Лик Черной Пальмиры - Владимир Николаевич Васильев Страница 14

Гесер взглянул на Лайка нехорошо:

– По крайней мере, я не скрываю своего имени.

– Да что имя, – фыркнул Лайк. – Можно подумать, оно у тебя одно на весь срок. К тому же, если мне не изменяет склероз, местный молодняк обращается к тебе не иначе как Борис Игнатьич.

На этот раз Гесер просто промолчал.

– Ну ладно, – Лайк закурил и пустил в потолок несколько дымных колечек. – Чем обязаны визитом столь высоких гостей?

– Почему вы решили ехать поездом? – неожиданно спросил Гесер. – Да еще дневным?

– Хм? – Лайк склонил голову набок и прищурился. – Ты что, недавно из Одессы? Вопросом на вопрос отвечаешь.

– Тавискарон, – терпеливо и чуть-чуть снисходительно сказал Гесер. – Не трать мое время попусту. Да и свое тоже, ты ведь сейчас не бездельничаешь, как обычно, а выполняешь задание под тройным патронажем. Так что прекращай болтовню и отвечай на вопрос.

– А захотелось, – нагло объяснил Лайк. – В самолете лежать невозможно.

– В дневных поездах тоже.

– Мы выберем такой, в котором можно. Ну и кроме того, от Московского вокзала на Невский ближе, чем из Пулково.

– Значит, не хочешь отвечать. Что ж… твое дело. Но учти. Завтра – уже завтра – вот этот парень пришлет мне первый отчет. И если выяснится, что вы, по своему обыкновению, маетесь дурью и прохлаждаетесь в кабаках, вместо того чтобы быстренько приструнить свое распустившееся отродье, с тобой буду разговаривать уже не я, а представитель Инквизиции. А они разговаривают несколько в иных тонах, тебе ведь известно.

– Ой, только не надо меня пугать, Пресветлый Гесер, – сварливо отмахнулся Лайк, будто мелкий жулик от участкового. – Тебе это не идет. А что до работы… так справимся. Особенно если нас не станут отвлекать высокие особы официальными визитами и если под ногами не будет путаться всякая соплячня.

При этих словах Лайк характерно прищурился в сторону паренька-наблюдателя, и того определенно по коже продрал мороз.

– Ну-ну, – Гесер несколько раз мелко кивнул. – Работайте. И уж пожалуйста, заодно пригляди, чтобы твоя соплячня не наломала дров и вообще… вела себя прилично.

– За моей соплячней присмотр не нужен, – равнодушно отозвался Лайк. – Она у меня сплошь дрессированная. Да и не беру я сопляков на подобные… прогулки. Разве вот его, – Лайк лениво двинул головой, указывая на Ефима. – Но этот – из лучших.

Гесер усмехнулся – скептически, криво. Но возражать не стал. Снова открыл портал и величаво удалился – понятно, в сопровождении наблюдателя. Арик попытался прощупать общую картину перераспределения энергии, но быстро запутался и сдался. Пресветлый Гесер, шеф Ночного Дозора Москвы, заклятый враг, наверняка был сильнее Лайка, если такое вообще было возможно.

– Ефим! – позвал Лайк. – Ты слышал, что сказал Пресветлый Гесер? Хорош дуть пиво, звони Шагрону. Едем на вокзал.

– На Ленинградский? – зачем-то уточнил Ефим.

– Нет, блин, на Савеловский!

– В Питер поезда ходят не только с Ленинградского, – сообщил всезнайка-Ефим. – Например, с Курского еще…

– Звони! – беззлобно рявкнул Лайк. На Ефима он мог орать сколько угодно, но знания этого щуплого паренька ценил очень высоко.

На этот раз было не занято. Шагрон с Дениской примчались спустя двадцать минут.

