Подьячий Разбойного приказа - Константин Константинович Костин Страница 28

— Бежим! Они сейчас очнутся, а там не все дураки, и поймут, куда ты делся. Бежим!

И мы побежали.

По крышам.

Перепрыгивая через промежутки между строениями, благо, они стояли плотно.

Мы бежали.

А потом Аглашка упала на спину и сказала:

— А теперь лежим.

Я послушно лег рядом, слыша, как часто-часто бьется сердце. Аглашкино. Да ее… э… одежда на груди… да, одежда на груди… вздрагивает от ударов.

Руки девчонки тряслись. Я осторожно протянул свою руку и взял ее дрожащие пальчики. Тоненькие…

— А зачем мы лежим? — спросил я.

— Откат после Липкого Слова у меня, Викешенька… — прошептала Аглащка.

* * *

Я не знаю, кто придумывает Слова — и никто не знает, по крайней мере, из тех, с кем я общался — но над названиями эти люди сильно не заморачиваются. Слово ускоряет? Значит, Быстрое. Слово тормозит разогнавшегося, как будто тот влипает в паутину? Значит, Липкое. Слов позволяет бегать по стенам, прилипая руками и ногами? Значит, Липкое. Что, такое название уже есть? Да и фиг с ним.

* * *

— Ага, понятно… А я зачем лежу?

Скоморошка выдернула свою руку из моих пальцев и взвилась, как укушенная:

— Потому что ты дурак, Викешка! Стоишь надо мной, нависаешь, мне страшно! Вставай, чего разлегся!

Она пнула меня ногой в бок.

И мы побежали дальше.

— Аглашка, — спросил я на бегу, — У нас на Москве по зиме несколько домов ограбили. Тати по стене в окно горницы забирались. А как — непонятно. Ты ничего об этих случаях не знаешь?

Она яростно оглянулась на меня на ходу:

— П-приказный… Ой!

Я вовремя ее поймал — чуть не рухнула в проем между двумя амбарами — и прижал к себе. За что тут же получил кулаков в бок:

— Нечего меня лапать!

Было бы там что… Самой восемнадцать, а по фигуре — не больше тринадцати… Но этого я, естественно, не сказал.

— А куда мы так торопимся? — вопрос, что Аглашка делала на крыше и зачем меня спасла, я решил отложить на потом.

— Дурак! В Приказ твой!

Стоять, Зорька!

Я затормозил, схватив девчонку за руку:

— Не в Приказ нам надо! Ко мне домой!

— Зачем? — неожиданно покраснела она.

— Они меня потеряли. Значит, сейчас ко мне домой пойдут, чтобы меня подстеречь, да заодно узнать, где меня найти можно…

Сам бы так и сделал.

— …а у меня там тетя, — закончил я.

Аглашка посмотрела на меня и подозрительно прищурилась:

— Какая еще тетя?!

* * *

Тетя Анфия очень удивилась, когда окно со двора распахнулось и в него проскользнул сначала я, а потом какая-то растрепанная девчонка. Аглашка потеряла колпак по дороге, а ее волосы были коротко подстрижены.

— Викеша? Что…? И кто это?

Тетя и Аглашка уставились друг на друга, подбоченившись. Смерили друг друга взглядом.

Мне некогда было наблюдать, я бросился в комнату и принялся выгребать из-под кровати деньги, бросая их в заплечный мешок.

— Скоморошка, — вынесла вердикт тетя.

— Старушка, — отозвалась Аглашка.

Я бросил в мешок еще несколько полезных вещей и забросил его на плечи:

— Тетя! Некогда! Собери вещи — за мной идут убийцы! А это Агла…ша.

На меня сверкнули глазами обе, но тут до тети дошло слово «убийцы».

— А я тесто на пироги поставила… — огорченно сказала она и вихрем понеслась по дому.

Вот что я вам скажу — когда женщинам нужно, они собираются ОЧЕНЬ быстро. Я не успел моргнуть глазом, как под ногами тети лежали две небольшие, но плотно набитые походные сумы, а из сундука она доставала… пистолет.

Такой, знаете ли, как здесь говорят — кавалерийский. Размером не с привычный нам пистолет, а, скорее, с обрез.

Тетя сноровисто выдернула фитиль, подожгла его от углей в печи и ловко вставила в замок.

— На всякий случай… — начала она.

Входная дверь распахнулась, за ней стоял Толстый!

— А! — он увидел тетю.

— О! — он увидел пистолет в ее руках.

Реакция у Толстого была быстрой, дверь он успел захлопнуть…

Пиф! — вспыхнул порох на полке.

Паф! — грохнул выстрел.

В двери появилась дыра — кошка проскочит. А за дверью упало что-то тяжелое.

…вот отскочить от двери Толстый уже не успел.

Тетя Анфия резко развернулась ко мне — подол сарафана взметнулся, как плащ, в руке дымится пистолет, глаза горят, я даже залюбовался.

Валькирия!

— Уходим, они уже здесь! — крикнула Аглашка и прыгнула щучкой в окошко.

Тетя метнула в то же окно обе сумки, сунулась следом… и застряла. Почти точно изобразив популярную сцену из порнофильмов (я не смотрел, мне друзья рассказывали). К счастью, ненадолго, я даже не успел… испугаться, испугаться не успел. Тетя Анфия резко выдохнула и выскользнула в окно, что твоя змея, только каблучки сапожков мелькнули.

Следом о землю тяжело брякнули мои мешки и шлепнулся я сам.

А потом мы опять побежали.

Теперь втроем.

* * *

— Куда сейчас?

Мы сидели на берегу Москвы-реки, глядя на темнеющее небо, и думали о будущем. О ближайшем будущем. Короче — где провести ночь? Утром-то можно добраться до Приказа, а сейчас туда не попадешь — Кремль закрыт на ночь. Тут и по улицам-то не особо пройдешь — всё цепями перекрыто.

Я уже рассказал тете, что случилось, и узнал от Аглашки, каким образом случилась она. Оказывается, вредная девчонка следила за мной, чтобы перехватить, когда я пойду домой. С какой целью — она не уточнила. Тогда-то она и заметила группу типов, которые явно кого-то подстерегали. Из скоморошьей вредности она сбегала к своим, подготовила несколько сюрпризов, вроде «зайца» — того мешка, который изобразил светошумовую гранату — и засела в засаду на крыше амбара, чтобы напакостить засадникам, когда те нападут на свою жертву. То, что жертвой оказался я — стало приятным бонусом.

— Агла…я… — задумчиво спросил я, — Прошлым летом под Тверью несколько раз грабили обозы. Рядом с повозками падал мешок, с искрящимся и трещащим запалом, а когда обозники поворачиваются посмотреть, что это там такое — мешок взрывался, ослепляя и оглушая всех, кто был рядом. Приходили в себя уже связанные и ограбленые. Ты ничего об этих случаях не знаешь?

— П-приказный… — прошипела она. Более никак не прокомментировав мои слова.

Мы помолчали.

— А я тесто на пироги поставила… — задумчиво произнесла тетя Анфия, — Думала, раз эта суматоха никогда правильно не поест — пусть хоть пироги хорошие жует, а не рыночные. Пропадет теперь тесто. Перестоит.

— Давайте к моим в ватагу пойдем, — предложила