Аудиториум. Часть 2 - Алекс Хай Страница 28

– Много ты понимаешь.

– О пулях, Костик, я знаю все, – еще шире осклабился Ленька. – Ух, Иисус Христос и мать его Мария… С ментальными талантами у всей твоей семейки проблемы. Артефакторов из вас тоже не выйдет. Боевиком можешь стать – только это тебе и светит.

– Меня устраивает, – отозвался Денисов.

– Ну коль устраивает, то и проваливай с глаз моих. – Голова повернулась в сторону ректора. – Дедууууль, еще коньячку, ради всех святых угодников!

– Ты мне еще побогохульствуй, – проворчал Фрейд и повторил процедуру с вливанием коньяка прямо в банку.

Я слушал и мотал на ус. Значит, у Денисовых родовая слабость к ментальным воздействиям. Это было хорошо – кое-что в этой области я уже умел. А вот боевик из него и правда мог выйти сносный. Если Константин окажется таким же мощным, как его брат, мне придется туго. Одно радовало – я тоже не собирался прохлаждаться на учебе.

Еще посмотрим, кто кого.

К моему удивлению, Голова не сказала почти ничего интересного ни про Забелло, ни про Перовскую. Разве что Марианне порекомендовал посвятить себя целительству и сказал одну странную фразу: «Пляши, пока можешь. Живи, девочка, каждый день как последний, потому что для тебя он последним и окажется». Не то угроза, не то предупреждение, а может просто странный приступ философствования.

Перовская лишь расхохоталась, исполнила несколько па и, получив свои знаки отличия, впорхнула обратно в строй.

А Меншиков оказался менталистом. Причем ранг имел высокий – четвертый с перспективой подняться до «тройки». И вот это уже было серьезно.

– Ронцов Сергей Андреевич! – Пригласили моего соседа.

Бледный как смерть Серега нетвердой походкой подошел к Голове. Едва он прикоснулся к банке, Пантелеев принялся прыгать, скакать и взбивать раствор в пену.

– О, ублюдочек пожаловал, – бестактно объявил артефакт. – Папа князь, а мама красивая, да? Бедняга ты, Серега. Сожрут тебя, цветочек аленький. Правда, коль сожрут, то подавятся. Ранг у тебя пусть и шестой, но может подняться, коли сделаешь все по уму и ежели с родней батьки твоего свезет. И артефакторию ты мне брось. Не к тому у тебя душа лежит, и не слушай ты всяких старых пердунов. Боевиком станешь.

Ронцов аж отпрянул.

– Нет… Нет, вы ошибаетесь.

– Я, мил человек, ошибаться не умею. Не вложили в меня такого заклинания. Что вижу, то и говорю, – назидательно ответил Ленька. – А ты, птенчик, еще жару задашь. Коли выживешь. Все, ступай. И так засюсюкался с тобой. Коньякуууу!

Пораженный услышанным, Сергей рассеянно принял шевроны из рук красоток-старшекурсник и направился в строй. Румянец вернулся на его щеки, но парень выглядел настолько ошарашенным, что не смог вымолвить и слова, когда кто-то к нему обратился.

«Ты как, Серег?» – обратился я к нему ментально.

Ронцов вздрогнул и обернулся ко мне.

«Удивлен».

«Это еще мягко сказано. Но если Голова не ошиблась, то ты можешь стать крутым боевиком».

«Прости, Миш, но мне с трудом в это верится. Ну какой из меня боевик?»

«Всякое бывает. По Коле тоже не скажешь, что он лекарь, да и по Грише, что менталист».

«Угу».

Ронцов явно не был настроен на общение, и я перестал мучить парня. Пусть переварит и как следует свыкнется с пророчеством артефакта. Интересно, знали ли в Аудиториуме о скрытых талантах нашего затравленного бастарда? И случайно ли подселили именно к нам?

Опять параноишь, Миха. Вечно видишь во всем двойное дно.

– Соколов Михаил Николаевич! – Позвали меня. – Пожалуйте к артефакту, ваше сиятельство.

Тщательно скрывая нервозность, я уверенно направился к Голове. За моей спиной шушукались – кто-то был наслышан об особой природе моей силы, иные уже были в курсе объявленной Денисовым войны. Короче говоря, я внезапно стал знаменит, даже не стараясь этого добиться.

– А он милый, – промурлыкала какая-то девица своей подружке, когда я проходил мимо них. – Надо бы познакомиться поближе…

Ага. Рискни здоровьем, дорогуша. Ирэн тебя так отблагодарит, что неделю будешь пускать слюни в подушку.

Вблизи Ленька Пантелев оказался еще уродливее, чем я предполагал. Часть тканей отслаивалась, лицо неестественно перекосило, и было удивительно, что это создание вообще могло шевелить распухшими губами.

Едва я дотронулся до стекла банки, как раствор забурлил, закипел, а Голова скорчилась еще чудовищнее и завыла.

– Твою мать, дедуля! – крутанувшись вокруг свое оси, заорал Ленька. – Не мог раньше предупредить, что у него не Благодать?!

Фрейд лишь коротко хохотнул.

– Нужно было тебя наказать за дерзость.

Голова принялась бешено крутиться, таращилась на меня – да так, что у меня от этой адской светомузыки все поплыло перед глазами.

– Ааааааа! Уууууууу! – выл Пантелеев. – Руки! Руки убери, с-сволочь! Изверг! Нерон! Навуходоносор! Свали от меня, дух проклятый!

Строй позади меня зароптал.

– Говори что знаешь! – я обхватил банку обеими руками и наклонился так, чтобы моя голова была на одном уровне с визжащим Пантелеевым. – Говори, но тихо. Иначе руки в раствор опущу. Понял?

– Ыыыыыаааааааа! Пусти! Пусти, я все скажу, – проскулила Голова.

Я убрал руки.

– Ну. Вещай давай.

– Дух… Дух родовой, – жалобно всхлипнул Ленька. – Больно мне от вас. Я ж на Благодать зачарован, а не на древнюю силу… Больно… Больно…

– Извини, Лень. Я тебе вредить не хотел. Обо мне что-нибудь сказать можешь?

– Род у тебя сильный. Ты наследник, и одарен в избытке, – глухо прошептал Пантелеев. – Все дороги, какую ни выберешь, будут твоими. Но выбрать нужно одну или две – это предел. Распылишься – не получишь ничего.

– Понял. А посоветуешь что?

– Наставник тебе нужен, Соколов. Но такого в этой школе ты не найдешь. Не здесь он обитает. Ищи в семьях, что сохранили родовую силу. В Аудиториуме выучись на ту специализацию, какая по душе придется – из тебя и менталист, и боевик толковый выйдет. А как выпустишься, ищи наставника, пороги обивай… Тогда-то ты свою силу и раскроешь.

– Так здесь же есть кафедра родовой магии, – возразил я.

– Есть, да что в том честь? Азы дадут, не более. Тебе нужен свой наставник. Сильный, из рода и большой историей. Понял?

– Понял. Благодарю, Леонид Иваныч.

– Уууу! Прочь поди от меня! – забулькала голова. – Коньяку! Коньяку! За вредность!

Я развернулся, забрал шевроны и зашагал на свое место. Теперь на меня уже откровенно пялились.

– Родовая сила? – шушукались в строю. – Охренеть!

Подмигнув Афанасьеву, я занял место подле него.

– Хорошо шоу? – Спросил он.

– Ага. Мне понравилось.

– Сперанский! Сперанский Николай Геннадьевич! – вызвали лекаря.

Коля шустро выбежал из строя и направился к успевшей прийти