* * *

Благодушие Лайка в этот день перехлестнуло через все вообразимые пределы. Он даже не стал вышвыривать законных пассажиров из вагона СВ. Он просто вынудил железнодорожников прицепить к составу дополнительный вагон. Да не в хвост или голову – в середину, рядом с рестораном. Ничего, прицепили. И билеты продавать на него не стали, а уж проследить, чтоб проводники не брали левоту, нашлось кому и без Лайка. За четверть часа до отправления, стуча каблучками и сверкая из-под модерновой прически зеркальными очками, явилась Лариса Наримановна в сопровождении седовласого джентльмена явно европейской наружности. Джентльмен был втиснут между Ларисой Наримановной и необъятным букетом роз.

Лайк с Симоновым как раз ностальгически курили на перроне перед отправлением, хотя совершенно свободно могли покурить и в купе. Но вот захотелось… Есть что-то в этом – постоять у вагона, поглазеть на снующих туда-сюда пассажиров и носильщиков, проникнуться, пропитаться атмосферой близкой дороги. Даже Швед, никогда в жизни не куривший, бросил на столике свой неизменный ноутбук и выполз наружу. Ефим умотал за пивом; Ираклий, Арик и Димка Рублев остались в вагоне.

Приблизившись, Лариса Наримановна оставила локоть джентльмена, чему тот, похоже, сильно обрадовался, поскольку тут же перехватил букет обеими руками.

– Билет показывать? – насмешливо осведомилась ведьма.

– Здравствуйте, Лариса Наримановна! – заискивающе расшаркался Симонов.

– Привет, Лариска, – буркнул Лайк. – Я думал, ты улетела.

– А куда мне спешить? Тут, понимаешь, московская ночь зовет, назавтра вагон пустует, а я из аэропорта в аэропорт попрусь? Вот еще! Привет, Симонов.

Повернувшись к спутнику, ведьма что-то быстро затараторила по-итальянски. Тот обреченно кивал.

– Седьмое купе мое, – предупредила она, вновь перейдя на русский. – Если кто успел занять – пусть выметается.

– Свободно твое купе, – поморщился Лайк. – Вселяйся на здоровье. И носильщику подскажем, не беспокойся.

Лариса Наримановна в сопровождении джентльмена скрылась в вагоне; на полу тамбура прикорнули несколько осыпавшихся алых лепестков.

Спустя пару минут трусцой прирысил упомянутый носильщик. На его тележке одиноко и несколько сиротливо красовался небольшой кожаный чемоданчик ведьмы.

– В седьмое купе, – небрежно двинул ладонью Лайк, а Симонов немедленно полез в карман за средней тяжести купюрой, каковую барским жестом протянул носильщику, когда тот спустя еще минуту выскочил из вагона. Носильщик невнятно поблагодарил, вцепился в тележку и неизменной трусцой ускакал назад, к вокзалу.

Вскоре и Ефим явился. Ему пакеты с пивом и прочей дорожной снедью несли четверо субъектов весьма уголовного вида. Невзирая на достаточно субтильное телосложение Ефима, смотрелась эта компания отнюдь не комично. Иные не ведают людского страха и знают себе подлинную цену.

А там и проводница попросила в вагон – отправляемся, мол.

Отправились. Первое время непонятно было – или это поезд скользит вдоль перрона, или перрон вдоль поезда. Но вскоре легкое покачивание вагона убедило: перрон остается. Перроны вообще незыблемы, как Москва. Или как Киев. И только поезда, вечные странники, прибывают к ним и убывают от них, не зная покоя и отдыха, от ремонта до ремонта, а когда-нибудь – до свалки или металлорезки.

Обычной вагонной стартовой суеты в неполном СВ практически не было. В ночном поезде постели застилают заранее, а в дневном они обычно не нужны. Здесь постели в запаянных пластиковых пакетах на всякий случай были разложены по полкам. О билетах в этом вагоне и с такими пассажирами речь не шла. Чаю никто не хотел, а захотел бы – так на то присутствовал Арик Турлянский, дока и гурман