Приплывший дом - Снежана Каримова Страница 14

У Дары по спине побежали мурашки. Она украдкой глянула на Олесю – а не перебрался ли чертик из графина в ее прабабушку? Ведь та перед смертью как раз потеряла аппетит и впала в тоску-депрессию. А Дара-то сегодня этот графин в руках держала, несла к дому, он еще холодный такой был. Фу, черт! Ой, не надо черта поминать, даже про себя!

Анна Петровна глотнула чая и продолжила:

– У таких женщин обычно рос живот, болел. Они жаловались, что крутит нутро и словно кто-то там шевелится. Появлялась у них и особая болезнь – кликушество. Придет такая порченая в храм на праздник и вдруг забьется в истерике, начнет голосить или зверем орать – мычать, лаять, блеять. Народ пугается, но прислушивается – не выдаст ли кликуша имя ведьмы, которая навела порчу.

– Удобно на соседок брехать, – выдал вдруг дядя Костя. – Интересно, куда потом девались чертята из больших животов?

Лис прыснул.

– Мне кажется, бесы вселяются в тех, кто сам по себе злой, – задумчиво проговорила тетя Даша. – У них в животах уже приготовлена комнатка для чертенка.

Лис и дядя Костя переглянулись. Дядя Костя хмыкнул:

– А вообще, женский народ известен злым языком. Может, ведьмы так защищались от вездесущих соседок? Я и то, бывает, выйду покурить поздно вечером на крыльцо и вижу, как дрожит на окне занавеска у бабы Клавы. Что это она все высматривает? Представляю, каково приходилось ведьмам, – серьезно добавил он и шумно отхлебнул чая, – выйдешь в полночь, никого не трогаешь, песка для чертей в подол набрать, а кругом глаза-глаза, уши-уши.

Все расхохотались, словно смывая этот странный и неприятный разговор.

– Разве такие вредные люди могли жить в Мологе? – спросила Майя. – Молога же как Китеж-град. Нам великая тетя читала из книги… какого-то, как его, этнографа…

– Пф-ф-ф, сейчас я вам тоже прочту!

Анна Петровна оперлась на край стола, тяжело встала и направилась к книжной горе на подоконнике.

Майя растерянно глянула на великую тетю, но та только улыбнулась.

– Мам, ну зачем, – попыталась возразить тетя Даша.

– А что? Я учу детей мыслить критично, рассматривать предмет с разных сторон. Сейчас тоже одного этнографа найду!

Она выудила из стопки небольшую книжку в мягкой обложке.

– «Нечистая, неведомая и крестная сила», – медленно прочитала Майя. – Ух ты! Да кто же такие эти этнографы?

Похоже, Майю очаровали таинственные люди, собирающие легенды.

– Этнографом можно стать? На них учат?

Майя глянула на Дару, которую, видно, считала экспертом, раз та специально поехала в другой город на университет смотреть.

– Учат, – Дара злорадно улыбнулась. – На историческом.

Майя округлила глаза. Но тут Анна Петровна снова заговорила, быстро листая страницы:

– Это серьезная книга. Этнограф Сергей Максимов собирал народные легенды и предания, вот что он пишет… Нашла! «В тридцати верстах от гродненского Новогрудка разлилось небольшое озеро по имени Свитязь, поглотившее город того же имени за грехи жителей, нарушивших заповедь гостеприимства – они не принимали путников, и никто в их городе не ночевал».

– Что за Новогрудок? – спросила Майя.

– Город в Белоруссии, – пояснила Анна Петровна, возвращая книгу обратно.

– Так это же далеко-о-о! – разочарованно протянула Майя.

– Какая разница? – буркнула Анна Петровна. – Просто город может уйти под воду не только потому, что он святой, но и, наоборот, потому что проклят.

Воцарилось молчание. Дара беспомощно глянула на великую тетю, надеясь, что та защитит Мологу. Но Александра Константиновна пила чай и смотрела в окно, словно и не слушая Анну Петровну.

Дядя Костя кашлянул и проговорил, косясь на Майю:

– На всякий случай напоминаю, что это всё сказки.

– Но город же ушел под воду, – возразила Майя.

– Не ушел, – проговорил дядя Костя, скручивая фантик от конфеты. – На дно моря его сознательно отправили люди, и мы уже знаем зачем. Молога не была святой или проклятой. Просто ей не повезло.

* * *

После обеда все разбрелись по даче кто куда. Дара раздумывала, как бы улизнуть за пределы участка. Хотелось отдохнуть от гама и болтовни, привести мысли в порядок. День выдался насыщенный и событиями, и знакомствами, и разговорами. Сейчас бы погулять неспешно, пофотографировать резные наличники. Одной, а не шумной компанией. После всех сегодняшних историй Даре не хотелось привлекать внимание местных жителей – вдруг кто-нибудь наградит ее чертиком.

Она собралась с духом и подошла к великой тете, которая играла с Яной. Та, в отличие от Дары, была только рада вниманию. Малышка что-то лепетала на собственном тайном языке, а великая тетя важно кивала, приговаривая: «Да. Угу. Ага».

Дара присела на краешек соседнего стула и спросила:

– Тёть, можно я пройдусь по району? Я недалеко. Хочу посмотреть на старые дома.

Великая тетя нахмурилась.

– Места незнакомые. Подожди немного, я составлю тебе компанию.

Дарина грустно ссутулилась, но вдруг помощь пришла откуда не ждали. Голос подала Анна Петровна. Она полулежала на диване и вязала что-то большое и пестрое. То ли покрывало, то ли кофту себе. Видимо, второй бабушке Лиса просто нравилось спорить с великой тетей.

– Ну что вы так ее опекаете, Александра Константиновна?! Девушка-то уже взрослая! Район тихий, старики в основном, да и заблудиться здесь сложно. Вы как будто у нас первый раз!

– Вот именно! – подхватила Дара. – Я уже почти студентка! Меня родители в другой город отпускают, еще и с младшей сестрой в довесок, а ты боишься соседней улицы. Я возьму с собой Чечевицу. Будет меня охранять.

Великая тетя сдалась.

– Уговорила. Только ненадолго и телефон не забудь! И далеко не ходи. А если куда-то захочешь, скажи, мы обязательно потом сходим вместе.

– Конечно, тёть!

Ликующая Дара побежала на улицу ловить Чеви. Та мышковала в кустах малины. Дара взяла дворги на поводок и поспешила выскользнуть за калитку, пока Майя не напросилась с ней.

Очутившись за забором, Дара облегченно выдохнула и двинулась по обочине дороги – тротуара тут не было. Дворги семенила чуть впереди. Она с любопытством крутила головой, шевелила большими ушами и обнюхивала стволы деревьев. Хвост Чеви закрутила задорным бубликом. Дара знала, что на языке дворги такой хвост обозначал радость. Дара и сама улыбалась, и уже не вежливо, а по-настоящему.

* * *

Дара вглядывалась в дома – в чердачные окна, в деревянное кружево наличников, в заборы с железными воротами, в