Амброзия - Дикий Носок Страница 27

были всего то в двух шагах внизу, две выпущенные им пули улетели в ближайшие кусты. На истошные вопли куста он не обратил внимания, потому что четвертая пуля в этот момент, наконец, нашла свою жертву. Прошив насквозь плечо Санька, она выбила кучку гравия из асфальта и успокоилась. Санек же, выпустивший из рук веревку, грохнулся сверху. Ванек проводил его полными ужаса глазами. Напарник шмякнулся об асфальт с таким звуком, как падает сочащийся кровью бифштекс на сковороду, хрустнул, выгнулся и затих.

Наверху кровожадно взревел стрелок. Он палил почти не целясь, да этого и не требуется, если мишень висит в полутора метрах внизу. Приобретя два новых, совсем не физиологических отверстия в теле, Ванек рухнул вниз безжизненной тушей.

Глядя на поверженных врагов сверху Рустам начал остывать. «Надо бежать,» – сформировалась в голове отчетливая мысль. Пронесясь по квартире, будто торнадо, он покидал в сумку деньги и документы, сунул в карман ключи от машины, велел Сурену отправляться домой к родителям и бесстрашно открыл входную дверь. Старика на площадке, замахнувшегося на него дубинкой, просто оттолкнул, через Ахмада перелез и ринулся вниз по ступеням.

Глава 5.

Последние лучи заходящего солнца позолотили макушки деревьев заброшенного парка и растворились в наступающих сумерках. Припозднившиеся гуляющие торопливо покидали парк, с наступлением ночи становившийся мрачным и таинственным. Темнота скрыла облезлые скамейки и замусоренные дорожки. Сюда еще не дотянулись длинные руки сторонников порядка во всем.

Когда из темноты появился, наконец, Разум, Чувство покачивалось на поскрипывающих качелях. Хаос слегка подталкивал ее в спину.

«Удивительно, почему твой порядок всегда, ну всегда заканчивается войной?» – воскликнуло Чувство. – «Ведь, если подумать, нет вещей более противоположных, чем война и порядок. Война – это хаос, сумятица, разруха.»

«Нет, нет. Не приписывай мне то, чего нет,» – шутливо возразил Хаос.

Разум и сам вновь и вновь задавался этим вопросом. Почему все происходит не так, как он задумывает? Неверно выбран объект? Нет, верно, возразил он сам себе. Твердый, сильный, с благими помыслами и стремлениями. И методы, используемые им, с широким привлечением общественности, Разум полностью одобрял. Поначалу. А получилась снова какая-то ерунда. Эксперимент без сожаления можно было списать в утиль.

«Ну, положим, и у тебя в этот раз не вышло, Сестра,» – спокойно возразил он Чувству.

«О, не напоминай!» – сокрушенно возразила та. Она до сих пор пребывала в расстроенных чувствах. – «Это просто катастрофа! Столько жертв! Столько жертв! Раньше эти существа обладали куда более возвышенным чувством прекрасного. А во что оно выродилось теперь? В стремление иметь нелепые выросты на теле? Чрезмерные и уродливые. В жажду добиться всеобщего обожания и поклонения любыми способами? Не искреннего восхищения, а пугающего слепого фанатизма. Я совершенно растеряна. Я больше ничего не понимаю в этих существах.»

«Да что тут понимать?» – удивился Хаос. – «Они просты и примитивны, как хвост загулявшей кометы. Лень, похоть и любопытство – их главные черты.» «Похоже, сейчас ты разбираешься в них лучше нас. Тебе и флаг в руки, как говорят аборигены,» – подытожил Разум. – «Ты нашел способ сделать их счастливыми.»

«Серьезно?» – изумился Хаос. – «Да я и не делал ничего. Просто позволил им плыть по течению.» В радостном предвкушении он потирал руки.

***

Подстреленное ухо ныло, трезвая голова с непривычки гудела, невнятная тоска грызла душу. Вчерашний день виделся страшным сном. Маскируясь вчера под куст, Василий лишился мочки уха, оторванной шальной пулей, а заодно оказался едва ли не единственным свидетелем происшествия. Инициатора штурма полковника Громова задержали на месте, а абрека, успевшего удрать на машине, поймали в соседней области.

Василий сполз с кровати, пошлепал на кухню и припал к водопроводному крану. Действие обезболивающих таблеток уже закончилось, и он заглотил еще парочку из тех, что щедро отсыпал врач со скорой. Таблетки, это, конечно, хорошо. Но Василию сейчас требовалось совсем другое лекарство. Утеревшись грязным кухонным полотенцем, он внезапно замер как громом пораженный. На подоконнике, заманчиво поблескивая округлыми боками, стояла четверть. Её содержимое, лишь чуть не доходившее до горлышка, насквозь пронизывали солнечные лучи. И в них жидкость сияла всеми цветами радуги.

Василий сглотнул и медленно, стараясь не моргнуть, подошел к подоконнику. Он боялся, что стоит ему закрыть глаза, как видение исчезнет. Но четверть была материальна и осязаема. Вынув пробку, Василий осторожно наклонил ее и отхлебнул прямо из бутыли. Райское блаженство разлилось в желудке, ударило в голову и растеклось по измученному организму.