Подьячий Разбойного приказа - Константин Константинович Костин Страница 20

Огненное Слово…

Да и нехорошо как-то. Сбежал я из дома свистулечницу, бросил в нем два мертвых тела. А одно из них, между прочим, мой учитель и начальник, начальник и учитель. Нехорошо как-то его просто так оставлять. Да и надолго его не оставишь — скоро Анфиса домой вернется, а тут такой подарок посреди дома. Рванет прямиком к нам, в Разбойный Приказ, о произошедшем узнает Дашков… Опрос свидетелей — выходят на меня. Куда не кинь, всюду клин.

Огненное Слово…

Ах ты ж…!!!

Сработало! Получилось! Вот только, так как я сосредоточился на кончиках пальцев, именно на них огонь и вспыхнул. Больно же, черт возьми!

— Не чертыхайся, — к моему столу подошла Анастасия, неодобрительно качнула кокошником, осуждающе сверкнула очками, — Накличешь, не отвяжется.

И правда, стоит все же завязывать. Это в моем прежнем мире «черт» и производные от него — безобидные ругательства, за которые даже детей ругать не станут (да и то только в России, в США, например, чертыхания — гораздо более грубые выражения, чем мат на сексуальную тем). А здесь, где за Гранью прячутся силы, которые не стоит упоминать лишний раз…

— Не буду больше, — серьезно сказал я, — Я тебе подарок принес.

С этими словами я достал небольшой холщовый мешок и положил на стол.

— Пряники? — Анастасия даже чуть растерялась.

— Да. Медовые.

— А за что?

— За то, что подсказала, где краденое сукно искать. И за то, что ты… хорошая… и красивая…

Я что, это вслух сказал?!

Девушка залилась краской, даже, кажется, алые отсветы на бумаге отразились. Или это от моих ушей? Судя по ощущениям, они горят, как лампочки.

— Ты… — Анастасия оглянулась, но немногочисленным подьячим было не до нас, каждый за своим столом занимался своими делами, — А зачем ты пальцы жжешь?

— Огненное Слово выучил, — с облегчением ушел я от смущающей темы пряников и красоты.

— Молодец, — серьезно посмотрела она на меня.

— Теперь я их семь знаю, — похвастался я. Правда, тема Слов и обсуждение их здесь считается чем-то слишком личным, поинтересоваться, сколько человек знает Слов — как в нашем мире спросить про цвет нижнего белья, но… Вот как-то захотелось мне распустить павлиний хвост перед Настей.

Кажется, зря…

Отреагировала она как-то неестественно: сначала улыбнулась, мол, я оценила шутку, потом, когда она поняла, что я не шучу — явственно побледнела. Быстро оглянулась вправо-влево и поддела ко мне, прижавшись упругим бедром. Зря, ой, зря — у меня приличная часть крови от мозга отхлынула.

Посмотрела на меня и задала неожиданный и странный вопрос:

— Викентий, а ты в браке родился?

— Как это? — не понял я. Кровь-то отхлынула.

— Когда ты родился — твои отец и мать женаты были?

На что это она намекает? И к чему вообще спросила?!

— Конечно, — по крайней мере, имеющаяся у меня память Викентия ничего про его незаконнорожденность не говорила. Его мама за его отцом точно замужем была.

— А они из каких родов? — продолжила внезапный допрос Настя.

— Да из каких родов? Отец — губный староста во Пскове, мама — из купцов, откуда-то с севера. Но она давно умерла, я ее и не знал почти.

Тут мы с Викентием оба оказались отцовскими сыновьями. Только моя мама пять лет назад умерла, а его — больше десяти.

Настя задумчиво посмотрела на меня, побарабанила пальцами по столу, опять посмотрела…

— Никогда и никому не говори, сколько Слов ты знаешь, — наконец, решительно произнесла она и встала. Пряники забрала.

— Почему? — вопрос прозвучал жалко. Она что-то знает, а я вообще не в курсе и сижу, как троечник перед училкой.

Настя опять быстро оглянулась:

— Знаешь, где я живу?

— Знаю…

В Китай-Городе, на берегу Неглинки, сразу за Пушечным двором. Там у ее мамы-вдовы — домик.

— Приходи ко мне в гости — объясню, что к чему. И…

Она наклонилась к моему уху и жарко прошептала:

— За пряники… благодарность моя будет…

Если бы мы были в аниме — у меня бы сейчас кровь носом хлынула. Она же не… не ЭТО имеет в виду, правда?!

* * *

Всем хороши Торговые ряды, что хочешь можно купить, от испанского клинка, до китайского чая. Вот только с одеждой неприметных расцветок — проблемы. Не любят на Руси тусклых и темных цветов, всем подавай яркое, зеленое, голубое, красное, желтое, всех оттенков и узоров.

Нет, если вы в лес просто грибы пособирать пошли — яркая одежда самое то. Камуфляж тут ни к чему, грибы вас не заметят и не разбегутся, поверьте. А вот если вы, не дай бог, сломаете ногу или потеряете сознание — те, кто захочет вас спасти, не найдут вас даже если пройдут в двух шагах.

Но я, в данном случае, в лес не по грибы собрался, по более серьезным вопросам. И мне совершенно ни к чему, чтобы меня заметили за три версты.

Чтоб такое выбрать, понеприметнее…

Я поймал себя на том, что на полном серьезе присматриваюсь к глухо-черному кафтану, из тех, что носят священники. Здесь они рясы, всегда напоминавшие мне мантии волшебников, не носили, разве что во время богослужений набрасывали золоченые ризы. Заметят меня в таком в лесу или нет…? Я понял, что уже представляю себе длинный кафтан камуфляжной расцветки, как самый идеальный вариант.

Нет, пора определяться.

В конце концов я нашел более или менее подходящую одежду — короткий кафтан серо-коричнево-зеленого цвета, нечто среднее между горчичным, табачным и болотным. Самое оно. И обошелся он мне в шестьдесят копеек, считай — даром. Потому что цвет немодный и вышивки на нем никакой.

* * *

Поначалу мне привычка жителей Руси украшать все, что не смогло убежать, узорами, казалась странной. Ладно, верхнюю одежду, еще можно понять, ладно — дома. А нижние юбки? А оружие? А какой-нибудь топор? Да, даже топоры не обходились без узоров, выбитых на металле и выжженных на топорище.

Как оказалось, странным тут был только я.

Все эти узоры — не просто так. Это все — защита. В мире, где каждый может наложить на тебя какое-нибудь нехорошее Слово, защита от него ой как не повредит. Не говоря уж про сглазы, которые суть — тоже Слова, просто