Ведьма за миллион 2. Ловушка для инквизитора - Ирина Варавская Страница 14

Четверо в разное время были ее любовниками, будучи "счастливо" женатыми. Виривена часто называла ему имена, надеясь вызвать у него ревность. Рассказывала, какое удовольствие ей доставляют мучения таких бывших. Стоило бедняге отправиться к месту службы, как его жена тут же получала надушенное письмо от незнакомки с благодарностью за постельные таланты супруга и просьбой не отвлекать такого замечательного самца от удовлетворения ее интимных потребностей. Анонимность, конечно, была чисто условной, в городе только безносый не мог узнать ароматной "подписи" миледи дэ Сигимар. Скандалы следовали за скандалами, в замках бился фамильный фарфор, пились успокоительные капли и собирались чемоданы, что никоим образом не сказывалось на количестве желающих наступить на чужие грабли. Порочные чары Виривены становились тем заманчивее, чем чаще она открывала свой дневник, чтобы вписать на его страницы еще одно имя. Насколько же велико было отчаяние его матери, раз уж она решилась сделать такую шлюху своей невесткой ради эфемерной возможности появления наследника.

Дэлан с силой растер ноющий висок. Только что он добавил в список подозреваемых две трети женской половины гостей и тех достойных горожанок, чьи мужья тоже не смогли устоять перед соблазном. Кто-то из них мог захотеть избавиться от источника семейных проблем. Пожалуй, ответы стоило поискать на страницах дневника Виривены.

Он вернулся к осмотру тела, но ни на первый, ни на второй взгляд ничего нового не увидел. Его взгляд в очередной раз прошелся по телу и неожиданно зацепился за пальцы правой руки. Они были сжаты несколько сильнее, чем на левой. Вампир увидел между ними черный кожаный шнурок. То, что он сделал в следующую секунду называли сокрытием улик. В его руке оказался медальон со знакомой эмблемой. Какое отношение Виривена дэ Сигимар могла иметь к секретным проектам Инквизиции?!

За дверью раздался голос маршала, требующий, чтобы его пустили к дочери, возражения дроу и мольбы герцогини сохранять спокойствие. Дэлан поднялся, сунул медальон в карман брюк и открыл дверь.

– Пусть войдет, – сказал он и отступил в сторону.

Перешагнув порог, Истиар дэ Сигимар внезапно растерял весь пыл, не решаясь посмотреть на обезглавленное тело в кресле. Дэлан закрыл за ним дверь, несмотря на гневный взгляд матери и разочарованную ухмылку Ильхара.

– Это она? – просил маршал тихо и глухо. Его лицо размягчилось, губы дрогнули, глаза увлажнились, однако в них читалась затаенная надежда. Словно он ждал возможности испытать облегчение и стыдился этого.

– Да. Ей отрубили голову.

Лицо Истиара исказила быстрая судорога, застывшая суровыми складками между густых бровей и вокруг рта. Маршал приблизился к дочери и встретился взглядом с ее мертвыми глазами. С шумом втянул в себя воздух, пропитанный запахами крови и духов. Он простоял у кресла несколько минут, затем обернулся и посмотрел Дэлану в глаза. Его взгляд отражал внутреннюю решимость.

– Не нужно полиции, – сказал он. – Случилось то, что должно было случиться.

– Вы знаете, кто это сделал?

– Выслушайте меня. – Истиар подошел к нему и положил тяжелую руку на его плечо. – Мне было известно о вашей связи. Моя дочь отравила вас, чтобы приблизить к себе, но это моя вина. Я слишком поздно понял, что ставка не место для юной девушки. Жизнь среди солдатни и тягот войны превратила девочку, лишившуюся матери столь рано, в жестокое и эгоистичное создание, готовое на все, лишь бы не оставаться одной. Никто не смел отказать дочери своего маршала, и она, не стесняясь, использовала мое имя, чтобы принуждать офицеров к повиновению, а потом разрушала их жизни. Я узнал об этом, когда один из тех, кому хватило духу отказать ей, был обвинен в шпионаже и казнен. Вдова этого офицера пришла ко мне и честно обо всем рассказала. Я был взбешен и обескуражен. Отыскал Виривену в походном притоне, пьяную от крови, полуголую, истерично хохочущую над пленниками, которых она остервенело стегала кнутом ради забавы. Я выволок ее наружу и дал пощечину, чтобы отрезвить. Мне никогда не забыть ненависти в ее глазах, я буду помнить эту ночь до самой смерти.

Маршал оставил застывшего Дэлана и тяжело опустился на край обитого красным бархатом топчана. Продолжил, глядя на тело дочери пустыми глазами:

– Я не знал, как поступить дальше, и велел запереть ее в одном из походных офицерских домов, а сам вернулся к работе при штабе. Новая кампания против Светлых сил была в самом разгаре, нужно было форсировать войска через Брельн и принимать пополнение. Я с головой ушел в работу, мы теснили противника, приближаясь к победе, гнев мой утихал. А Виривена знала, что в такие моменты я становлюсь непростительно мягок. Она не стала отпираться от содеянного и всячески уверяла меня в полном раскаянии. Умоляла простить ее, как я делал это всегда. Я пожалел ее и велел выпустить. Какое-то время она вела себя достойнее любой леди из общества, даже подрядилась ухаживать за ранеными в лазаретах. Там она встретила вас.

Дэлан кивнул, вспоминая те дни. Он приходил в себя не слишком часто, лица и морды медперсонала сливались для него в сплошную череду, но одну из сиделок он все-таки запомнил. Ее взгляд. Он был прекрасен и все же отталкивал. Много позже он сказал ей спасибо за хлопоты и покинул полк, чтобы стать инквизитором. Неудивительно, что встретив Виривену спустя столько лет, он не узнал в лощеной миледи дэ Сигимар ту юную сиделку. Как оказалась, жизнь вне армии сменила лишь фантик на конфетке, все остальное осталось прежним.

– Чем чаще она навещала вас, тем заметнее в ней что-то менялось. Думаю, она влюбилась, впервые, но вы отвергли ее. – В глазах Истиара не было осуждения. – Я не виню вас за это. Сердцу не прикажешь. Я и сам так и не смог полюбить ее мать при всей ее красоте, может быть, поэтому и с дочерью ничего не вышло. Но день за днем я видел глаза Виривены полные ненависти, замечал, как ее рука тянется к рукояти хлыста, всякий раз, как в лагерь приводили пленных. И однажды я снова поймал ее за пытками. Она приказала привести одного из них и забила до смерти, выкрикивая ваше имя. Виривена была не в себе, еще не помешалась, но уже была близка к этому. Я должен был что-то сделать, как-то переключить ее сознание. Врачи, которые тайно за ней наблюдали, велели отослать ее из ставки, пока не стало слишком поздно.

Я отправил ее к сестре в Лугар, там ей стало лучше, однако в скоре Марилин умерла. Полиция подозревала отравление, однако виновного так и не нашли. На тот