Обличия тьмы - Мария Кущиди Страница 18

Рассердившись, я готов был пешком идти с ним к этому лесу, дому, чтобы Томас от меня наконец-то отстал и больше никогда не встречался в моей жизни. Однако тот факт, что за счет меня устраивают пари, считая трофеем, был очень неприятен.

Не успел я два шага сделать в сторону машины Томаса, как что-то резко хлопнуло, зашипело и раскатом пронеслось по городу. Ржавое ведро с гвоздями пылало черно-алым пламенем, в котором одна живая душа даже не заметила, как вмиг испарилась.

Отовсюду хлынули люди, и я опять оказался в центре всеобщего внимания. Их не интересовало, кто погиб, что случилось, они просто видели меня рядом с происшествием и осуждали даже за то, что я дышал.

− Проклятый! Где бы ты ни оказался, все умирают.

− Ты ничтожен, проклятый!

− Гори в аду!

− Исчезни!

Спина резко заболела. Кто-то бросил в меня камень. А затем еще пара камней посыпалась на меня с разных сторон. Мне было не увернуться, даже закрыться сумкой не получалось. И в какой-то момент небо над головой показалось мне таким тяжелым, что сознание мое отключилось.

Тело было невесомым. Я едва чувствовал его. Однако стоило мне пошевелиться, как острая, капризная боль прожигала меня всего. Ни пошевелиться. Как же угнетает такое положение дел. Нога моя была сломана, а вслед за ней и пара ребер. Я, если честно, нисколько не удивлен этому событию. Люди чуть не убили меня, напав на улице. Никто мне тогда не мог помочь, никто не мог появиться так быстро, чтобы успеть хоть как-то спасти меня. Да и кто мог вообще захотеть что-то сделать ради меня? два-три человека? Точно. У меня очень мало хороших людей в этой короткой жизни.

Впервые я был искренне уверен, что сегодня люди на улице могли легко убить меня, притом не придав этому большое значение. Они были жестоки ко мне всегда, но все они считали это нормальным. Как же, ведь я был для них всех проклят. Но что же стало поводом? Городские причуды, байки, которым и объяснения-то нет. Люди просто любят ненавидеть все, что не захотело быть на них похоже, и это их главное проклятие.

В больничном коридоре послышался какой-то гам. Кто-то нетерпеливо шагал по старому деревянному полу, направляясь к моей двери. Одно мгновение и дверь открылась, громко ударилась о стену. Это был отец, и он был очень сильно встревожен. Я еще никогда не видел его таким. Я замер, как только его темные глаза остановились на мне. Узнаю этот взгляд. Так он смотрел на маму, когда только узнал о ее болезни.

Он минуту стоял у моей кровати молча, просто смотря на меня, словно опасаясь, что я могу просто исчезнуть от неосторожного слова или движения. Отец никогда не умел говорить в такт, поэтому он сейчас и боялся.

− Я настолько был загружен собой, что не заметил проблемы собственного сына. Прости, Отто. Когда Карл сообщил мне об этом, я был в ужасном состоянии. Я едва не сошел с ума. – Он осмотрел меня с ног до головы и едва сдержал слезы, которых я у него на глазах никогда еще не видел, да и видеть не хочу.− Они чуть тебя не убили. Все же зря я тебе не послушал и отпустил сегодня. Больше я не смогу подвергать тебя опасности. Как только ты поправишься, мы уезжаем.

− Серьезно? Но Найджел Парк – город твоего детства, город мамы и всей нашей семьи. Я не уверен, что стоит так…

− Все это осталось в прошлом, сын. Мама бы хотела, чтобы мы с тобой уехали туда, где о нас с тобой никто не слышал. Будем жить самой обычной жизнью без всяких историй и разборок.

− Спасибо, отец. Я думал, что никогда не узнаю, как живут мои сверстники, что такое радость и свобода.

В дверях показалась медсестра, яростно накинувшись на отца с расспросами. Но это его не остановило. Он уверенно ей возразил, дав понять, что ничего страшного не произойдет, если он немного побудет рядом со мной. Ей осталось только согласиться, при этом спрятав свое недовольство куда подальше. Затем между нами нависло холодное молчание. Чтобы развеять его хоть как-то, я приподнялся, пытаясь встать с кровати, но жгучая боль решительно мне возразила.

− Тебе нельзя пока вставать. Лучше, Отто, слушай то, что тебе говорят. Знаю, это не в твоих интересах, но все же. Я знаю, тебе тяжело после случившегося, но, прошу тебя, побереги хоть себя. − Я лишь молчаливо качнул головой. Мысли были тяжелыми, из-за чего глаза мои медленно закрывались.− Наверное, я пойду. Тебе нужно отдохнуть. − Поднявшись со стула, отец сделал шаг к двери, как мои слова остановили его.

− Тот парень, что сгорел в машине… − Мне было сложно вспоминать это, да и говорить тоже было не так уж и легко, но я словно не мог оставить эту тему в покое. − Иногда мне кажется, что люди правы насчет меня.

− Никто из них не прав. Они не знают о нас ничего, поэтому и верить их словам тебе не надо. Отто, прошу тебя, хотя бы иногда переставай внимать чужому пению. У тебя самого чудесный голос. − Вероятно, отец был прав. Мне не стоит во всем винить себя, если так хотят окружающие. Никто не виновен в бедах людей, кроме них самих. Но где-то глубоко в душе я не мог избавиться от чувства вины. Оно ело меня, не пережевывая, глотая. Я не мог избавиться от этого, хоть и пытался забыть, поверить убедительным словам отца. − Знаешь, Отто, что я увидел, когда брел по тому лесу? − Он впервые заговорил об этом, поэтому я едва не открыл от удивления рот.

− Что же?

− Ничего, что могло бы быть странным. Обычный лес с обычными деревьями.

− А что тогда с Ханной? Езефом? Они ведь пропали в лесу, так?

Ему было непросто говорить об этом, даже что-то упоминать, но у нас впервые за долгие годы начал складываться живой диалог, и он не мог упустить шанс наладить со мной контакт, как бы ни было ему тяжело.

− Они без вести пропали, вот и вся история. Ни Ханну, ни Езефа никто больше не видел. И в лесу я ничего не нашел. Карл обошел все ближние поля, но тоже безрезультатно. Будем думать, что это просто был побег одной отчаявшейся семьи.

Глава 14. Погружение в кошмар

Больничная еда была самым ужасным варевом во всем белом свете. Эта склизкая масса прилипла к глиняной тарелке, никак