Песчаный колокол - Александр Райн Страница 19

– За что? – удивился Герман.

– Я ведь тогда весь в сомнениях был. Боялся открываться. Денег скопил, пока трудился в столице, но недостаточно, чтобы организовать такое, – он повертелся на месте, показывая руками на стены. – А когда увидел твою мастерскую и узнал, что это ты её открыл, решил, что тоже смогу, и взял кредит, – он поднял бокал для тоста, и Герман нехотя поддержал его, а затем, наконец, сделал небольшой глоток. Пойло тут же обожгло пищевод и как-то неаккуратно смешалось с кофе и десертом, зато практически сразу начало действовать, притупляя головную боль.

– Единственное, – продолжил Вакс, – я решил всё-таки работать по франшизе. Удобней, – он отпил ещё, и Герман последовал его примеру.

В этот момент в кабинет постучались, и через секунду на столе перед Ваксом уже парил кофе и красовалось несколько десертов.

– Угощайся, – доброжелательно предложил он Герману, а сам продолжил, – я ведь пять лет в такой же «Вазе» отработал и уже знал, как и что у них делается. Сначала сам работал, пока людей набирал и обучал, потом уже перебрался в кабинет.

– Не скучаешь по работе? – решил поддержать беседу Герман и, сделав глоток, закусил фруктовым чизкейком.

– Да нет. Ты знаешь, я ведь иногда веду мастер-классы. Если мне хочется повозиться с глиной. Но чаще рисую.

Герман снова поводил взглядом по кабинету в поисках мольберта.

– Я в программах рисую, – улыбнулся Вакс, и Герман заметил, что глаза у него блестят от алкоголя. «Раньше он ведь так не пил, почему начал?»

– А ты женат? – спросил он зачем-то у Германа, надавив на больное.

– Развёлся.

– Вот и я, – мужчина тяжело выдохнул и сделал глоток.

Герман его поддержал. Напряжение медленно, но верно отпускало.

– Я ведь столько всего для неё сделал, а она мне сказала, что я на своей работе помешался, представляешь?

Герман вдруг почувствовал сильную жалость к этому, казалось бы, неприятному и совершенно безразличному ему человеку, который к тому же мог его опозорить на весь город. Тут разговор шёл не о работе, а о любви – печально потерянной. Герман знал эту тему очень хорошо и никогда ни с кем это не обсуждал.

Первые бокалы, наконец, опустели. Воздух наполнился свежим перегаром, цвета вокруг стали теплее, а сам Вакс – роднее. Эмоции, наконец, возымели верх над разумом, и Герман стал сговорчивее, он охотно начал проявлять интерес к беседе и встрече в целом.

Бутылка была допита очень быстро, так как разговор лился легко и непринуждённо. Вакс, изобразив циркового волшебника, ловко выудил ещё одну из сейфа, предварительно накрыв его какой-то тканью и махнув карандашом, точно волшебной палочкой.

Они заказали доставку еды из соседнего кафе и устроили настоящий пир. Болтали обо всём на свете. В основном мужчины купались в ностальгических воспоминаниях, вытаскивая из памяти моменты студенческих лет. Были перемыты все кости особенно запомнившимся ребятам и девчонкам, а также преподавателям. Опьянённый бренди и неформальной беседой, коих у Германа не было уже несколько лет, он таял духовно и не жадничал до откровений.

Постепенно за окнами начало темнеть. День ускользал, а Герман вдруг вспомнил, что так и не сделал заказ. Он украдкой взглянул на часы, висевшие над дверью, и, вспомнив расписание на сайте «Вазы», сделал вывод, что мастерская закрывается через час.

– Где у вас тут туалет? – заплетающимся языком спросил он у уже значительно раскисшего лицом Вакса.

– На первом этаже, за магазином.

Герман знал это. Мозг его хоть и заржавел от алкоголя, но всё ещё соображал и даже мог выдавать нехитрые планы.

– Я сейчас приду.

Слегка пошатываясь, он выскользнул из кабинета. Сзади раздалось угрожающее:

– Только не смей сбежать! Мы её допьём!

Герман спустился по лестнице и, выудив из кармана блокнот, быстро подошёл к продавцу, воровато оглядываясь на потолок, разыскивая глазами камеру. Заплетающимся языком он начал объяснять детали своего заказа и спустя пять минут с кредитной карты улетела приличная сумма, которая должна была вернуться к Герману с процентами уже на следующей неделе.

Посетив на всякий случай туалет, он вернулся назад в кабинет Вакса, где застал его в странной позе у рабочего стола. Тот зачем-то застегнул все пуговицы на рубашке и заправил её в штаны. А ещё причесался и нацепил очки. В руке он неуклюже взбалтывал свой бренди и был похож на какого-то следователя из кино, только очень пьяного.

– Слушай, Цапля, а чего ты постоянно у нас закупаешься?

От этих слов Герман как будто ещё больше окосел. Он рухнул на диван и потянулся за своим стаканом. Вакс не снимал с лица маски серьёзности и явно ожидал объяснений.

– С чего ты взял?

– Ну ты же не кофе сюда ходишь пить, так? – жевал слова Вакс, болтыхая бренди чересчур сильно – так, что оно выплёскивалось на пол. От былой дружелюбности не осталось и следа.

– Я попросил, чтобы мне сообщали каждый раз, когда ты делаешь заказ.

– Следишь за мной?

– Слежу не за тобой. Слежу за конкурентом.

– Я их перепродаю, – выдал вдруг Герман с каким-то жарким вызовом.

После того как он признался, страх окончательно разжал свои клешни, словно он раскаялся в убийстве и теперь готов к чему угодно.

– А своё продавать не пробовал? Или не берут? Так ты приди к нам на мастер-класс, мы научим!

– Меня? Учить?!

Где-то внутри головы Германа загорелась лампочка с надписью «гордость». Теперь, чтобы её выключить, потребуется либо вырубить самого Германа, либо закончить спор первым, но Вакс не собирался делать ни того, ни другого.

– А что? Ты у нас всё умеешь?! Глядите-ка, лучший на курсе! Великий мастер! Сидит тут, развалился! – Вакс злобно хрипел и махал руками, нещадно поливая весь кабинет бренди.

– Да! Я всё умею! Чтоб ты знал, мне некогда заниматься всей этой мишурой! Я не могу тратить время на изготовление и продажу штампованного дерьма, мне проще купить его здесь! – Герман тоже начал разговаривать на повышенных тонах. Он скрестил руки на груди и закинул ногу на ногу.

– Значит – дерьма?! – отрыгнул Вакс и, вытерев губы рукавом, звонко поставил свой бокал на журнальный стол.

Он был категорически пьян и враждебен. Налив себе и Герману почти до краёв, он упал на противоположный диван и зачесал пятернёй засаленные волосы, что лезли в глаза, набок.

– Ну так поделись, на что же многоуважаемый Цапля тратит своё драгоценное время, что вынужден приходить в нашу клоаку за так называемым «дерьмом»?

– Я… Я не могу сказать, – уверенность Германа значительно поубавилась, даже несмотря на градус в крови и то, с каким жаром он начал