Владимир Васильев - Время инверсий Страница 30

– Как у тебя все просто… – Швед недоверчиво покачал головой.

– А в мире вообще все достаточно просто, – парировал Ефим, ничуть не смутившись. – Если не размениваться на частности и мелочи. Если размениваться – точно погрязнешь. А стоит подняться надо всей суетой, поглядеть на ситуацию в целом, желательно отстраненным взглядом, и все становится предельно простым и понятным. Сложна обычно не сама проблема как таковая, сложны пути к ее решению…

Ефим внезапно умолк, то ли прислушиваясь, то ли почувствовав что-то.

Секундой позже насторожился и Швед.

Кто-то поднимался по лестнице на этаж. Но вроде бы кто-то свой.

Ефим со Шведом почти одновременно расслабились. На лестничной площадке колыхнулся Сумрак, впуская и выпуская гостя, а через несколько секунд на кухню вошел Дима Рублев. Выглядел он не то озабоченным, не то недовольным – как-то так.

– Привет. Я ненадолго, – сказал Рублев, протягивая Шведу свой старенький мобильник. – Слушай, это опять тебе.

Швед машинально принял трубку и поднес к уху.

– Нажми сначала, – проворчал Рублев.

Швед поднес телефон к глазам; на экранчике высвечивался список файлов, курсор стоял на нижнем.

– Воспроизвести, – пробормотал Швед, утапливая соответствующую кнопку, и вторично приготовился слушать.

На этот раз предварительных шумов не записалось, текст пошел с полуслова:

– …кинь корабль темной ночью, шкипер, покинь сейчас, чтобы утром вернуться. Не оставайся на борту, не навлеки опасность на кров свой и команду свою. Уходи, не медли, тогда успеешь! Тебе решать, шкипер, но решай быстро!

А затем долгая пауза и радостный детский – уже детский – голос:

– Па-апа!

Швед вопросительно уставился на Рублева.

– Такси внизу, – негромко сообщил тот. – Я на дачу. Ефима и Симонова заберу, а ты лучше куда-нибудь сам.

Швед лихорадочно соображал – куда можно в такое время податься.

– Дуй-ка ты, друг любезный, на вокзал, – задумчиво посоветовал Ефим. – Возьми билет на ближайший до Брянска и спи себе. В Брянске выйдешь, возьмешь обратный. И фиг кто тебя выследит при таком раскладе. Утром опять будешь в Киеве.

– Думаешь, до утра рассосется? – угрюмо поинтересовался Швед.

– Там же открытым текстом сказано – чтобы утром вернуться.

– Если до Брянска и назад, будешь в Киеве не утром, а сильно после полудня, – подсказал Рублев, взглянув на часы.

Ефим легкомысленно отмахнулся:

– А так даже лучше.

Швед обреченно вздохнул и встал из-за стола.

– Я пошел, – сказал он. – Симонова сами будите. На связи, если что.

– Сядешь в поезд, мобильник отключи, – дал еще один совет Ефим. – Сам потом отзвонишься.

– Хорошо. Бывайте.

Швед прошел мимо Рублева, потом замер, повернулся к магу-оборотню, взглянул в глаза.

– Спасибо, тезка, – сказал он тихо и хлопнул Рублева по плечу.

Тот ничего не ответил, только указал взглядом на дверь – не мешкай, мол. Швед и не стал, только прихватил из комнаты паспорт, а из ванной зубную щетку и поспешил прочь из квартиры.

Торопливо сбежав по лестнице, Швед вышел во двор и осторожно огляделся – на всякий случай и в Сумраке тоже. Ничего, что могло бы встревожить, он не увидел и не почувствовал.

«Тьма вас забери со всеми пророчествами и загадками!» – сердито подумал Швед и прикинул: чего от него в принципе ждут, если предположить, будто кто-нибудь и впрямь затеял на него ночную охоту? Очевидно, что он выйдет, сядет в такси и куда-нибудь отправится. Поэтому такси вызывать или ловить не стоит.

«А отправлюсь-ка я на вокзал пешком, – решил Швед. – Тут идти-то минут десять от силы».

Он быстро дошел до улицы Пестеля и свернул на нее. До полуночи оставалось примерно полчаса.

На Пестеля в такое время редко кого заносит, даже на вокзал по ней идти бессмысленно, потому что галерею на привокзальную площадь на ночь закрывают. Правда, Швед не знал, во сколько – в десять вечера, в одиннадцать, в полночь? Однако лично его этот вопрос заботил мало, поскольку Иные не ведают преград в виде запертых дверей. В Сумраке почти все двери открыты. Поэтому Швед непроизвольно ссутулился, втянул голову в плечи, сунул руки в карманы летних джинсов и быстро зашагал в сторону трамвайного кольца.

