Избранник смерти - Евгений Валерьевич Решетов Страница 20

По тротуарам ходили горожане, которые, по большей части, носили одинаковую одежду. Дворян и простолюдинов можно было отличить лишь по мелким деталям: качеству материи, мастерству портного, украшениям и, конечно же, манере держаться. Причём здешние люди, как и у нас осенью, частенько одевались не по погоде. На моей Земле на одной и той же остановке можно было увидеть и чувака в куртке, и смельчака в футболке. А здесь наравне с шерстяными шинелями мелькали и пиджаки, и фабричные робы.

А уже возле университета я увидел студентов в синей форме с золочёными пуговицами и двуглавыми гербами, приколотыми к левой стороне груди. И взгляды у всех были такими… такими… Я так смотрю на ботинок, когда в дерьмо вляпаюсь.

— Андрей, я, пожалуй, прогуляюсь в парке, пока вы будете занятыми своими делами, — проговорил выбравшийся из кареты Лука и вручил вознице пятиалтынный. — Тут рядом есть замечательный парк. Прям возле церкви. Заодно и в неё зайду, испрошу помощи у Николая Угодника, дабы наставил он на путь истинный Петровых.

— Хорошо, сударь, тогда в парке и встретимся, — решил я, поправил очки и уверенно двинулся к мраморным ступеням университета. Он мог похвастаться песочного цвета колоннами, стрельчатыми окнами и барельефами, изображающими профили учёных мужей.

В холле ко мне сразу же подлетел военного вида усач в сером мундире и кепи.

— Куда вы, сударь? Могу поглядеть на ваш документ?

— Я не имею чести здесь обучаться. У меня встреча с графом Черновым. И из-за вас я уже на неё опаздываю.

Мой возмущённый тон заставил цербера посторониться, хотя в его взгляде мелькнула толика скептицизма. Дескать, вот этот блондин в маловатом сюртуке к самому графу?

Но я не дал ему возможности довести свою мысль до конца. Прошмыгнул в один из коридоров, а там быстро поднялся на второй этаж.

Итак, где тут кабинет графа? Спросил у самого лоховатого на вид студента, но и тот сперва облил меня презрительным взглядом, а лишь потом через губу сообщил координаты логова Чернова.

Да-а, высокомерие и пафос пропитали тут все хрустальные люстры, картины в золочёных рамах, серебряные ручки дверей и мраморные плиты пола. Я чуть не захлебнулся напыщенностью этого места пока шёл к приёмной графа. А в той меня поджидал рядок кресел, повёрнутых спинками к окну с раскидистым цветком в горшке. И кресла эти занимала троица важного вида господ в жилетках, цилиндрах и при карманных часах на золотых цепочках. Они что-то бойко обсуждали приглушёнными голосами, но стоило им увидеть меня, как все трое сразу же резко замолчали и стали с неприкрытой брезгливостью рассматривать мою одёжку.

А я сделал рожу кирпичом и с невозмутимым видом подошёл к конторке, за которой сидела пожилая, невероятно морщинистая дама. Она напоминала напольную вешалку, на кою кто-то набросил кожу, украл лицо и вместо него оставил обрюзгшую задницу с чванливо собранными в трубочку губами, похожими на анус, подведённый кармином.

— Что вам угодно… э-э-э… молодой человек? — неприятным голосом выдала она и гадливо посмотрела на меня поверх пенсне. — Граф не подаёт беднякам по понедельникам. А ежели вы прячете за очками слепоту, то извольте выйти вон. Его сиятельство не лекарь.

— Доброе утро, — спокойно сказал я, сдерживая рвущийся наружу гнев. — Мне нужно попасть на приём к графу.

— Вам? — удивилась старушка, выгнув брови. — И о чём вы собираетесь говорить с его сиятельством?

— О том, как выбирать одежду правильного размера, — ядовито выдал один из господ, спровоцировав хохот остальных.

— Нет, нет, сударь. Как зарабатывать на одежду правильного размера! — сквозь гоготанье выдал другой урод, едва не роняя из рук пухлый кожаный саквояж.

— Речь пойдёт о магии, — почти прорычал я, играя желваками.

— О магии? Тогда другое дело, — изобразила почти ласковую улыбку старушенция и заглянула в журнал, лежащий перед ней. — Простите, но сегодня никак нельзя-с. Всё занято. Тем более ещё неизвестно, изволит ли быть сегодня граф. А вот завтра… завтра… тоже всё занято. И послезавтра-с. Приходите через месяц, а лучше через два.

Господа снова заржали, поняв, что мерзкая бабка издевается надо мной. А у меня аж в глазах помутнело от злости. Я сорвал с носа очки, подался к отшатнувшейся старухе и выдохнул:

— А так вы запишете меня?!

Бабка побледнела от страха, дворяне подавились своим смехом, а моё тело неожиданно бросило в дикий холод, а затем в жар. Тотчас с хлопком лопнула лампочка и осыпались конфетти из мелких осколков, а следом, будто от старости, начал трескаться лак конторки. Он вспучился, словно гнойные нарывы. И параллельно с этим цветок на подоконнике вдруг принялся стремительно гнить, увядая прямо на глазах. А паркет подо мной с тихим шорохом высох, точно сто лет пролежал под палящим солнцем.

Перепуганная бабка шумно сглотнула и, заикаясь, выдала:

— Я… я за-запишу вас на завтра, на пол-полдень, сударь.

— Премного благодарен, — широко улыбнулся я, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. — Доброго дня, господа.

Дворяне закивали, будто китайские болванчики, а я вышел из приёмной и услышал за спиной возбуждённые шепотки. Но не обернулся, ведь крутые мужики не смотрят на тех, кто там шепчется за ними.

Мои ноги уверенно понесли меня к выходу, а в груди воцарилась лёгкая слабость. Непроизвольная вспышка магии сожрала часть энергии. И что самое хреновое среди тех трёх дворян хотя бы двое точно были магами, и они наверняка смекнут, что перед ними стоял мастер смерти, имеющий высокую ступень. Какую именно? Вот тут хрен его знает, что они решат. Мне-то известно, что исторгнутая мной вспышка не отразила всю силу моего дара. А вот дворяне способны подумать, что я непроизвольно выдал максимум. И что они решат? Какой начальной ступенью наградят мой дар? Третьей, четвёртой или пятой? В любом случае мне уже вряд ли удастся закосить под слабака.

Глава 7

Остаток дня мы с Лукой объезжали рынки и лавки Петрограда. Я собирал интересующую меня информацию, а когда оной стало достаточно — наш дуэт вернулся в особняк. К этому моменту воцарился глубокий, мрачный вечер, посему ужинать нам пришлось вдвоём, ведь Анатолий