Эмма Дженкинс - Елена Владимировна Добрынина Страница 20

– Очнулась, – кивает маг, – отлично.

– Что вы собираетесь делать? – жалкий вопрос, произнесенный еще более жалким, прерывающимся голосом. На ответ я не особенно рассчитываю, но он отвечает.

– Положить конец вашему щенячьему бунту, – голос его спокоен.

Он подходит ко мне совсем близко.

– Не хочу, чтобы в самый ответственный момент из-за ваших выходок все сорвалось. Глупо. Это было глупо, а глупость, видишь ли, наказуема.

Жесткие пальцы сжимают мой подбородок, ледяной взгляд пришпиливает к алтарному камню. Я задыхаюсь от этой неумолимой, тяжелой, холодной силы.

– Н-да, будь ты умнее, могла бы пожить еще года два-три, а теперь… Смотри и запоминай, к чему приводит скудоумие, – ловушка пальцев разжимается, но урод склоняется надо мной и срывает с моей шеи артефакт-подвеску.

Перед глазами полыхает, пространство вибрирует. «Снятие иллюзии», – механически отмечаю про себя. Оглядываюсь в ужасе и ненавижу это чудовище еще сильнее: на четырех лучах звезды, на коленях, со склоненными головами стоят Рид, Лай, Тери и Эд. Нет, нет, нет! Запрещенная магия воды – магия крови, которая превращает любого человека в послушную марионетку! Источник, во что мы ввязались! И все из-за меня. От бессилия слезы ручейками бегут по щекам. Лучше бы я просто сдохла.

– Сдохнешь, – спокойно обещает гад, – и дружков своих захватишь. Милые мальчики решили провести запрещенный ритуал и выкачать жизненные силы из своей подружки, моей потенциальной невесты, кстати, но поторопились и перепутали направление потоков – не от жертвы, а к ней. Как думаешь, что произойдет, когда схема активируется?

«Меня разорвет от направленной на меня магической энергии, – отстраненно думаю я, – и лишит ребят жизни, если не остановить поток. Но этот палач не остановится».

– Там же ваш сын! – это до сих пор не укладывается у меня в голове.

– О, я буду вдвойне безутешен, – он произносит это так безразлично, что меня мутит. – Пусть посмотрят, что бывает с теми, кто встает у меня на пути.

«Энченцио сангрия! – его внезапный крик раскалывает пространство. – Рапидо!»

Плотная, осязаемая волна холода струится по жилам, выстудив саму жизнь, сковав потоки слез ледяной коркой.

Повинуясь жестам мага, коленопреклоненные друзья хватают лежащие перед каждым из них ножи, и дергаными, ужасающе синхронными жестами надрезают ладони. Лишенная возможности даже рыдать, я медленно умираю вместе с ними. Как же я ненавижу этого гада!

«Чтоб ты сдох, тварь… Чтоб ты сдох, чтоб ты сдох!»

Когда потоки сил синхронно бьют в меня, я думаю только об этом. Я не чувствую боли, ненависть захлестывает меня. Я смотрю на него в упор и повторяю: «Сдохни, сдохни за все, что ты с нами сделал». Ладони и грудь печет, и я наконец-то кричу, дергаюсь. И вижу, как тугие темные лучи прошивают пространство от меня к отцу Рида. На миг на его лице появляется изумление, а затем он вспыхивает и осыпается на каменный пол черной горкой пепла…

* * *

– Эмма, Эмма! Проснись, давай же… – я пришла в себя от того, что меня трясла Алисия. – Вот молодец. Ты так меня напугала! Что тебе снилось? Ты же рыдала в голос.

Я дрожащей рукой прикоснулась к мокрой щеке. Соленые ручейки стекали по шее за ворот ночной сорочки.

– На-ка, попей воды, – Алисия ловко подсунула мне под нос стакан и помогла его придержать. Сама бы я сейчас вряд ли с этим справилась. – Видишь, все в порядке, это просто сон.

Я кивнула. Да, просто сон. Просто очередной демонов кошмар. Из чьей-то реальной жизни. А через мгновение на меня снова накатили воспоминания, и пришлось опять пить воду, стуча зубами о стекло, и она снова оказалась солоноватой на вкус. Больше заснуть этой ночью мне не удалось.

Глава 9

Прошло две недели. Снов я больше не видела, чему была очень рада. Дар мой по-прежнему отказывался проявляться, даже крошечного листика мне так и не удалось вырастить. Тем временем мои одноклассники уже перешли к работам в отдельных теплицах, где лечили или восстанавливали части растений – это более тонкая и более сложная работа. Взгляды мэтра Далтона, которые он бросал на меня, день ото дня становились мрачнее и мрачнее. А уж после того как мне в очередной раз измерили уровень дара и оказалось, что он подскочил до четырех с хвостиком единиц, наставник решил взяться за меня всерьез.

В итоге почти каждый день после обеда по часу, а то и больше я под его руководством проводила в мучительных попытках активировать дар виталиста. И упражнения становились все изощреннее: то я должна была подолгу концентрироваться на своих ощущениях, то, наоборот, приходилось делать все быстро и наобум. Как-то раз мэтр Далтон даже специально напугал меня, подкравшись и громко крикнув в тот момент, когда я сосредоточенно пыталась ощутить пульсацию ладоней, поднесенных к ростку. Эффекта все равно не было – нужного, я имею в виду: я от неожиданности подскочила, отдавив ножкой стула ногу мэтру и заодно разбив горшок с испытуемым растением.

Свободное от занятий и уроков время я проводила в библиотеке, пытаясь найти хоть какую-то информацию, способную пролить свет на события моего последнего сна. Гибель сильнейшего мага воды, главы рода, да еще при таких странных обстоятельствах должна быть зафиксирована. Но ни в энциклопедии по истории магии, ни в учебниках истории я подобного не нашла. И это ужасно расстраивало. Очень многое отдала бы, чтобы выяснить, остались ли живы эти люди после смутных лет. Еще мне надо узнать их полные имена. И понять, что именно меня с ними связывает.

Пока было ясно одно: связующей нитью между мной и ребятами из моих снов служил мамин медальон – украшение, из которого Лай сделал некий артефакт, объединяющий их всех. Но как же мне не хватало деталей, из которых можно сложить картину полностью! Внезапную помощь мне, сама того не ведая, оказала мэтрисс Роджерс на дополнительных занятиях по истории. Помимо внушительного списка исторической литературы, которую надо было прочесть в дополнение к основному курсу, она обязала нас завести специальные альбомы, куда мы должны были еженедельно вклеивать значимые, с нашей точки зрения, вырезки из свежих газет, ибо «именно эти привычные для вас новости со временем сформируют то, что мы зовем историей». На этих словах меня и осенило: я не там