Слабый сквознячок, втиснувшись на узкую улочку, гонял по асфальту обрывки цветастой бумаги. Было тихо, только позади, около универмага, одиноко дребезжал запоздавший трамвай. По правую руку тянулся нескончаемый ряд лавчонок из белой вагонки, слева лавчонки обрывались примерно на половине улицы, зато на первых этажах домиков располагались аптека, всякие закусочные-сосисочные, парикмахерская, магазинчик швейных принадлежностей – словом, те же мелкие лавчонки, только чуть помасштабнее. Еще слева на дороге ночевала маршрутка безо всяких табличек и иных опознавательных знаков.

Около трамвайного кольца было уже не так безлюдно – ошивались несколько компаний и одиночек, но к ступенькам на галерею Швед дошагал без задержек. Опасался Швед зря: галерея была открыта, правда, эскалатор уже не работал, пришлось подниматься ножками. В самой галерее редкие прохожие спешили по узкому проходу вдоль все тех же рядов торговых палаток.

У дальнего поворота Швед оглянулся – не идет ли кто следом? Два человека шли, но поди разберись, за ним или просто по своим делам…

Он еще ускорил шаг и вышел под открытое небо, на мостик над пригородными путями. Чуть впереди и левее высился вестибюль метро, еще дальше сиял ярко освещенный вокзал.

Билетами Швед решил пренебречь: скорее всего удастся договориться с проводниками, причем без всякой магии. И лучше, если без магии, поскольку пользоваться ею – значит оставлять следы, а этого Шведу инстинктивно делать не хотелось. Очень удачно объявили, что на шестой путь прибывает Хмельницкий – Москва, поэтому Швед даже не стал сворачивать в сторону вокзала, сразу выскочил на перрон и сунулся вправо, к переходу через пути близ приметной башенки с часами.

По перрону, конечно же, сновали люди, с поклажей и без. Поезд как раз только прибыл – кто-то выходил, кто-то грузился, кто-то встречал, кто-то провожал. На Шведа никто не обращал внимания, и это было очень кстати. Без особой спешки, но и нигде не задерживаясь, Швед миновал пяток вагонов и задержался у того, где около открытых дверей стояли только дородная проводница и единственный пассажир, который опередил Шведа буквально на пару секунд.

– Добрий вечiр! – поздоровалась проводница, принимая у пассажира билет и вглядываясь в отпечатанные строки.

– Добрий, – отозвался пассажир тоже по-украински.

– Восьме мiсце, – сообщила проводница, возвращая первую страницу билета. – Яке у вас громадянство?

– Росiйське громадянство, – совершенно без акцента буркнул пассажир, входя в вагон.

– Добре, – кивнула проводница и вдруг спохватилась, сообразив, на каком языке отвечает пассажир. – Як росiйське?

– Отакий я нетиповий москаль! – донеслось из вагона.

Швед рассмеялся; улыбнулась и проводница.

– Веселий дядько!

И протянула руку, несомненно, за билетом.

– До Брянска возьмете? – смиренно поинтересовался Швед.

– Тобто, квитка в вас немає?

– Нет билета, – подтвердил Швед.

Проводница просто наклонилась чуть вперед и негромко назвала Шведу цену, которая его, естественно, вполне устроила.

– Посидьте поки в службовому купе, там вiдчинено, – добавила проводница, когда Швед поднимался по лесенке.

Тесное служебное купе действительно было открыто, и там было на удивление свободно – в том смысле, что не нашлось никаких груд белья, стопок одеял и тому подобного. Только на столике лежала форменная железнодорожная фуражка. Швед присел на полку, но не у окна, а примерно посредине, хотя это было совершенно бессмысленно – вряд ли кто-нибудь с улицы рассмотрел бы его в темном купе.

Телефон коротко вякнул примерно через пять-шесть минут. Швед тотчас отозвался, мельком отметив, что номер, во-первых, российский, во-вторых – незнакомый.

– Да?

– Садись на поезд и дуй в Москву. С вокзала прямо в офис Дозора, – велели ему жестко, и мгновением позже Швед узнал голос Завулона. – И постарайся сделать это по возможности тихо и без магии. Ты понял?

– П-понял, – пробормотал Швед.

Завулон положил трубку. Швед подумал-подумал и решил последовать совету Ефима: отключить телефон вовсе. На нет, как говорится, и суда обычно нет…

«До Москвы, так до Москвы. Заодно и проветрюсь. Только с проводницей заново договариваться…»

Но у Шведа не было ни малейших сомнений: договорится.

Так оно и произошло, едва тронулись. А еще через минуту настала полночь.

Всю ночь и большую часть утра Швед бессовестно проспал в служебном купе. Потревожили его дважды, при пересечении границы; документы Швед предъявлял, по большому счету, не просыпаясь. Зато отдохнул наконец-то после изматывающей и насыщенной событиями недели. В полдень проснулся, умылся, встретил в коридоре нетипового москаля с чаем – вот и все события. Ну, поглазел в окно еще, долго, часа полтора. А потом – бац, и Киевский вокзал.