Хранитель кладов - Андрей Александрович Васильев Страница 3

— Ты всегда был чудиком, — с легким превосходством отметил Пашка, а после задал совершенно неожиданный вопрос: — А на «копы» ездишь, историк? И куда, если не секрет? Нет, если нельзя, не говори, неприятности никому не нужны. Но, может, дашь наводку на какое «жирное» место?

— Мои «копы» тут, — я показал приятелю на окно. — Какое там… А тебе-то что за интерес?

А потом, по мере того как я слушал Сивого, меня начали одолевать сразу два чувства: зависть и, как это ни прискорбно, стыд. Ну сами посудите, я, работник исторического фронта, сроду с металлоискателем в руках не ходил, а Пашка, который занимается какими-то денежными делами, оказывается, что ни лето, на пару с другим нашим одноклассником выезжает в «поля». Не в Европы за приключениями, не на юга за сомнительными удовольствиями, а в «поля» за преданиями старины глубокой.

Срамота да и только…

Надо отдать Сивому должное, он проявил определенную тактичность. Поняв, что я далек от данных радостей жизни, мой приятель не стал унизительно хихикать, показывая на меня пальцем, или укоризненно цокать языком, давая понять, насколько низко пала наука. Напротив, он сказал:

— Давай-ка, Швец, телефонами махнемся. Мы с Гендосом в июле, как всегда, на «коп» поедем и тебя с собой прихватим. Третьим будешь.

— Не вопрос, — сразу же согласился я, доставая из кармана смартфон. — Диктуй свой номер, а я тебе перезвоню.

Дело было еще в мае месяце, а к лету я про эту встречу уже забыл совершенно. Ну, поговорили и поговорили, что теперь? Мы все, общаясь со старыми друзьями, которых давно не видели, непременно заканчиваем беседу фразой: «А вообще, надо бы встретиться, посидеть, поболтать». Но это желание почти никогда не становится реальностью, потому что у всех полно дел в дне сегодняшнем и нет времени на воспоминания о прошлом.

Потому, когда в начале июля раздался звонок и на экране высветилось «Паша Сивый», я удивился безмерно.

— Швец, здорово, — деловито проорал в трубку тот. — Через две недели едем, так что давай, бери отпуск. Надеюсь, проблем с ним не будет?

— Никаких, — подавленный таким напором, пробормотал я. — Слушай, только…

— «Заднего» включать некрасиво, — притворно-грозно гаркнул Пашка. — И Гендос не поймет, а ты его знаешь.

Гендоса я знал, да еще как. В годы детства и юности он был первым блюстителем неписаных пацанских законов, которые уходили корнями в легендарное прошлое нашего старого московского района, и требовал того же от остальных. Он никогда не трогал своих врагов, если встречал их с девушками, никогда не добивал тех, кто уже лежит на земле, и считал зазорным зажимать в кулаке «свинчатку» для усиления удара. Впрочем, ему и не надо было с такой накачанной бицухой.

Он не поймет, это верно. Детство наше давно прошло, но рука у Генки наверняка до сих пор тяжелая…

— Я не о том, — виновато просопел в трубку я. — У меня просто этого нет… Ну… Инвентаря. Металлоискателя то есть.

— Да не парься, — успокоил меня Сивый. — Я себе на Новый год подарок сделал — нового «гарика» купил. А тебе отдам свой старый «трактор». Вполне приличная машинка, три сезона с ней отходил.

— Переведи, — попросил я его.

Оказывается, под именем «гарик» скрывался металлоискатель фирмы «Гаррет», а «трактор» — это аналогичный прибор, но другого изготовителя.

Поняв, что теперь отказ точно невозможен, я подтвердил свое участие в походе, хоть глубоко в душе этого уже не очень и хотел. Приятно помечтать о подобном приключении, стоя вечером на балконе и куря сигаретку, а вот загрузиться в машину и помчаться невесть куда на самом деле — это, знаете ли, немного другой коленкор.

Но слово надо держать, раз уж оно дано, и потому через две недели я сидел на заднем сиденье черного «Хаммера» и смотрел в окно, за которым мелькали деревья.

— «Вкусное» место, — разорялся тем временем Сивый, сидя за рулем. — А, чтоб тебе, тут никакая подвеска не сдюжит, на таких колдобинах! Так вот, там раньше деревня стояла, старая, как дерьмо мамонта, ее еще во времена царя Гороха отстроили. Она царизм пережила, две войны, коллективизацию и все остальное. Но перестройку не осилила, это да. Зато теперь есть где походить, добра поискать.

— На таких местах много чего лежит, — подтвердил Генка. — Да и направление мы взяли хорошее, «Минка» — это «Минка». Здесь и «францы» попадаются, и «тевтоны». Хотя нечасто, конечно. И то, и другое уже здорово подвыбрали.

Это он, должно быть, имеет в виду Отечественную войну 1812 года и все то, что осталось в русской земле от доблестной наполеоновской армии. Ну да, они же как раз по этим дорогам в Москву шли, по ним и обратно брели. Ну а «тевтоны», надо думать, — это останки других завоевателей, тоже изрядно удобривших своими телами наши поля и леса.

Против моих ожиданий, мы не так и далеко от столицы отъехали, верст сто пятьдесят, не более. Ну и еще по проселкам километров двадцать отмахали, прежде чем свернули на совсем уж раздолбанную лесную дорогу.

— Это у нас, — заметил Сивый, вцепившийся в руль обеими руками. — А вот если под Питером копать, то там немецкого добра еще лет на триста припасено. Только дело это опасное — и на мину можно нарваться, и на гранату. Невская земля этим добром нашпигована.

— Да и не любят аборигены конкурентов, — добавил Генка. — Особенно из числа тех, кто болеет не за «Зенит», а за «Спартак». Запросто можно на пулю нарваться, у питерских с этим просто, они ребята резкие.

А вот про это я слышал. Говорят, в начале этого века там на особо «хлебных» местах даже перестрелки случались, причем в ход шло то самое оружие, которое было поднято из земли.

— Так что на фиг надо, — подытожил Пашка. — Мы же не для денег копаем, а для души. Я вот в прошлом сезоне наперсный крест шестнадцатого века «поднял». Мог бы себе оставить, но отнес в музей в качестве безвозмездного дара. Пусть будет.

— И два раза туда ходил, проверял, чтобы не спер кто из персонала, — хохотнул Гендос.

— Имею право, — с достоинством произнес Сивый, — как даритель. Ох, мать твою так, откуда же тут такие рытвины? Как танки прошли!

Но мы все