Жнец - Виталий Сергеевич Останин Страница 27

Можно было бы посидеть неподалеку от выхода, срисовать Иванова и потом сесть к нему на хвост, но… Даже в облике старичка я буду вызывать подозрения, если начну часами крутиться у здания, полного безопасников. Меня обнаружат через камеры, затем поставят на наблюдение, а позже может и для беседы «пригласят». Другое дело — самому сунуться в пасть дракона.

Больше всего на свете любой представитель государственной власти, неважно, гражданской или военной ветви, боится активных граждан. Тех самых опасных деятельных старичков и старушек, которые легко могут втянуть тебя в двухчасовую историю о парковке в неположенном месте. Любой из полицейских и даже безопасников знает: увидел такого жалобщика — кинь в него своим молодым коллегой! Ведь отказать гражданину в приеме нельзя. А новичка не жалко, да и вообще, судьба у молодых такая — страдать.

Но главное, при всем том шуме, что производят бдительные граждане, добравшиеся в своей тяге к справедливости до свободных ушей, для всех остальных они остаются словно бы невидимыми.

«Лишь бы только артефакт не подвел!» — думал я, входя в святая святых местного ФСБ, и останавливаясь напротив дежурного офицера.

— Вы к кому? — строго спросил парень темно-синем мундире с васильковым кантом.

Взгляд у него был тренированный, жесткий. Словно не человек смотрел, а рентген тебя просвечивал. При этом, лицо приветливо улыбалось — профессиональное.

— Я хотел бы поговорить с вашим начальством. — начал я домашнюю заготовку.

— С какой целью? — не меняя выражения лица уточнил дежурный.

— Боюсь, молодой человек, я не могу этого сказать вам. — скорбно поджал я губы.

Любой, имеющий хоть какой-то опыт общения с гражданами силовик, на этой фразе должен был распознать опасность. У дежурного такой опыт имелся, я прямо видел, как в его глазах появилась обреченная тоска.

— Могу я взглянуть на ваши документы?

— Конечно. — я тут же протянул ему идентификационную карточку, изготовленную немертвыми под мою нынешнюю внешность.

— Степан Вячеславович? — он вгляделся в документ.

— Попов. — чуть качнул я головой, добавив в голос капельку раздражения. — улица Красная, дом 67, квартира 80.

— Цель визита? — пластик вернулся мне в руки, а дежурный, удовлетворенный проверкой, поднял глаза.

— Сообщение о готовящемся преступлении. — трагическим шепотом ответил я. — Большего, молодой человек, я вам сказать не могу. Буду говорить только с вашим начальством.

— В полицию обращались?

— Поверьте, это не их компетенция!

На самом деле, процедура общения с городскими сумасшедшими силовиками давным-давно отлажена. Когда выясняется, что они не опасны, их проводят в переговорную комнату, находят ближайшего новичка и позволяют ему говорить, пока его язык не отсохнет. Проще, конечно же, было бы их быстренько спроваживать восвояси, но, как ни странно, от таких вот чудаков порой бывала и польза. Бдительные бабушки и дедушки частенько подмечали то, на что люди более молодого возраста не обращали внимания, а их готовности помогать оперативникам можно было только позавидовать.

Так поступили и со мной. Дежурный вызвал помощника, тот проводил меня в переговорку и оставил одного. Помещение было современное, не те застенки, про которые любят писать журналисты, а вполне комфортная комната, разве что больше похожая на гигантский аквариум для рыб. В том смысле, что три из четырех ее стене были стеклянными.

Веяние это прокатилось по стране лет, наверное, восемь, а то и десять назад. Как раз после референдумов о присоединении к России нескольких областей бывшей республики. Чекисты тогда работали не покладая рук, выискивая среди тысяч нормальных людей волков в овечьей шкуре. Ну, и начались перегибы, естественно.

Громкое расследование одного военкора вскрыло целую сеть злоупотреблений, которые происходили в глухих переговорках, и ведомство решило проблему радикально. С того времени прием граждан велся исключительно в прозрачных, звукоизолированных кабинках. Чтобы всякий сотрудник мог увидеть, если его коллега выбивает, например, признательные показания.

В моем нынешнем положении это было только в плюс. Конечно, «аквариумы» ставили не в глубине здания, а неподалеку от входа, но именно это и позволяло мне наблюдать краем глаза за входящими и выходящими сотрудниками. Так я рассчитывал найти своего Иванова.

Через несколько минут в переговорку вошел совсем молодой человек в деловом костюме. Ужас от предстоящего общения со мной он умело скрывал за приветливой улыбкой. Но эмпата не проведешь.

Поздоровавшись, он спросил меня о цели визита, я еще раз повторил мантру про начальника. Он парировал мой довод занятостью руководства и предложил все рассказать ему. Я так и сделал — слишком долго играть в разведчика тоже не стоило. Начал с вымышленной соседки, молодой дамы, к которой в гости ходят различные кавалеры. Перешел к тому, что лицо одного из них показалось мне знакомым. Поведал, как долго вспоминал, где я мог его видеть. Пока, наконец, сегодня, не понял, что натыкался на него во время просмотра криминальной хроники. Человек находился в федеральном розыске.

Опер чуточку заинтересовался. Попросил описать увиденного человека. Я описал. Он сходил за планшетом и начал крутить на его экране карусель одинаково неприятных физиономий преступников. Я внимательно смотрел, иногда прося задержаться, но затем с сожалением говоря «нет». И мы снова продолжали поиски.

Через полчаса безопасник начал понемногу звереть. Реплики его стали резче. Я с гордым видом игнорировал его нетерпение, продолжая листать каталог преступников. Краем глаза заметил знакомое лицо — Иванов легким шагом сбежал по лестнице и остановился возле дежурного.

— Тут никого нет. — с сожалением произнес я. — Может уже память стала подводить.

— Это возможно. — без всякой приязни отреагировал опер.

— Пожалуй, мне не стоит отнимать ваше время. Я попробую повспоминать дома, а еще лучше — пойду на телеканал, в программу, где показывали фотографии. Наверняка, там их меньше, чем у вас здесь.

На лице безопасника на миг зажглась злорадная ухмылка. Он явно представил, как приторно вежливый и невыносимо нудный старикашка будет выносить мозг не ему, а телевизионщикам. Его это радовало.

— Пожалуй. — нейтрально отозвался он. — Но, как только узнаете его, сразу к нам!

— Конечно!

Из аквариума я вышел секунд через двадцать после того, как Иванов покинул здание. Быстро вышел следом и обнаружил его идущим к парковке.

— Вам помочь, дедушка? — подхватила меня под локоть молоденькая девчушка в огромных, на половину лица очках. Миленькое личико, два задорных хвостика, короткая юбка. Маарет да Воль кардинально изменила свою внешность.

— А помоги внучка. — навалился я на предложенную руку и шепнул ей. — Вон тот хлыщ в голубой рубашке и пиджаком в руках. К парковке идет, видишь?

— Вижу. — одними губами ответила она.