А. Смолин, ведьмак - Андрей Александрович Васильев Страница 21

Хотя — какая, ко всем чертям, ясность? Простыня-то ему зачем? Что он с ней делать собирается?

Помотав головой и выкинув из нее на редкость отвратную картинку, которая поневоле мне представилась, я скакнул в комнату, чуть не запнувшись о комок, в который сплелись Родька и кот, сдернул простыню с кровати и метнулся обратно в коридор.

— Не смей, — заорала ведьма. — Феофил! Феофи-и-и-и-ил!

Из комнаты раздался дикий мяв, но кот не появился.

— Накидывай на зеркало! — приказал мне домовой. — Живей!

Я бросился к зеркалу и оказался с ведьмой фактически лицом к лицу. Она вся тряслась от злобы и билась своим тщедушным телом о гладь стекла. Меня тоже передернуло, но от страха, выглядело это все уж очень жутко.

Кстати — и впрямь за ее спиной было болото. А может, пруд, заросший ряской. Или что-то еще в таком духе.

— Найду! — истово выдохнула старуха, прижав лицо к стеклу. — По капле кровь сцежу!

Я ничего не стал ей говорить, а просто накинул простынь на зеркало, точнее — на верхнюю часть гардероба. Ну или как там это сооружение в моей прихожей называется правильно?

Короче — скрыла простыня зеркало, и синий свет тут же померк, а через пару секунд вовсе исчез.

— Ффух, — выдохнул Вавила Силыч и вытер лоб короткопалой ладошкой. — Старая карга. Сто лет в обед, а все туда же. Родька, отпусти ты этого хвостатого уже, все закончилось.

— Убью его — тогда и отпущу, — раздался из комнаты спертый вопль, и что-то громыхнуло и покатилось по полу.

— Не вздумай! — рявкнул домовой. — Только эдакой пакости мне тут и не хватало. Это ведьмин кот, он после смерти здесь будет до конца времен ошиваться. Отпусти его, я сказал.

И Вавила Силыч направился в комнату, последовал за ним и я, сразу включив в комнате свет.

Клубок из драчунов распался, они стояли друг напротив друга, как бы прикидывая — закончить стычку или продолжить? Обоим досталось — у кота была окровавлена морда, Родька был весь какой-то всклокоченный.

— Еще раз сунешься — точно удавлю, — погрозил кулаком Родька коту.

— Мя-я-яррр, — насмешливо протянул кот и повернул голову ко мне.

Я слышал, что эти животные очень умны, по заверениям кое-каких знакомых, они смышленее многих людей. Нынче ночью я в этом убедился. В фосфоресцирующих глазах Феофила был разум, может, и нечеловеческий, но разум.

— Проваливай, — коротко приказал домовой и вытянул руку по направлению к балконной двери. — Родька, выпусти его.

— Мя-я-я-я, — кот было двинулся в сторону коридора, но домовой погрозил ему невесть откуда появившейся в его руках короткой дубинкой.

— Третий этаж, — заметил я. — Мне его не жалко совершенно, просто констатирую факт.

— Эту тварь с двадцатого бросить вниз можно, — заверил меня Вавила Силыч. — Все одно жив останется.

Родька подбежал к балконной двери, по шторе вскарабкался вверх и лихо открыл ее, повиснув на ручке.

— Давай, — в голосе домового была неприкрытая угроза. — И хозяйке своей скажи — еще раз в своем дому ее увижу — беда будет. Я существо мирное, но мое не тронь.

— Фррр, — презрительно сообщил нам кот, провел лапой по морде, стирая кровь. — Мя!

Он неторопливо прошел по комнате, на пороге балкона обернулся и посмотрел на меня. Клянусь — он улыбался. До того я считал, что улыбка кота бывает только в книгах Кэрролла. Нет, не только.

И это была очень, очень нехорошая улыбка.

После Феофил потянулся, как черная молния взвился в воздух и сгинул в ночной темноте.

— Я же говорю — эту пакость ни одна холера не возьмет, — Вавила Силыч громко выдохнул воздух. — Но хозяйка у него до чего наглая, а? Вот так, через зеркало, в дом человека.

— А что она нарушила-то? — я подошел к балконной двери и закрыл ее. — Есть какой-то кодекс или свод правил приличия?

— У любого дома есть хозяин, — сказал Вавила Силыч, озираясь. — Твоему — ты голова, а всему нашему подъезду — я. И только с нашего разрешения она может сюда войти. Так с давних времен ведется, таков покон. Слово хозяина открывает дверь — и никак иначе.

— Слово? И все? То есть — никаких последствий для этой старухи, если бы она сюда вошла и меня убила, не было бы? — уточнил я. — В смысле — громом бы ее не поразило, в пепел бы она не обратилась и так далее? Все, что ей грозило, так это только нарушение моральных норм поведения, принятых в вашем обществе?

— Ну, в общем, так, — подтвердил домовой. — Если бы этот кошак тебя царапнул и добыл кровь, то она смогла бы сюда попасть через лунную дорогу, ну а дальше — сам понимаешь. У нее твоя кровь была, та, что он намедни добыл — это как замок. А другая, полученная в твоем доме — это как ключ к нему. Одно с другим связал — и входи.

— Тогда чего ей останавливаться? — устало спросил я его. — В нашем мире несогласие съедаемого давно уже не берется в расчет. При условии, что он слабее того, кто его ест.

Плохо дело. Оказалось, что мой дом не такая уж крепость. Точнее — вовсе не крепость.

— Куда мы катимся? — печально вздохнул домовой. — Еще лет сто назад ее за подобное свои же со света бы сжили. А сейчас всем на все наплевать.

— Плохо дело, — печально заметил я, поднимая с пола стул. — Не оставит она меня в покое.

— Это я виноват, — опустил голову домовой. — Не сообразил, что она через зеркало, лунной дорогой может пожаловать. Его еще вчера надо было простыней завесить. Средство простое, но надежное, проверенное.

— Лунной дорогой? — я уже во второй раз за последние пять минут услышал это словосочетание.

— Эта ведьма — она болотная, — пояснил Вавила Силыч. — Они же разные бывают, ведьмы-то. Какие на болотах живут и магию воды используют чаще других — те болотные. Лесные есть. Ну а больше всего деревенских. Теперь, пожалуй что, даже и городских. Но эта — болотная, потому у нее вода стоялая в лучших подругах. А стало быть — и лунный свет тоже, вода да луна — они, считай, как родные. Ну а через него дорогу от одного места до другого перекинуть можно запросто. Главное, чтобы в доме зеркало было, в котором лунный свет отражается. Кошак этот сегодня возле дома крутился, ну я его шуганул, понятное дело. А он, видать, и по карнизу успел пошастать, да зеркало и приметить. Я виноват, Александр, я. Не подумал, что старая хрычовка такой быстрой