Жнец и его тень - J. R. Crow Страница 2

Миг — и в комнате потемнело, дохнуло промозглым осенним ветром, а стакан с только что изумительно горячим кофе покрылся кристалликами льда.

— Жнецы, — медленно проговорил шеф, — подчиняются своду правил. Не использовать силы в личных целях. Не передавать служебную информацию третьим лицам. Не... И если на мелкие злоупотребления, бывает, закрывают глаза, то взятки от смертных караются мгновенно и сурово. Попробуешь — тут же вылетишь с работы обратно в Пекло. Я лично прослежу за этим.

Стажёр беспомощно сжался, вцепившись в холодный стакан, как в единственную точку опоры.

— Я... я... я же гипотетически! Я не собираюсь этого делать! Я просто спросил!

Тьма рассеялась, будто её и не было.

— Ты просто спросил, а я просто ответил, — невозмутимо пожал плечами жнец. — Подпиши отчёты и иди домой. Уже поздно.

— Д-д-да.

Стажёр залпом выпил остывший кофе, нервно поставил печать на документы и просочился сквозь закрытую дверь квартиры, забыв попрощаться.

Жнец тщательно упаковал отчёты в папку, положил на полку, запер секретер на ключ и только после того позволил себе растянуться на кровати, сложив руки на груди. Тем, кто не мёртв и не жив, на самом деле не обязательно было спать, они не видели снов, но эти краткие часы давали забвение и покой, освобождая от тягот прошедших дней. Обычно ему удавалось провалиться в иллюзию сна мгновенно, но именно сегодня не получалось. Всё существование жнеца было отдано работе, и старая деревянная квартира была продолжением этой работы, где всё было продумано до мелочей, все вещи были на своих местах, ничто не отвлекало внимания. Необходимость вновь погружаться в хлопоты обустройства, в каком-то смысле — снизойти до дел, заполняющих жизнь простых смертных, изрядно нервировала, и в то же время — пробуждала в груди какой-то непонятный, даже неприличный для порядочного жнеца азарт. Только убедив себя, что стажёр мог ошибиться, жнец смог наконец уснуть.

— Иван Васильевич! — требовательный женский голос раздался вместе с настойчивым стуком в дверь. — Иван Васильевич, выйдите на минутку!

Жнец не сразу осознал, что обращаются к нему: это было не его имя, у него вообще не было имени. Все сто пятнадцать лет, что он жил в этом доме, никому и не было дела до того, как его зовут. Соседи проходили мимо, иногда небрежно здороваясь: в последние годы правления последнего царя, в жерле бушующей революции, запомнившейся постоянными сверхурочными, в годы суматошной перестройки. Всё было так, пока не появилась Марфа Сергеевна. Бойкая пенсионерка советской закалки стала старшей по дому каких-то два года назад, и с тех пор у жнеца появился телефон, паспорт и стойкий страх перед такими вот бодрыми дотошными бабушками, на которых, кажется, не действовали никакие потусторонние чары.

В тот день он, как обычно, возвращался домой, когда Марфа Сергеевна окликнула его из-за открытой двери на первом этаже:

— Молодой человек! Вы из четвёртой? Не зайдёте на минутку?

Чистенькую кухню Марфы Сергеевны повсеместно украшали накрахмаленные салфетки, сквозь стеклянные дверцы шкафа виднелся красиво выставленный парадный сервиз. На тусклом экране старомодного телевизора крутилась классическая советская комедия.

— Да вы садитесь, садитесь, — поторопила старушка. Она поставила на плиту эмалированный чайник в цветочек и чиркнула спичкой.

Потом присела напротив и уставилась, как строгий следователь смотрит на подозреваемого.

— Как вас зовут?

Жнец беспомощно оглянулся на телевизор в поисках поддержки.

— Фамилия? — вопросил милиционер на экране.

— Рюриковичи мы, — ответил герой.

— Имя-отчество?

— Иоан Васильевич...

— Рюрик Ио.. Иван Васильевич, — представился жнец, не сумев быстро придумать ничего получше.

Марфа Сергеевна подозрительно покосилась на телевизор, потом на него.

— Паспорт есть?

— Зачем вам мой паспорт? — совсем растерялся жнец.

— Так я старшая по дому теперь, — гордо сообщила старушка. — Должна же я знать, что вы не жулик?

Как паспорт мог помочь в этом убедиться жнец не понял ни тогда, ни потом. Отмазка тоже получилась нелепой:

— Дома забыл.

— Что за молодёжь пошла! — возмутилась Марфа Сергеевна. — В моё-то время вас бы быстро приучили без документов на улицу не выходить. Впрочем, — сменила она гнев на милость, — ничего, чай, потом. Чайком со мной побалуйтесь?

Они действительно выпили чай с отменным вареньем из грецкого ореха и чернослива, и, выслушав все сплетни о других обитателях дома, жнец обрёл свободу.

Паспорт Марфе Сергеевне он всё-таки показал — отдел адаптации потусторонних сущностей позаботился, выправил. С тех пор старшая по дому от жнеца отстала. По крайней мере, никогда не стучала в двери — выходить из квартиры он стал исключительно магическими путями. Никогда до сегодняшнего дня.

— Товарищ Рюрик! — старушка пустила в ход тяжёлую артиллерию. — Пусть фамилия у вас и княжеская, имейте совесть!

Пришлось опускать ноги в тапки и медленно брести открывать.

— Доброе утро, Марфа Сергеевна.

— Какое утро, — фыркнула старшая по дому, неодобрительно осмотрев чёрную шёлковую пижаму с покемонами, — семь ужо. День!

Она осуждающе цокнула языком потом протянула сложенный пополам лист бумаги.

— Постановление пришло. Расселяют нас. Вот, хожу, всем сообщаю. Государство, конечно, обещало предоставить, да что они предоставят, срам один. Вам есть куда переехать?

— Есть, — соврал жнец. — Спасибо... за предупреждение.

— Да не за что, — грустно вздохнула Марфа Сергеевна, с тоской оглянувшись на дверь своей квартиры. Наверное, тоже прожила в старом доме всю жизнь и не хотела с ним расставаться.

— Ну, хорошего дня.

Она ушла, чуть прихрамывая, а жнец непроизвольно сжал постановление в кулаке, превращая его в ком мятой бумаги. В тот момент он был совершенно уверен, что Небеса в самом деле решили за что-то его наказать.

Глава 2. ⟰ День, когда всё пошло не по плану

В погожий осенний денёк к старому дому подъехало сразу две машины: стильный грузовичок солидной транспортной компании, правда, укомплектованный обычными, ну почти что трезвыми грузчиками, и добротная семейная «газель», управляемая внуками Марфы Сергеевны.

— Это антиквариат, между прочим! — жнец, пожалуй, впервые за полторы сотни лет отчаянно сдерживался, чтобы не применить свои сверхъестественные способности в личных целях.