти. И многие так и не вышли, но их видели рядом с тем домом, но чаще всего это замечают дети. Взрослые же начинают сходить с ума, бредить, а после плохо заканчивают вместе со своей семьей. Много людей погибло в нем. Но мой отец говорит, что семьи, некогда жившие в этом доме, продолжают в нем обитать вместе с теми, кто пытается устроить новую жизнь.

− Ты хочешь сказать, что мы живем с призраками? И мы погибнем в этом доме?

− Прости. И я не знаю, как тебе помочь избежать этого. Но помочь я хочу, правда, хотя б тебе, потому что ты хороший человек.

− Хороший? Откуда же ты об этом знаешь? Может, я самый ужасный человек, который только может быть.

− Нет, ты хорошая. Плохой бы себя расхваливал и никогда бы не стал даже говорить со мной. А ты не боишься даже этого.

− Почему же я должна бояться тебя? – Моя правая бровь поплыла вверх.

− Мой отец смог пройти через лес, ища пропавшего в нем друга. Это было очень давно, ему еще не было и пятнадцати лет. Никто из взрослых не решился помочь той семье. Только мой отец. Он обошел весь лес, и когда никого не нашел, решил вернуться. Он знал все эти жуткие легенды леса, но все равно пошел. В городе его уже давно похоронили и не ждали назад. Но он вернулся, причем с ним ничего не случилось. Тогда жители города стали навязывать ему дурную славу, называя проклятым. Единственный, кто смог вернуться из этого мрачного леса, стал изгоем. Теперь эта чернота в глазах людей и на мне.

− Что за глупости? И ты в это веришь? Отто, если это так, то ты и твой отец – избранные, а не проклятые.

− Не совсем так, Люси. – Он снова покраснел и стал слегка заикаться то ли от страха, то ли от неуверенности. – Каждый, кто со мной начнет общаться, скоро погибнет. Многие уже были потеряны. И теперь ты. Но я хочу хотя бы попробовать помочь тебе.

− Решил экспериментировать на мне? Раз я с того дома, то все равно обречена, да?

− Что? Нет! Ладно, прости, это так. Но если я смогу помочь, твоя семья будет свободна и не попадет в лапы страшной ловушки.

− Договорились. И, Отто, не позволяй никому себя оскорблять. Им никто не давал на это право. − Он замер на одном месте, точно не в силах был даже сдвинуться. Глаза его помрачнели, казалось, даже потемнели. Он не мог сказать ни слова. Лишь тогда, когда я коснулась его плеча, чтобы поддержать, он волнительно посмотрел на меня.− Не верь им, Отто. Люди могут говорить всякие пакости, лишь поняв или услышал что-то не так. Не слушай их. Они просто трусы.

Глава 7. Слабак

Обычно я был в тени. Никто не замечал меня, а бывало и такое, что меня жестко избивали. Никто с этим ничего не мог сделать. Люди меня не любили, даже близко к себе не подпускали. Проклят. Они всегда говорят мне одно и то же. Наверное, мне не избавиться от этого слова. Проклят. Ненавижу, когда кто-то произносит это. Отец после смерти матери говорил, что мне не следует вестись на слова этих проходимцев. Я старался слушать его и не обращать внимания на них, но каждый раз их отношение ко мне убивало меня. Мне было очень больно и одиноко. Мне даже не хотелось выходить на улицу, идти в школу, но отец заставлял меня это делать, не позволяя мне стать затворником. «Разве ты животное, чтобы держать тебя дома», − постоянно говорил он, вытаскивая меня из-под одеяла. Он прав, конечно. Но мне слишком тяжело находиться среди тех, кто считает меня чужим. Однако сегодня я увидел новенькую в нашей школе. Ее зовут Люси, и она хорошая. Как только я встретил ее, то хотел убежать, поскольку думал, что и она ударит меня или назовет как-то дурно, но она просто назвала мне свое имя, протянув руку в знак приветствия. Тогда я был очень сильно удивлен. Впервые вижу человека, который не боится меня. Мне стыдно перед ней, но я ничего не могу сделать с собой. Она сказала, что те люди – трусы. Верно, когда человек боится, он готов всеми силами скрыть свой страх. Теперь я буду защищать ее, ведь она единственная, кто не оскорбил меня, а по-настоящему поверил.

После занятий мы просидели с ней в библиотеке до четырех часов. Отец будет в ярости, когда узнает об этом, но лишь сейчас я не боюсь ничего. Смотря на Люси, мне хочется казаться сильным, несмотря на свои слабые физические данные.

Телефон Люси внезапно зазвонил. Приятная спокойная музыка налила собой стены библиотеки. Быстро ткнув пальцем в телефон, она ответила. Разговор этот был коротким.

− Прости, Отто, но мне пора домой. − Собрав все книги, которые она собралась прочитать дома, Люси подхватила свой рюкзак, спешно покидая библиотеку. − Завтра увидимся.

Ничего не успев ответить ей, я лишь запрокинул голову, настойчиво смотря прямо на лампочку, которая больно слепила мне глаза. Мадам Уитли, пожилая библиотекарша, подошла ко мне сзади, загородив собой теплый свет лампочки.

− Отто Шилленгер, − назвала она меня по имени, присев на соседний стул, − не пора ли Вам, юноша, домой? Отец уже места себе не находит.

− Да, Вы правы, мадам. − Взяв с собой две книжки, я бережно сунул их в свою потертую сумку.

− И чего Хосе постоянно так рано домой созывает? Другие дети-то гуляют, а ты…

Этой старухе было не понять, что происходит со мной. Она не знает, что творится в стенах школы. Хоть я и часто заходил в библиотеку, но с ней никогда толком и не разговаривал.

Собравшись уходить, я споткнулся о ножку стула, свалившись на пол. Локоть больно защемило.

− Ну и неуклюжий же?! – На лице мадам Уитли засияла улыбка.

Щеки мои налились красным румянцем, да таким, что складывался образ, словно я закипел подобно чайнику. Обида наполнила все тело. Я не мог снова слышать этот смех в свой адрес. Сколько уже можно смеяться надо мной? Ну и что, что я запинаюсь даже об свои ноги? Ну и что, что я не такой, каким меня хотят видеть?

Не выдержав это, я убежал из библиотеки так быстро, как только мог. Но этот смех… он преследовал меня по пятам. Даже старуха смеется надо мной. Как же мне больно. Все же я никчемный, кто бы что